• Литнет
• Литературные блоги
• Мой собственный текст, который меня восхищает

Мой собственный текст, который меня восхищает

Отрывок из романа "Старая асьенда доньи Ремедиос"

https://lit-era.com/book/staraya-asenda-doni-remedios-b13673

Этой ночью капитану приснился сон: он бежал по Институтскому проспекту к площади Независимости, а вокруг рвались петарды, словно сейчас был Новый год. Ноги его переступали, как каменные, в боку кололо, во рту давно пересохло, но он не переставал бежать и оглядываться по сторонам, словно искал кого-то.

            На углу какая-то женщина, хватая пробегающих за руки, раздавала из пакета мандарины, но некоторые мандарины падали, и тогда на них наступали и давили их, но женщина не переставала совать в руки пробегающим свои мандарины. Когда Дэниэл поравнялся с ней, он тоже получил четыре мандарина и побежал дальше, туда, где горело здание, и где две пожарные машины из брандспойтов безуспешно пытались потушить огонь. Скоро и без того тёмный воздух наполнился едким дымом, который ветер нёс дальше к Крещатику.

            Вдруг перед бутиком «Хелен Марлен», занятого теперь под госпиталь, раздался выстрел, потом второй и третий.

– Снайперы на крыше! – выкрикнул кто-то, но толпа продолжала бежать всё так же мерно, всё в том же оцепенелом беспорядке.

            Выстрелы продолжались, они сливались с топотом ног, людским дыханием и треском петард в один непрекращающийся гул. Дэниэл бежал вместе со всеми, и видел, как слева от него, в середине человеческого потока, падали на мостовую, теряя свои строительные каски, застреленные люди, как на них, натыкаясь, наступали другие, как эти другие перепрыгивали через лежащих, падали сами, поднимались и снова бежали, и тут бронебойная пуля вошла ему в подмышку, как раз между пластинами бронежилета.

            Он выронил мандарины и осел на мостовую, и пополз дальше уже на коленях, чувствуя, как меркнет в глазах и как кровь его, тёплая, страшная, хлынула горлом, потом он упал, сглатывая судорожно и продолжая тянуть шею, всматриваясь с надеждой в смутные силуэты людей, а те всё бежали и бежали, теперь уже мимо него, и скоро спины последних бегущих, истаяв в его слезах, пропали где-то вдали, потом опять появились на краткий миг и снова пропали, и тогда окончательно наступила темнота.

            Последним в его сознании остался колючий камушек под щекой и оглушающе резкий запах раздавленных мандаринов…