Афелий.

Афелий, сумасшедший король

Ветра холодят нашу кровь,
Сердце в груди застывает.
Приближается вновь злодейка-зима.
О, Король, как ты безжалостен к нам!
Пробуди же горячее Солнце,
Сними оковы льда.
Пусть улыбка цветет на устах
Дотоле не знавших смеха.
        Седьмая песня Шиповника.
1                               
Кто-то в маленьком городке не сомневался, что это только случайные совпадения. Некоторые думали, что все это новая, неизвестная врачам болезнь. Кто-то, но не Каринка с Ирей. Те все не верили, будто бы вдруг, ни с того ни с сего, стали здоровые люди чахнуть. А потом, когда старуха Власиха, уж на что стопроцентная ведьма, богу душу отдала(живучей и крепче Власихи был только кряжистый дуб на развилке, в который каждую весну бьет молния, и он стоит и не ломается), Иря с Каринкой решили сами это дело разузнать. Власиху они, конечно же, как и все горожане боялись. Но не так, как например торгаш Вывлочек с улицы Плешаков, что, проходя мимо ее дома, каждое утро ровно в семь размашисто крестился и с многозначительной ухмылкой поглядывал на храм. И не так как святой отец Мазель, прямой посланник божий, который по воскресеньям метал громы и молнии, призывая всю городскую босоту покаяться и отвернуться от тьмы, а сам каждую пятницу бегал на пирожки к ведьмовой правнучке, Миленке, жившей в самом конце Крученой улицы. Миленка была белокура, румяна и кудрява как статуя богоматери. 
 Каринка велела Ире подслушивать под окнами. Минул третий день с похорон старой ведьмы. Как и ожидали, отпевал ее отец Родничок, новый и лысый чревоугодник. Потом всякие шалопаи говорили, что ведьма во гробе вставала, плевалась на стены, мочилась в святую воду и прочую чепуху, что так любят слушать по вечерам. А когда маленькая двоюродная сестренка Ири заболела, девочка едва не взвыла от горя. Зато Каринка, настоящий мыслитель, глубыкомысленно сказала''Ммм, то ли еще будет!'”. Тогда Иря вообще сон потеряла. И вот, в один из ничем не примечательных вечеров, держа в одной руке неизменный черный зонтик с заплатками и тростниковой ручкой, а в другой пакетик сушеной мяты, Каринка появилась на крыльце Ири. 
Надобно сказать, что дружба их началась давно, лет эдак семь или восемь назад, когда улица Невезения была совсем крошечной, в три дома только- бабушки Ири, столяра Полушая и мамы Каринки. И были на той улице огромные как лодки качели. В безоблачные дни, когда солнце так и манило сбежать из школы, взрослые мальчишки занимали эти качели и даже песочницу неподалеку. Под свист, брань и сигаретный дым, ждали они своей очереди. Ире, совсем еще малявке, доставалось на орехи. Просто так, потому что рядом оказалась. Но в один из таких дней банда школяров побежала без оглядки с улицы Невезения, аж до улицы Счастливой- семилетка с алыми бантами и румяными щеками гнала их, как поп бесов. И больше они не приходили. Этой храброй девчонкой была Каринка, дочка продавщицы в магазине белья и колготок, голубоглазой хохотушки Марты, которую несколько лет назад бросил муж-чужестранец. Иря без опаски заняла песочницу, а новая героиня всех сплетен и пересудов проводила часы на качелях, казавшихся ей парусниками. Год за годом дружба их крепла.  
  День клонился к закату. Тетка Ири, оставив малютку дочку на попечение кузины, вместе с бабушкой уехала в соседний город- привезти врача посерьезней и целебного питья. Иря с удовольствием выполняла работу няньки. Каринка скептически поглядывала на возню подруги и, сидя в лоснящемся от старости кресле с плетеной накидушкой, давала советы. 
-Убери занавеску- пусть Ляля еще погреется на солнце. Если это простудное, то ей необходимо тепло. И подложи еще одеяло под ножки.
Детский организм старательно боролся с неведомым недугом. Иря то и дело меняла пеленки. Каринка придирчиво осматривала комнату. Вдруг взгляд ее остановился на стоящей около чайного столика бело-голубой вазе. Ваза как ваза, правда совсем старая, а в ней…
-Цветок.- проговорила она, указывая Ире. 
-Это ведь лилия, да?- спросила Иря, касаясь сухих лепестков руками.
Каринка кивнула. Она немного разбиралась в цветах и сразу же узнала жесткие лепестки роскошных лилий. Но цветы были такого странного цвета- как небо перед зимними сумерками. Был ли это новый, незнакомый пока вид? 
-У некоторых от лилий болит голова. Лучше убери подальше от ребенка.
Иря взяла вазу и переставила на комод. Затем посмотрела на Лялю. Младенец заснул, но шумно, со вздохами. Что-то скрипело в маленькой грудке. Точно там были кузнечные меха, что набирали и выпускали воздух.
-Налью-ка я чайку.- сказала Каринка, шаря в поисках заварного чайника.
-Вторая полка.- подсказала Иря.
Каринка поставила жестяной чайник на печку, подкинула тройку поленцев, насыпала чай в бледно-голубой заварочник со сколотой крышкой. На боках его были намалеваны рожицы, напоминающие раздавленные розы, или розы, похожие на опухшие рожи и Каре очень нравился чайничек. Потому и не выкидывали. Иря принесла с кухни ярко-желтый сливочник и плетеную круглую корзинку с жирным домашним печеньем.
-Не греми. Разбудишь.- строго сказала Каринка. Сама она младенцев боялась, особенно их хрупкости.
Чай был заварен, разлит по чашкам. Друзья сидели мрачные, но мысли каждого вертелись вокруг одного- болезни, что сушит горожан и вот теперь еще, что уж совсем необъяснимо, схватила и маленькую Лялю.
-Гадко как-то.- нарушила тишину Иря.
-Страшно? И мне. А ведь ты что-то упустила.- проговорила Каринка, поднося чашку к губам. При этих словах Иря вздрогнула. Взгляд у Каринки был поистине зловещий.
-Ты что-то знаешь?
-Вполне вероятно.
-Ну?
-У меня есть одна теория.- и Каринка замолчала, вцепляясь зубами в печенье, точно оно было ее злейшим врагом.
-Уфф,- вздохнула Иря, вытирая пот со лба. Они сидели около огня и ей было нестерпимо жарко. Но ее подруга всегда мерзла и потому топила как в бане. Каринка посмотрела на Лялю- младенец все так же спал, издавая при этом страшные болезненные звуки.
-Цветок мне дай.- попросила она Ирю замогильным голосом.
-К-какой цветок?- пролепетала Иря.
-Лилию эту. Без вазы. Вынь. И не забудь ее понюхать. Умница.
Что Иря и исполнила.
-Ну?- проговорила она, подавая подруге цветок.
-Чем пахнет?
-Ты же знаешь, у меня нос не чует.- с укоризной сказала Иря.
Каринка оторвала листок и растерев в руке, понюхала ладонь.
-Ничем.- проговорила она.-Цветок пахнет ничем.
-Чего-чего?
-Цветок пахнет как ничто.
-А разве ничто пахнет?-удивилась Иря.
-Здесь вопрос не тот. Почему цветок не пахнет?
-А он и в самом деле не пахнет?
-В самом.
-Ну тогда…пестициды, гербициды там…
-Сама ты пестицид!- фыркнула Каринка. И подняв указательный палец, что означало у нее готовность сказать какую-нибудь важную мысль, проговорила полушепотом:- Утром я была у Милены дома.
Иря размашисто перекрестилась. Милена была для небольшой Ириной семьи греховодницей и лентяйкой. 
-Воздух не колебай.- сказала Каринка с укоризной. Христианству она не верила. У нее была какая-то собственная, непонятная Ире религия.-Слушай и думай. Бабаня-то ее померла? А отец-то ее заболел, да?
-Угу.
-И поправился?
-Но как?
-Вопрос в том, не как поправился, а чем заболел. У Миленки дома был цветок. Бабка на крыльце его нашла и на следующую ночь отдала богу душу. А отец-то не помер. И знаешь почему?
-Потому что он добрый христианин?-догадалась подруга.
-Потому что ты дура, Иря. Ты думаешь, мне охота чтоб Лялька туда же ушла? Возьми цветок.
Иря взяла лилию осторожно, предчувствуя что-то.
-Где цветок взяли, ослы?- почти зло проговорила Каринка.
-Тетка принесла, у ней на работе у самого порога лежал. Ай!- вскрикнула Иря, роняя цветок.
-Ты что?
-Что-то…что-то обожгло меня, Каринка!
-Вот так.- Каринка подняла лилию и швырнула в огонь. Лилия вспыхнула быстро и ярко, точно не было в ней живых соков. Так горит сухая бумага.- Плохой цветочек-то.- нараспев проговорила девочка.- Теперь иди в те дома, где люди болеют, ищи цветы и уноси их. Но не болтай ни с кем.
-Почему?
-Потому, что не поверит никто. И не даст тебе цветов унести. Иди-иди, а я с Лялькой посижу!
Уходя, Иря оглянулась боязливо: Каринка сидела у очага, грея над пламенем тонкие и неровные как веточки руки. Все они были заклеены желтыми и белыми пластырьками- Каринка часто ставила какие-то бессмысленные опыты, пытаясь то ли изготовить из мела, смолы и хлора философский камень, то ли просто делала вид, что интересуется сложной наукой. В школе ее, и, следовательно, Ирю недолюбливали, но держались на расстоянии- Каринка никаких насмешек ни в адрес себя, ни подруги не спускала, могла даже оцарапать обидчику лицо длинными и жесткими неровными ноготками.  
Казалось, она совсем не чувствовала жара огня, а взгляд ее был ведьминский. Но Каря друг, и с Лялей все будет хорошо.
Иря обошла семь домов- в них еще болели люди. Семь цветов унесла она. И все семь сожгла тайком украденной зажигалкой.
-Живые цветы так не горят.- говорила она, расправляясь с очередной лилией и затаптывая в землю пепел. А когда пришла домой, бабушка и тетя были уже там.
-Полегчало нашей куколке.- говорила бабушка.
-Вот видишь, зря ты к травнице ходила.- сказала, подмигнув, Каринка. 
Друзья вышли на улицу. Темная ночь, наследница вечера, раскрыла над ними черный звездный покров. Звезд было много- весной всегда больше звезд.
-Здесь было зло.- сказала Иря, в общем-то зная, что Каринка думает также.
-Мой папа бы наверно поверил нам, если б увидел.
-А ты его знаешь, твоего папу-то?- усмехнулась Иря.
-Я знаю, что мой папа старый король в государстве Неизвестно-где. И мне этого достаточно.- сказала Каринка, вздыхая. Это была ее главная боль.
-Да врешь ты все!
-Нет, он правда король в государстве Неизвестно-где. Так мама говорила.
-Твоя мама жила с каким-то хиппи и бродягой. Мне тетя сказала. Они даже венчаны не были. А потом он ушел, и никто его больше не видел. Так что не тешь себя чушью. Королей не бывает. Они все померли, только в сказках остались.
Каринка покраснела, что означало у нее сильный гнев.
-Если ты еще раз так скажешь, я разобью тебе твой наглый вздернутый нос.- пообещала она. Иря только хмыкнула. Разве то не правда? Но Каринка вдруг набрала воздуха по больше и закричала:
-Ты глупая! Ты глупая курица! Белобрысая глупая хохлатка! Будешь как все, класть яйца и есть с земли!- она прокричала в звездное небо. В этом крике были и ненависть и отчаяние и боль. Иря испуганно остановилась. Занесенная для удара рука Кари повисла в воздухе.
-Прости. Я не должна была повторять глупостей взрослых.- тихо сказала она.
-Не должна. Ты мой друг. А друзья такое не говорят.- еще тише произнесла Каринка.
-А я все-таки не верю. Королевств не бывает. Как и королей.
-Верь-не верь, мне все равно. Я домой. Спокойной ночи.- помахав рукой, одетой в черную перчатку- всегда с драными, как ни зашивай, пальцами- Каринка убежала. Звук ее шагов еще долго мерещился Ире.
Сахарно-белый рогалик месяца висел на темно-синем небосклоне. В этой ночи было куда больше неопределенности, чем в завтрашнем утре. Иря грустила, пытаясь понять, что ей не нужно делать. 
Утром Иря постучала в стекло, засиженное мухами, покрытое мелкими трещинами и до половины заклеенное сиреневой и зеленой фольгой с шоколадок. Там, где не хватило фольги, мухи щедро расписались в своем пребывании. Многих удивляло неряшество ребенка самой аккуратной молодой женщины в городе. Каринка же пропускала замечания мимо ушей.
Она еще спала. Разлепив опухшие ото сна глаза, девочка кое-как расчесалась и слушая через форточку рассказ Ири- этой ночью заболел неизвестной хворью Хромоножка, крестник матери Каринки- обдумывала план дальнейших действий. Взвесив все хорошенько, они решили дождаться вечера, ведь вечером случается все самое страшное и загадочное. 
В половину восьмого Каринка встала на караул у дома больного. Разумеется так, чтобы ни одна живая душа не заметила ее. Спряталась она под плетеным садовым столиком, покрыв его для лучшей маскировки листами старой газеты. Сидеть на корточках было неудобно, но девочка подбадривала себя тем, что наблюдение скорей всего не напрасно. Что-то странное должно было случиться- ведь единственную лилию выбросили почти сразу после того, как Хромоножка слег. Выбросили, верно не догадываясь об опасных свойствах фиолетового цветка- и он был найден в мусорной куче, на ближней помойке, куда Каринка зашла случайно, погруженная в свои мысли. Ноги точно сами вывели ее туда. И это был знак: ведь не повстречайся ей дед Хромоножки, выносивший мусор, собирающий сыплющиеся из драного мешка жестяные банки, обертки и переломанный фиолетовый цветок с горлышком разбитой вазы на стебле, она бы никогда не решилась зайти в садик вечером. Тот, кто подсунул плохой цветок может вернуться и принести еще один. Узнав от словоохотливого старика, что в ближайшие дни в гости к ним никто не заходил и не собирается, получив ненужное приглашение на обед и три леденца, Каринка поняла что наступил ее звездный час. 
А сейчас, сидя в импровизированном укрытии, представляя, как глупо смотрится это со стороны, и думая, что скажет она людям, если кто-нибудь вдруг соберется выйти из теплого дома и застанет ее в такой интересной позе, Каринка ждала. Она уже представила высокого, зловещего, одетого в черное до бровей(или в маске с прорезями для глаз)человека, в одной руке у которого непременно должен был быть цветок(а в кармане непременно пистолет, или нож. Ну или на худой конец перцовый баллончик). А она выскочит, отберет цветок, жахнет злодея по голове и снимет маску. Как во всех книгах пишут:”Неведомый преступник подкрался вдруг, но бдительный сыщик одним(двумя, тремя) ударом и с оглушительным воплем(выстрелом и т.д.) обезвредил его”. Это должно было быть чем-то загадочным и более чем странным. 
И странное не заставило себя долго ждать: затаив дыхание, Каринка смотрела как букет неведомых лилий плывет по воздуху и падает на крыльцо. Она зажгла спичку и от волнения чуть не опалила себе пальцы. То, что увидела девочка, заставило ее выронить спичку. Вспыхнула сухая трава вокруг ее укрытия. Но этих секунд хватило, и Каринка знала уже что увидела совсем-совсем маленьких карличков, ворошащих лиловый букет и исчезнувших с вспышкой света. Ростом коротышки были не больше пальца и каждый одет в серый кафтанчик. Но на людей они были едва похожи- выпученные глаза и гребешок на макушке, длинные ступни и перепончатые неуклюжие передние лапки. Скорее на уродливых лягушат. 
Потушив подошвами огонь, Каринка поспешила к Ире- на заднем крылечке запущенного двора, в беседке из сухих виноградных веток и пожелтевших газет они должны были встретиться, если узнают что-нибудь еще касательно цветков и болезней. Иря не нашла и не узнала ничего, и отнеслась к рассказу подруги с недоверием, пока Каринка не вытащила из заплечной сумки большой красивый букет. Вдвоем они сожгли его. Каринка старательно растоптала последние искры. 
-Если есть человечки, значит где-то есть их дом. Или то место, где они берут лилии. И куда уносят их потом.- резонно заметила Иря. Каринка молча согласилась с ней. А поскольку делать было нечего, решили они искать это место. На какой части глобуса находится место, откуда приходят маленькие страшные карлики и приносят фиолетовые цветы, девочки не знали. Но в одном были уверены: если внимательно следить за дорогой, что-то да найдешь.
2           
Как их угораздило попасть в этот дремучий лес, ни Иря, ни Каря вспомнить не смогли. Они вышли за пределы города, там где начинается шоссе и направились на север, по сломанному компасу деда Ири. О том, что прибор не работает, Каринка сообразила не сразу. С точными приборами она обращаться не умела. В школе ей никогда не удавалось правильно настроить микроскоп, а старый лифт в музее городской ратуши ломался всякий раз, стоило Каринке просто зайти в кабину и нажать единственную кнопку. Но Каринка и виду не подала, что не умеет обращаться с компасом. Иря, веря в ее знание жизни, тоже не полюбопытствовала как идти по нему.
На земле, щедро усыпанной сосновыми иглами, где стоило ступить лишь, и нога проваливалась по щиколотку во влажный мох, росли мелкие рыже-алые, похожие на россыпь огоньков цветы с бархатными лепестками, да столь невзврачные, что никто, верно, и не подумал бы собрать их в букет колпачки синих кругленьких колокольчиков. Словно горстки желтых шариков, тот тут то там, костяные и кислые ягоды морошки прятались в темной траве. Между сухими стволами елей растянул огромную и легкую как леска сеть преомерзительный серый паук. Ире пришлось наклониться, чтобы не встревожить ловца. Но Каринка, отстав на несколько шагов, все же задела ее и капельки росы в сети брызнули во все стороны. Ошметок рваной паутины затрепетал на легком ветерке. Паук суетливо принялся ползать по обрывкам, восстанавливая свою паутину.
Это был очень старый лес. Согласно карте, что Каринка свистнула из комода и заучила наизусть, следом за поросшей травою ржавой железной дорогой, уходящей неведомо куда, а точнее обрывающейся на пятом километре и неиспользуемой никем, за поваленными дубками, что в прошлом году рубили на новую часовню, да так и бросили, углядев недобрый знак в разверзшемся ливне с грозой, за мостом, под которым темнела черная как мазут и столь же грязная сточная вода, стремящаяся в реку где-то там, где никто не жалуется, не было больше ничего. Ничего кроме дороги, пустынной дороги по которой обычно появлялись нарядные рваные покрытые цветной кожей кибитки циркачей и цыган, еще реже- бродячие торговцы и, что уж совсем невероятно- почтовый экипаж с белым пастушьим рожком на сине-голубом боку. Не было здесь леса.
А сбиться они точно не могли. “Даже если и предположить, что мамина карта устарела, что на ней ошибки, то где-то ж поблизости должен быть лес? Те мелкие поросли в Северной Стороне, где мы собираем в сентябре и августе грибы, и те отмечены на карте. Ведь даже заброшенный мост, ровесник мамы, и то есть на карте. А этот лес не может быть моложе моста- вон какие сосны. Такие высокие деревья и большей частью трухлявые. Иря на пень села. А сколько на том пне колец- даже считать не хочется. Каждое кольцо- год жизни дерева, кажется так географичка рассказывала. И эта елка уже давно здесь. Бррр!”     
Часы показывали шесть пополудни. Каринка посмотрела на небо. Солнце начало пригибаться к темной кромочке горизонта. А из лысых деревьев его свет- желтый и слабый- казался печальным. Словно зачарованная, Каринка наблюдала за падением небесного светила.
“В этом лесу могут быть очень вкусные змеи.- стонала Иря.-Насадить б на палочку да поджарить.” Каринка старалась не отвлекаться на ее голос.
-Змеи боятся вибрации. Надо при ходьбе ногами шаркать.- сказала Иря.-Вот так.
-Эдак все ботинки сотрешь.- проворчала Каринка.-Сломай веточку и три раза скажи:“Я в лес- все змеи из леса”.
Иря пробормотала что-то, но совета не послушалась. Ей страшно хотелось есть, но Каринка запретила дотрагиваться до припасов. Иря надрала полный свитер заячьей капусты, в простонародье называемой кислицей, но есть после кислицы хотелось не меньше.
-Сейчас бы лося скушала.
-Заднюю ногу с зеленым горошком.-проворчала Каринка.-Иди-иди, какой из тебя путешественник?
-А из тебя какой?
Подруга на это лишь фыркнула и затянула ремень. Голод мучал и ее. Но кто знает, когда закончится их поход? Ведь они заблудились и, что самое обидное, ни на шаг не приблизились к тому месту, где растут сиреневые лилии. 
-Домой хочется.-тихо-претихо пробормотала Иря.
-А я хочу кофейку и сладких булок.- сказала Каринка. Подруга начала рассуждать, как аппетитны бывают квакушки, если снять с них кожицу и запечь в кленовом листке, обложив углями. Эти и многие гастрономические изыски для тех, кто заблудился в лесу она прочитала в старой настольной книге охотника.
Девочка приложила ладонь к глазам и сквозь щели меж пальцев взглянула на солнце. Оно было рыжее. И золотое. И багровое. Что-то страшное и величественное, что-то непоколебимое. Вечное. Спасительное. И монументальное. В этом солнце была сила рассеять холодную темноту тысячи ночей, или просто вывести из леса двух усталых девочек. (О том, что они заблудились Иря тоже поняла, но молчала, боясь огорчить или рассердить Каринку.) У Кари не было больше удовольствия, чем в минуты перелома дня на ночь рассматривать дневное светило. Солнце было Он и Оно, такой грозный бог с множеством раскаленных копий. Кому-то оно было страшно, а к кому-то очень ласково.
Солнце погладило ее темную макушку и девочке казалось, что еще вот-вот, совсем малость, и она сумеет поймать его руками за лучи, за желтые просветы в сухих ветках этого незнакомого неприветливого леса. Это место, как ни старалось, не могло посеять в ней страха- ее солнце здесь было.(А о том, что будет, когда оно окончательно скроется за темным краешком горизонта, Каринка и думать не желала.) Иря прижалась к ней как непонимающий ничего, но страшно одинокий пугливый двухмесячный котенок. Каринка похлопала ее по плечу. Ведь Каринка всегда знала. Всегда. Так старалась думать Иря. А подруга не могла разочаровывать ее, потому быстро пошла вперед, в самую чащу, быстро оглянувшись на солнце и подставив ему спину. 
В вечерней печали, в хрусте палой хвои, треске хвороста и горечи жидкого закатного света не было, ну просто могло быть никого сильней и бесстрашней чем она. Не могло быть больше в целом мире никого храбрей и крепче Каринки.
“Этот лес при полутемноте какой-то не такой.”-сказала Каринка, нащупав в темноте руку Ири.
“Ага. Он как будто и серый. И черный. И немножечко синий.”
В этом воздухе, полном холодной ночи и совершенной неизвестности, было что-то загадочное и особенное. Как Каринка. Почему-то Ире подумалось, что несмотря на знакомую мягкость прохладной руки и печальный голос, Каринка едва знакома ей. И за годы дружбы она никогда точно не догадалась бы, что скажет, или сделает в следующую минуту ее лучший и, как это часто бывает, единственный друг. Каринка же думала о причудах судьбы, о тех чудесах, что встречаешь, казалось бы, в самых обыкновенных местах. И эти фиолетовые лилии- лишь предлог, несколько странный, но удобный повод Неведомого и Непознанного, чтоб заманить ее в Будущее. А что там может быть хорошего? По закону подлости, да ничего там не окажется. Все самое лучшее и прекрасное, увы, такое бывает у многих, остается позади. А ее лучшее это пятый класс, приключенческие романы, трижды прочитанные, но такие любимые, шалости котенка, который слишком быстро вырос в толстого ленивого кота и незабываемая ярмарка с клоунами и предсказательницами судьбы той холодной весной.
И папа.
Каринка закрыла глаза, чтобы слезы не начали течь по носу. При Ире она никогда-никогда не плакала. Ни при ком. Ни разу. Ну и что, что Каринка его ни разу не видела! И пусть он бродяга и хиппи, как все в городе говорят. Очень ей нужно слушать всех. Человеческий язык- самое острое и самое больное жало. Ведь мало кто из тех болтунов о том догадывается. Но он был. И Каря есть у мамы. Это хорошо, за себя спасибо. И за маму тоже- хорошо, что ее мама это именно ее мама. А не мама, как, скажем, у Шептуна- жутко противная, крикливая, и от нее всегда несет табаком. Лицо у нее старое, страшно и густо накрашенное, на носу- бородавка. А уж ходит-то как коршун, вертя головой, мня себя красавицей или ангелом. 
Нет, Каря счастлива и будет счастливой, что б там кто ни говорил. А то, что в церкви некоторые оглядываются, и походя сочувственно вздыхают “безотцовщина”, это ведь ничего. В церковь можно не ходить. Пусть вон мама ходит, и если бог такой добрый, то он отсутствие одной безотцовщины в своем бессчисленном стаде переживет. 
От размышлений о боге ее отвлекла Иря. Та пошла вперед, обогнав ее, и остановившись внезапно, так что Каря не заметила. Каринка взвыла, пребольно ударившись губой о голову единственного друга и уже хотела было высказать девочке все, что накопилось за часы их долгого бесплодного пути, в котором конечно же Иря была не виновата, но разглядев в нескольких шагах препятствие, прикусила язык. Среди серого и синего кустарника, похожего скорее на кучу кое-как наваленных рогов, между сухих деревьев стоял медведь. Кривые и коротенькие толстые задние лапы, похожие на обвислые порточки, передние с коготками и смешные ушки торчком. Такой, как в книжках рисуют и, согласно тем же книжкам, очень опасный хищник. Каринка привыкла не бояться ничего, что имелось бы в нормальной, обычной жизни. Волками ее испугать не могли, да и какими-то толстыми медведями тоже. Мишек она ела- шоколадных, в красных и оранжевых обертках, за неделю и еще неделю после Рождества. Вот только этот медведь, введший в оцепенение ее подругу мог их покалечить прежде, чем Каринка вспомнит, в каком из ее замечательных внутренних карманов лежит стащенная из маминого буфета зажигалка. Иря прижалась к ней как все бездомные котята и бродячие собаки. “Если жареную лапу медведя можно съесть, то из шкуры получится очень даже неплохая шубейка.”-думала девочка. Наконец она нашла зажигалку. Глупый медведь, освещенный желтоватыми лучами красивой почти круглой луны не сводил с них маленьких злых глаз. Каринка погладила зажигалку и вынула из кармана. Но Иря вдруг дернулась, хватая ее за руку и та от неожиданности выронила спасительную вещицу куда-то в темноту.          
Каринка вздохнула и вдруг, неожиданно сама для себя оглушительно заверещала, чем спугнула медведя. Но тот, кто был на странной поляне, среди трухлявых пней и сухих коряг, похожих больше на лесовиков, изображающих коряги, не сбежал прочь, ломая синий кустарник.
Двое маленьких, странных, похожих на поганки-переростки созданий стояли на поляне. Существа были незнакомы девочкам ни по одной книге о животных. О том, что они живые и скорей всего обладают каким-то разумом, говорил их вид. Шляпки на них были круглыми, грязно-серые кафтанчики застегнуты на все квадратные черные пуговицы, а на ногах сверкали темные башмаки с высоко загнутыми носами. У одного в лапках была горящая головешка.  
-Аа! Иря! Что это? Что это такое?- забыв все приличия лепетала Каринка. Иря лишь шептала какую-то молитву. Ей казалось- если это незнакомое создание подойдет, то она недолго думая кинет в него веткой. А потом вместе с напуганной подругой убежит прочь из этого диковинного места. Хотя Ире, отличавшейся трусостью, сейчас страшно не было.
Но у крайнего существа самого были перепуганные глаза. Оно мигнуло, затем встряхнуло шляпочкой и издало какой-то средний между мычанием и стоном звук. То, что стояло за ним, высунулось и помахало девочкам маленькой рукой.
-Убери это! Убери! Мамочка! Оно живое!
Слушая Каринкины вопли, Иря решила, что потом еще посмеется над этим. Ну и ну! Великий мыслитель, не боящийся вызывать в полночь главного черта, испугался какого-то небольшого, едва до коленей достающего человечка и его спутника. Вероятно это были гномы. Простые гномы. Такие как в сказках. Вот только гномов не существует, говорил дедушка. У Ири не было прежде причин не верить ему- дедушка был в молодости путешественником и геологом, повидал многое и на все, даже на такие сложные вещи, как радуга давал очень сложное и точное научное объяснение. “Интересно, что сказал бы дедушка, будь он здесь, с нами?” 
Но первое существо сняло пунцовую шапочку, похожую на шляпку гриба и раскланялось.
-Здравствуйте, пришельцы! Я Турлум, из рода Турлумов-под-горой. А это мой кузен, Тырлым-из-сизых-лесов.- проговорило оно.
-Мама.- только и смогла сказать Каринка.
-Не бойтесь нас, человеки. Мы братцы-грибцы и сами немножечко боимся людей.
“Однако, второй с претензией на миловидность.”-подумала Каринка. Страх начал отступать. Если эти гномы, чуточку похожие на крошечных людей говорят по-человечьи, значит кто-то их этому научил. Вполне возможно, что недалеко есть какое-нибудь поселение, а это их шанс и поужинать и устроиться на ночлег. Иря даже сделала реверанс.
-Я Иря. А это Каря. Будьте любезны, скажите нам, где мы находимся. Мы заблудились и очень устали.
-Это Серо-синий лес, пограничная земля.- сказал тот, который назвался Турлумом.
Это название ничего не сказало девочкам. На той карте не было ничего похожего на Серо-синий лес.
-Дальше- Мга, королевство где прячут радость.- пояснил второй, Тырлым.
-Прячут радость? Почему?- спросила Иря. Каринка неспеша приблизилась к двоим.
Турлум снял шапочку и вцепился в нее зубами. Коротенькие ножки его дрожали. 
-Потому что если об этом узнает король Афелий, он пришлет бедняге фиолетовый цветок.- сказал, понизив голос, Тырлым.
-Ша-ша, фифолефовый швешок.- пробормотал Турлум.
Девочки переглянулись, гадая причину внезапного страха крошечного человечка.
-Каринка, мне кажется, мы на верном пути.- промолвила Иря.
Каря опустилась на корточки, погладив человечка по лысой как мяч голове. Турлум как будто  успокоился.
-Афелий пленил короля Мги и теперь царствует здесь. Все очевидно. Все его боятся, слова не скажут. А он то и дело подсылает свои страшные цветы. Но жителей Мги ему уже мало, он закидывает их и в наш город. Я более чем уверена, когда я увижу цветы Афелия, это будут те самые фиолетовые лилии.
-А где ты посмотришь на цветы Афелия? Будешь ждать, когда он пришлет их тебе?- съехидничала Иря.
Каринка тихо-претихо сказала:
-Я сама пойду к нему.
Иря вздрогнула. “Вот уж не знаю, бесстрашная ли она, или что-то случилось с Каринкой.” 
-Ты конечно странная, и немножко не в себе, Каринка, но я с тобой убежала и дальше пойду.
Ей было не по себе от таких мыслей, но признаться в этом подруге Иря не могла. Да и куда ей идти без Каринки? Не возвращаться ж домой, действительно? Так она не узнает, что со всеми этими цветами. И подруга может выйти куда-нибудь не туда, или здесь остаться. Каринка в последнее время часто говорила, что хочет уехать из их городка, сбежать чтобы посмотреть мир. Иря боялась остаться без друга. Ведь семью она не бросит, даже ради того чтоб посмотреть мир с Карей.
Братцы-грибцы повели друзей вперед, рассказывая о королевстве. В город, который начинался за поселением грибных гномов и назывался Грайворонь, они пришли когда луна начала исчезать за голубоватой дымкой утреннего света. Было тепло, точно сюда уже пришло лето. Каринка сняла вязаную, потерявшую от старости зеленый цвет кофточку и вытерла лоб. Город ей понравился, таких она не видела. Хотя, о других городах она знала только из книг. Небольшой, но чистенький, с высокой, сложенной из обожженых глиняных квадратиков и кружков башней в его сердце и несколькими ответвлениями улиц. Половину Грайворони занимал рынок и базарная площадь была немноголюдна. Точнее, людей там кроме Каринки с Ирей почти не было.
Грайвороньцы были разнообразны: некоторые походили на огромных фиолетовых и черных индюков и двигались так же степенно, фыркая и надуваясь, сердито косясь налитыми кровью глазами, при этом бурчали что-то неразборчиво. Другие же были тонки как былинка, зелены точно кузнечики и качались на ветру, задевая пушистыми головами указатели и вывески на неведомом языке. Они смахивали на огромные, в полтора человеческих роста пучки укропа и пахло от них также. Третьи были вообще ни на что не похожи: о том, что они разумны можно было понять по их одежде- пестрой, сшитой из многоцветных лоскуточков рвани. На их желтых лицах, узеньких, длинноносых, как у собак-такс, застыла печаль. Вот только глаза были умны. 
На помосте, сильно смахивающем на шибеницу, с разницей что там петли не было, стоял молодой человек с голубыми глазами и длинными золотыми локонами. Он громко и выразительно читал:
И вдруг заплачут бубенцы,
Что ты не примешь никогда.
И упадет последний лист,
Застынет серая вода.
А на поверхности небес,
Где мягко тает свет дневной
Взойдет лиловая заря.
И ты останешься со мной.
И сердце больше не молчит-
Ему беззвучно говорить.
В пересечении орбит
Нашей любви порвалась нить.
В руках у него был инструмент, похожий на пузатую грушевидную пятиструнную гитару, издававший удивительные, похожие на стрекотание кузнечиков звуки. Аккомпанировал ему какой-то ушастый зверек, держащий треугольную рамку с маленькими серебряными колокольчиками разного размера и звона. В конце каждой строчки серый зверек бил четырехпалой ладошкой по рамке и пристукивал ногою, обутой в коричневый замшевый сапожок.
-Боже, ну и чушь!- с гримасой проговорила Каринка. Стихов она совсем не любила, а миловидный поэт показался ей приторно-противным.
-А по-моему очень красиво.- тихо сказала Иря.
-Это бард Шиповник, местная достопримечательность. А с ним бродяга Жыбль, тоже своего рода легенда.- сказал Тырлым. 
-Да-да. Бард- местный сумасшедший. Стоит, распевает на улице, читает свои сочинения, а меж тем уже семнадцать раз попадал за них в королевскую темницу.- присоединился Турлум. В голоске грибного гнома Каринка уловила смех. Видимо, Турлуму тоже не нравился бард.
-Почему?
-Он критиковал короля.-объяснил Тырлым.
-Если в восемнадцатый попадет- отрежут уши.- с грустью сказал Турлум.
-Не попадет.- горячо возразил Тырлым.- С последнего попадания он стал признаваться королю в любви. Все его новые песни- эпические ли, любовные или просто пожелания доброго здоровья- все напечатаны в сборнике, на титульном листе которого красивыми буквами выведено посвящение Афелию. И король, само собой, игнорирует эту лесть.
Турлум приложил палец к губам. Тема эта, как поняли девочки, была запретной.
Юноша снял шляпу и встряхнув кудрями, запел высоким, почти девичьим голоском: 
-Моя любовь, моя мечта
Моя  печаль и красота.
Я не могу тебя забыть.
И больно так тебя любить.
Твоих ответов снова нет.
Скажи мне, звездный, 
В чем мой грех?
В том лишь, что я, бродячий пес
Посмел поднять к тебе свой нос?
Любой удар готов принять.
Но ты не забывай меня.
Каринка рассмеялась, скрывая отвращение к певцу. “Да уж, не забудет никогда. Не дай мне бог попасть в такую глупую историю.”- подумала она, направляясь в глубь рынка. Льстецов Каринка не любила. Братцы-грибцы и Иря спешили догнать ее. Местечко Каринке нравилось- здесь не чувствовалось угрозы. Никто не таращился на них, не тыкал пальцем. Конечно,они оказались, не считая барда Шиповника, единственными людьми и местные жители были столь пестры, что в любом другом месте показались бы страшноватыми. Но, видимо, для них, длинноухих и зеленокожих, пятиглазых и шестируких, высоких как полтора человека и совсем маленьких, едва ли с футбольный мяч, две девочки не представляли никакого интереса. 
Кто-то зазывал Каринку примерить “алый как солнце вечером и столь же теплый плащ шерсти горного моола“ или стеклянные башмачки, но та лишь усмехалась, посматривая изредка под ноги, чтобы не раздавить какого-нибудь грайвороньца. Иря наблюдала за подругой с волнением. Место вроде б и незнакомое, но Каринка ничему не удивляется. О том, что Каринка еще стыдилась своего первого страха перед братьями-грибцами и потому решила во что бы то ни стало сохранять хладнокровие, Иря попросту не догадывалась. Каринка злилась на себя за трусость. Никто бы не догадался, что у девочки, которая гоняла по школе банду старшеклассников, первой забиралась на самые высокие насыпи и подшучивала над строгим учителем закона божия, не скупившегося на затрещины и колы, тряслись руки в темноте. Каринка боялась одиночества. Боялась того незнакомого чудища, что иногда может вылезти ночью из-под кровати(хотя днем этого самого чудища там нет), боялась скрипа открывшейся случайно второй, черной двери, боялась незнакомых, очень боялась бешеных собак. Кроме того у нее был обычный подростковый набор проблем, о которых конечно же никто не подозревал, в силу ее малообщительности. У Каринки была Иря. Мама. Двоюродная бабушка и кот. И ей хватало. 
3    
Его величество был разбужен с утра пораньше и, как это часто бывает у королей, встал с левой ноги. Ко всему прочему ему опять привели двоих делегатов от старинного гномьего племени, что обитало на его земле еще с тех времен, когда доблестные предки Афелия были простыми рыцарями. Гномы требовали вернуть землю, на которой они испокон веков жили. Ту, что требовалась и самому королю. Афелий рассчитывал сдать ее в аренду гоблинам-землепашцам, а на вырученное золото отремонтировать один из шестнадцати родовых замков, пришедших в упадок благодаря нерадивости отца.
-Ах, ноготок отвалился. Бедняжка.- он потряс рукой, поискал глазами чем бы поправить беду и не найдя ничего, обратил взор к докладчику.- Насчет гномов? Я же еще вчера сказал- всех закатать в бочки и просолить в погребе лет так хнадцать. Нет погреба? Так идти, копать погреб. Что значит некому копать?! А на что вам гномы?
Начальник королевской стражи собирался было откланяться, держа в каждой подмышке по маленькому старичку в зеленом кафтанчике и длинном колпачке, но вдруг вспомнил, что не рассказал самую неприятную новость. За такую забывчивость король мог отрезать ему нос.
-Имею сообщить, ваше светлейшее величество, что недавно в Серо-синем лесу обитатели видели людей.
Самодержец всея Мги клацнул зубами и издал такой нестерпимый и жуткий звук, точно кто-то перепиливал тупой ножовкой железную калитку. От ужаса начальник стражи едва не выронил свой живой груз. 
-В моем лесу люди! Неслыханная наглость! Где они? Где?- завопил Афелий и гневно отбросил край длинной мантии, за которую держался его личный тролль-плащеносец по имени Магак, верный слуга преклонных годов, ни на какое другое дело больше не годный и лишь по старой памяти не выброшенный своенравным Афелием на свалку за дворцом.
-Их видели потом в Городе, ваше величество.
-Хочешь сказать, что люди не только зашли в мой лес, но и вышли в Грайворонь?
Лицо короля застыло в какую-то непонятную и оттого еще более жуткую гримасу чем та, что появилась менее минуты назад. Магак, зная своего любимого деспота, все равно вздрогнул и зарылся в складки плаща. Фиолетовой мантии износу не было- она была зачарована еще сто тринадцать с хвостиком лет назад. Когда было холодно, в ней было тепло и королю и троллю, а когда нужно было принять посланцев с дарами, Магак красиво нес ее за королем. 
-Им-менно т-так, в-ваше в-величество.
-Но как они попали в город?
-Не могу того знать, ваше величество.      
-Не можешь знать! Вон! Все вон! Бестолочи.- прошипел Афелий.- Не могут знать они. Вот скажи, зачем мне такие дуралеи? 
Магак ничего не ответил, только подтер королевской мантией кончик длинного, щербинистого носа. Разумеется, пока того не видел король. Начальник королевской стражи, не выпуская из рук двух седобородых гномьих старейшин, умчался быстрее сквозняка.
-В подземелье! Завтра всех перевешаю!- вопил правитель Мги. 
Магак знал- Афелий успокоится и опять всех помилует. Так ведь стражи не напасешься, если казнить каждого, кто приносит дурные вести. Так делали еще сто лет назад. Но во Мге в те дремучие времена было куда больше жителей, куда больше.
-Братцы-грибцы проводили их.- тихо сказал старый тролль. Все новости он узнавал раньше короля, иногда спускаясь в караульное помещение. Стражники и гвардейцы угощали его разбавленным пивом и сушеной рыбкой, сочувствуя неспокойной службе- Магаку жалованье не шло. Тролль столовался с королем, а зимой, когда во все щели в неотапливаемом замке дул ветер и Афелий, экономя на дровах, стучал зубами, кутаясь в длинную мантию, Магак мог ходить в старой фуфайке шерсти овцемула, такой же латаной-перелатаной, как и весь гардероб бережливого Афелия и сутками спать в ногах своего суверена.  
-Какие еще грибцы?!- взревело лохматое волосатое чудище, занимающее по праву престолонаследия неудобное кресло с длинной лестницей к нему.
-Турлум из рода Турлумов-под-горой и Тырлым-из-сизых-лесов.-тихо-тихо сказал Магак.
-Задержать! Немедленно!- прокричал Афелий, притопнув ногой.-Привести ко мне этих грибов! Это ведь бог знает что, прямо государство в государстве какое-то.
Магак вздрогнул и поспешил скрыться под темной бархатной мантией его величества. “Зря конечно сказал.-подумал тролль.-Нет, не зря. Может покричит и забудет. Такое уже бывало.”
-Просто неслыханно! Какие-то вонючие поганки распоряжаются в моем лесу как у себя дома, мало того, водят людей.- проговорил король, мрачнея с каждой секундой все больше и больше. Он гневно встряхнул темной головой. Шевелюра у него была густая и длинная-предлинная, почти в пол. Ни у кого во всей Мге не было таких тяжелых и красивых волос. Черные бусины в переливающихся прядях жалобно застучали друг о друга.
Еще до своего первого попадания в королевские темницы, бард Шиповник написал сатирическую песенку о том, как гордый и мрачный Афелий моет по четвергам голову. В этой песенке было много смешного, и не столь обидна она была. Даже король посмеялся, впервые прочитав ее на свитке. Но песенку затем начал распевать весь Грайворонь и Афелий забеспокоился. Пришлось посадить юношу на месяц в замковую тюрьму, дабы народ не потерял уважение к правителю. Освободившись по истечении срока наказания(все-таки у народа должны быть хоть какое-то развлечение и голос, дабы считалось что королевство современное), Шиповник написал еще несколько песенок. Только куда более злых: про сырость в королевских темницах, про плохие дороги, про тройные налоги на гномов- на землю, на глубину подземного дома и даже длину бороды старейшины рода- а особенно про злую усмешку Афелия. Семнадцать заключений не помогли исправлению барда. С каждым разом он писал все больше гневных стихов. Обозлившись, что его обычные щадящие меры не помогают, лохматый деспот прибегнул к сильному средству. Теперь он мог спать после обеда спокойно, не волнуясь, что будет разбужен очередной недоброй песенкой, донесшейся вдруг из открытого окна. Бард сочинял и сочинял исключительно хвалебные стихи. Так говорил его управляющий в Грайворони. Вот только вчера случился какой-то казус- Шиповник распевал что-то очень ласковое и печальное, заставив всю площадь ахать и швыряться цветами. Бард покрыл себя неувядаемой славой и даже под нажимом чар доказывал свой талант. 
-Последний человек, ах, то было давно. Пятнадцать лет назад. Пятнадцать лет назад здесь был гость.- сказал Афелий. Магак, державший край его плаща, заметил влагу в уголке глаза хозяина.-Был и нет.
-А что стало с тем человеком? Это был шпион? Вы отрезали ему язык?- спросил тролль. О том, что Афелий никому сроду не отрезал языков, и вряд ли будет заниматься чем-то подобным, Магак был уверен как и в своей тихой старости. Афелий, под вдохновением, частенько рассказывал, сколько сотен он обезглавил, задушил, утопил в нечистотах в начале своего правления, каждый раз привирая на десяток-другой. И Магак кивал, деланно ахая от восхищения, или ужаса, приводя короля в благодушное расположение. О численности мгинцев старый тролль знал больше своего хозяина. 
-Это была всего лишь девушка. Она заблудилась в Серо-синем лесу. Совершая вечернюю прогулку, я встретил ее и пригласил в гости- захотелось поговорить с людьми. Я помог ей вернуться обратно. Потом откуда-то взялся этот полуумок Шиповник, со своими глупыми стишками и амбициями. Понятия не имею, откуда он такой приплелся на мою голову. Я даже советовал ему покинуть Грайворонь в двадцать четыре часа. Он теперь допекает меня, уже половина волос вылезла.-вспоминал Афелий, подложив ладонь под щеку. -Что ты так пристально смотришь на меня, Магак?
-У его величества очень доброе сердце.- сказал с поклоном носитель королевской мантии.
Афелий усмехнулся, вспоминая как давно это было и стало ему отчего-то грустно и одиноко.
-Вот и Солнце взошло. Оно совсем не любит меня.- проговорил король. Его голос, холодный и такой далекий, словно принадлежал не ему, а кому-то более старому, музыкой смерти и боли зазвучал в тронном зале.
-Но, господин мой, позвольте вам напомнить, что вы тоже не любите Солнца.
-Я плачу ему той же монетой.
Афелий посмотрел в огромное, от потолка и до полу окно. Оно было разбито на квадраты и некоторые стекла, самые красивые, были не прозрачного, а пепельно-голубого цвета. Мальчишкой, играя подле отца, Афелий высадил из рогатки несколько стекол, а заменить все голубые что остались простыми он не хотел по причине сентиментальности. В этом зале он вырос, здесь же он впервые выпил крепкого вина и впервые танцевал с хорошенькой девушкой. Той самой девушкой. Но время было совсем другое. Нет. Время всегда было одно и тоже. 
За тем окном, словно вычерченные умелой рукой, но больного рассудком художника выросли кое-как и скрипели на холодном ветру лысые кривые деревья. Изогнутые до причудливого и страшно голые стволы их были похожи на задубевшую кожу, нежели на древесную кору. В солнечном свете земля вокруг замка стала еще уродливей и беспомощней, чем все его обитатели. А в темницах горели мягкие рыжие огоньки факелов, когда ночью было особенно темно и страшно, и осторожно взбирался на шелковый небосвод пугливый щербатый месяц. Ночами Афелий не спал- он вообще не мог заснуть по нескольку дней кряду. Он прокрадывался к большому окну и словно боязливый ребенок, каким был тридцать лет назад, выискивал среди запутанных небесных нитей голубую Вегу или серебряное созвездие Рыб. Ночами, неслышно, надев на голые лапки вязаные тапочки, шел за любимым королем престарелый Магак. И только старый тролль был свидетелем странных и непонятных сцен- король смотрел на небо и беззвучно шептал что-то, касаясь бледными пальцами голубых стекол. И мертвый лес, слыша его голос, грустно вторил скрипом уродливых тел. Вдалеке что-то хрупало, завывало совой, ночным истошным напевом и вряд ли живым. Афелий уже ничего не боялся. Все его страхи- неизвестного и темного, смерти от яда, холода, жадности и самый странный страх, страх счастья- он преодолел.
Солнце было великим и огромным. Блестело оно ярче самого большого и лучшего камня в королевской сокровищнице. Афелий подумывал иногда, что вот уже день за днем, тринадцать лет подряд, он по-прежнему сидит в своем замке, практически безвылазно. Если не считать тех редких верховых прогулок, что он так любил в молодости. Но опасался, что внезапно нахлынет желание направить коня в Серо-синий лес и пересечь границу. Так он попал бы в тот чужой и яркий мир. Жабелята относят туда его лилии и возвращают уже полными энергии. Конечно, без энергии нельзя совсем. Но и в Серо-синий лес пойти нельзя- вдруг кто-нибудь в его отсутствие надумает захватить королевство? Такое могло вряд ли случиться- править королевством не всегда приятная и далеко не праздная работа, но как все самодуры Афелий был подозрителен до крайности.  
Афелий вздохнул, рассматривая ненавистную ему красоту и еле слышно приказал:
-Задвинь гардины, Магак.
Носитель королевской мантии почтительно поклонился ему и скатившись по сорока трем ступенькам трона, спустился вниз. Пахнущая сыростью и старьем материя укрыла от солнечного света одинокого короля Мги.
4         
Небо стало синим и черным, как все провалы в Аду, как зрачки, и как безумное отчаяние одинокого. Ночь упала тяжелым занавесом, душным летним жаром опутала тревожно задремавший Грайворонь, изнанкой своего звездчатого плаща обняла узкое небо. А звезды были маленькие, стыдливые, как прорехи в ветхой материи. Звезды здесь были еще меньше чем за границей и ярче раз в тысячу. Так думала полусонная Каринка. Их с Ирей, ничего плохого не ожидавших, разбудили стражники и грозно приказав именем короля следовать за ними, привели в замок. Вынимая солому и труху из волос- они спали на постоялом дворе неподалеку от Бараньего Конца, на сеновале, среди бродяг- Иря думала о братьях-грибцах. Их четверку разделили.
-Введите этих людей сюда.- приказал король и напуганная его голосом стража впустила друзей, швырнув при этом не очень-то учтиво к подножию лестницы, ведущей к трону. Там было так много ступенек, что низкий холодный голос короля, звуча по всему тронному залу был для всех каким-то потусторонним звуком, сравнимым разве что с музыкой одинокого ветра, чьи переливы каждый день слушает высохший розовый куст, выросший из потрескавшейся земли у незапертых старых ворот.
-Да какие ж это люди, Магак. Это дети совсем.- проговорил с удивлением правитель Мги.
Он действительно ожидал увидеть кого-то более высокого и сильного, кого следовало опасаться, или кого-нибудь, чей язык может восстановить против него, великого Афелия, всех этих слабеньких запуганных существ. Кого-то вроде барда Шиповника, но разумеется не того, кого легко обвинить в сумасшествии и пригрозить подземельями. А тут- ну что это такое? Двое покрытых пылью человеческих детей.
А Каринка увидела кого-то необыкновенного, странно любопытного и явно нестрашного. Ей так хотелось спать, а голос Афелия убаюкивал, что она подумывала уже присесть на ступенечку и подремать чуток. “Верно, если закутаться в краешек его длинной мантии, то согреет не хуже одеяла.”  
-Так может быть вы отпустите их, о владыка?- сказал вдруг обычно молчавший Магак.
-Отпустить? Ты не в своем уме, носитель королевского плаща. Если мы отпустим их, они вернутся к себе и расскажут все другим людям. Люди придут на мою землю и испортят ее.- ответил Афелий. Он поразился тому, как осмелел сегодня этот морщинистый дуралей, до настоящего дня разве что рассказывающий ему, самодержцу всей Мги, что видел в молодости, совсем еще тролленышем, до того печального часа, как отец Афелия, тоже кстати король Мги, выловил его в Черно-зеленом лесу, выкурив из родительской норочки.
-В подземелья!- приказал Афелий.
-Но вы же так добры и умны, ваше величество.- напомнил Магак. Афелий даже ахнул с досады: знает старый тролль, за какую жилку дергать его, грозного короля!
-А впрочем, я же ведь совсем не злой.- проговорил в задумчивости Афелий, покачивая ногой.-Я добрый.
Злым ему быть не хотелось- некрасиво, неоригинально. А он так хотел быть особенным королем, тираном конечно же, таков характер, но все же не таким классически-коварным как его дед или наивным и вспыльчивым как его отец. И тот и другой плохо закончили: один погиб на охоте, вместе с лучшим конем попав в вырытую кем-то и усеянную кольями яму, другой выпил большой кубок отравленного вина. Потому и приходилось переписывать периодически смертные приговоры, да  давать поблажки горожанам. Хотя Афелий и не охотился, и не пил совсем.
-Придумал. Значит, решено. Вас отпустят. Да еще орехов на дорогу дадут. Вот только заслужить надо.
-Мы не уйдем просто так!- прокричала Иря.-Ты деспот! Ты жестокий!
От ее вопля Каринка проснулась окончательно. 
-Не перебивай старших.- спокойно сказала ей подруга.-Продолжайте пожалуйста, ваше величество. Простите ее, Иря совсем не обучена хорошим манерам. 
Не обученная хорошим манерам Иря помрачнела. “Я ж тебе это вспомню, манерная ты наша.”- подумала девочка с горечью и вскоре совсем об этом забыла. Не в ее природе было помнить обиды. 
-Вы пройдете мои испытания. Или ты.- тонкий, с длинным как нож ногтем палец Афелия уперся в Каринку.-Поднимись ко мне, дитя. Ближе, ближе.
Десять, двенадцать, тринадцать ступенек. Он спускается навстречу ей. И вот она уже совсем-совсем рядом, против него, так близко что взгляды их встречаются.
“Мда, на недостаток кальция не жалуетесь, ваше величество.”- с усмешечкой подумала Каринка. Афелий был необычен, странен, интересен, но вовсе не страшен. Нисколечко. Человек, как человек. Как те, что остались за границей, в их городе. Вот только глаза его были грустны и тусклы, совсем как чахлые кладбищенские цветы.
-Кого-то ты мне напоминаешь, дитя, поэтому ты мне нравишься. Ты пойдешь. 
Девочка смело смотрела на него прямо. Более чем смело. К этому примешивалось и удивление и любопытство. Точно этот маленький человек не убоялась его, незнакомого и могущественного властителя чужой земли, хоть и должна была узнать, что он совершенно не добрая фея. Что-то было в ее лице, что-то вызывающее, напомнившее Афелию собственную молодость. Дерзость ее была бы предосудительна, будь это старый тролль или еще кто-то из грайвороньцев. Но это был просто ребенок из чужой земли. Мог ли не знать Афелий, что дети боятся неизвестного куда меньше взрослых? Для нее это было интересное путешествие, поход в незнакомый край, не сомневался он.  
-Я пойду с ней.- громко сказала Иря.
-Мы пойдем вместе, ваше величество. Мы друзья.- с поклоном добавила Каринка.
-Друзья?- переспросил Афелий. Улыбка его стала хитрой. Старый тролль почуял лихо в этой улыбке.-Какое хорошо забытое слово. Друзья, это кажется те, кто выручает друг друга из беды?
-Да, ваше величество.- кивнула Каринка.
-Ну так бед будет их предостаточно. Хватит на двоих. Итак, первая беда. Принесите мне воды из колодца, что расположен неподалеку от Черно-зеленого леса. Дорогой пойдете той, что видна и при лунном свете. 
Каринка почувствовала, как в ее руке вдруг появилось что-то холодное. Это был пузырек бледно-зеленого стекла, похожий на те, в каких обычно продавались разливные духи. 
-Это зачарованный флакон. В нем может уместиться воды столько, сколько захочет его владелец.- объяснил король.- Думаю двух литров на вас обоих будет достаточно. Идите. И запомните, что водица из колодца просто в руки не дается. Вам придется наловчиться, и немножко потрудиться. Принесите мне водицы, я же буду ждать вас тут.
Чуть поклонившись, Каринка быстро спустилась. Стишок ей понравился.
Когда девочки ушли, Афелий подпер щеку ладонью, что означало у него сильное нервное напряжение.
-Мы с тобой друзья, Магак?- проговорил он, смотря на тролля из-под долгих темно-коричневых ресниц.
-Наверно, ваша милость.- смущенно сказал Магак и вежливо шаркнул ножкой.
-Мы- друзья?- снова сказал Афелий и громко захохотал. –Ты, дождевой червяк, мой друг?
Он пнул Магака острым носком сапога. Тот ойкнул и потирая бок вполз под спасительную фиолетовую материю.
-Я, король Мги, и друг червяку? Какая забавная дерзость! Не будь ты мне предан, я отрезал бы тебе уши и ступни.
От его страшного оглушительного смеха Магак захотел последовать за человеческими детенышами и никогда больше не находиться поблизости от своенравного короля. И только его длинный, неровный, похожий на увядшую морковку волосатый нос нервно подрагивал из-под темного покрывала. Магак сдерживал слезы обиды. Жесткие зеленые глаза короля окинули холодный зал. Занавески были снова раскрыты. А ведь через шесть часов наступит рассвет. Он дважды хлопнул в ладоши и четверо стражников предстали перед ним. 
-Приведите сюда Шиповника, бессовестного барда и враля.- приказал Афелий, и вполголоса добавил словно бы никому.- Надеюсь, он образумился и порадует меня красивой песней о моем золотом царствовании.
Магак вылез из-под длинной темно-фиолетовой мантии короля и уселся на первой сверху ступеньке трона. Уж он-то всегда был в курсе всех новостей. А о новых песнях Шиповника уже пошли анекдоты. Они развлекут Афелия, хоть и не порадуют точно. Но в этом уже не будет никакой вины самого юноши- Афелий это знает. Он послушает все, затем зевнет устало, может покричит, если поблизости будет кто-то из стражи или управляющий северными замками, что неосмотрительно напросился на вечернюю аудиенцию, барда уведут под белые ручки в знакомые ему апартаменты- королевскую тюрьму, где с потолка льется тонкими ручейками вода, больше иллюзия, чем настоящая, и от звуков разбивающихся капель, чьих-то заунывных стонов и звона ржавых цепей призраков предков Афелия, закованных и проклятых, можно легко сойти с ума. 
Король от скуки пойдет спать. Спутник Шиповника, хитрюга Жыбль, откупорит наливочки и они с Магаком посидят в мягкой темноте и тишине тронного зала- Афелий по-прежнему экономит на свечах, хоть нет в том нужды.  
Девочки вышли из замка. Похолодало. Иря вспомнила, как бабушка рассказывала ей какую-то сказку о кувшине без дна. Не будет ли это испытание невыполнимым? Каринка же спокойно и как-то уверенно ушла вперед.
-Приглянулся тебе что ли этот Афелий? Больно ты с ним много любезничала.- догоняя ее, проговорила Иря.
-В чужой монастырь со своими законами не ходят.- сквозь зубы процедила Каринка.
-Просто ты всегда хотела найти короля. И тебе уже все равно. Ты хочешь быть могущественной королевой?- спросила Иря. Ей вдруг стало очень обидно- как некрасиво сказала Каринка о ней, своем лучшем друге, единственном друге. Каринка была резка на слова и угрюма и многие ребята чурались ее. Многие, но не Иря. 
-Нет. Просто я собираюсь спасти Турлума и Тырлыма. А это можно сделать только хитростью.
-Или ты просто влюбилась в этого Афелия? Ты думаешь, что быть злой королевой- это оригинально?- продолжала Иря. Ей показалось, что в первые минуты разговора с королем Мги, Каринка вздрогнула и не сводила с него глаз. А уж когда он спустился на середину лестницы, навстречу ей, девочка и в самом деле чересчур внимательно рассматривала его. Каринка была старше ее на полтора года, ей было ровно четырнадцать. Поэтому нет ничего удивительно, что ей понравился симпатичный деспот.
-Да он старый для тебя. Ему ж все сорок или даже пятьдесят. Никто тебя не поймет, если ты приведешь его домой. Хотя я тебя пойму- дружба все-таки. Я давно поняла, что тебя интересуют исключительно обеспеченные аристократы. Голубая кость там, родовое именьице, золотишко, брильянтики и все такое. Но пойми, что есть еще и другая жизнь. Вот будет он сидеть на твоей кухне, лопать твои оладушки…это ж незнамо что деется. – разглагольствовала подруга.  
-Иря! Понимаешь, Афелий жесток. Нам нужно пока усыпить его бдительность.
-Так ты хочешь пойти за водой, чтобы вручить ее королю?
-Именно это я и собираюсь сделать.- ответила Каринка и Иря еще больше укрепилась в своих подозрениях.
-А я бы на твоем месте…- начала было она.
-На моем месте только я. А Турлум и Тырлым попали сюда из-за нас. Так что сбегать я не намерена.
-А я не говорила про это.
-Я тебя знаю.
-Каринка!- возмущенно воскликнула Иря. Она, разумеется, не такая храбрая как ее старшая подруга, но всегда выполняет обещания. И если уж пошли они в этот становящийся все загадочнее и загадочнее путь вместе, то и уйдут только вдвоем. Но Каринка уже нахмурилась и замолчала. Иря знала- стоит только рассердить подругу, как та замолчит на час или два. И за это ужасно долгое время ни словечка из нее не вытянешь. 
5   
О местоположении Черно-зеленого леса спрашивать не пришлось- дорожка от замка вела далеко вперед, и, серебрясь в лунном свете казалась волшебной. Где-то далеко там, в самом ее конце высились огромные ели, такие темные что казались черными. Иря присела на корточки, рассматривая их путь. Дорожка была выложена светлыми песчаными камушками. Как в какой-то старой и бессмысленной сказке. Каринка безмолвно и уверенно пошла прочь от замка. Путь их был длинней, дорога виляла меж деревьями, сворачивала куда-то в овраги и обрывалась. Но друзья шли вперед, нисколько не сомневаясь что дойдут до цели.
И когда солнце повисло в середине неба, они вошли в прохладную темноту опушки. Лес шумел над их головами, пели кроны, точно повторяя свое приветствие низкими голосами великанов на незнакомом и очень красивом языке. И в темной тени их спрятался колодец. Иря вздохнула, предчувствуя что-то. Но Каринка была спокойна- обычный колодец, с воротом и прехорошенькой лавочкой подле него. Но вот из тени колодца отделилась какая-то фигура. Это оказался крупный, размером с большую собаку ворон, одетый в серо-зеленый костюм лесничего, подпоясанный кушаком из плетеных кожаных ленточек.    
-Мое имя Синий Ворон, из рода Воронов Приречья. Я бы не советовал вам лезть в этот колодец, барышни.
-А что так?
-Это королевский колодец. И кроме того, здесь водятся змеи.
-Где?- спросила Иря.
-В воде, барышня. И потому вода ядовита .  
-Нам король приказал набрать воды для него. Два литра. Где черпачок?- Поинтересовалась Каринка, снимая крышку с колодца.
Ворон взъерошил перья на шее и помотал головой.
-Набрать воду можно только одним способом.
-Каким?
Синий Ворон грустно молчал. Молчал долго.
-Возвращайтесь-ка вы домой.
-Я сюда пришла и без воды не уйду.- упрямо сказала Каринка. Не возвращаться же им без воды? А как же братцы-грибцы? Кто их спасет теперь?
Ворон почесал клюв о перья левого крыла.
-Ни одной кружкой в мире не наберешь этой воды.
-Странно.
-Она заколдована и отравлена. Но если кто-то, кто желает набрать ее готов на все, вода достанется ему. Сколько угодно воды из королевского колодца.
-Я готова. Чем мне можно зачерпнуть ее?
-Руками. Или ртом. Так что идите вы барышни туда, откуда вы пришли.
-Хотелось бы…- начала Каринка.
Но Иря быстро отобрала у подруги флакончик и протянула руку к воде.
-Иря! Стой!- прокричала Каринка, но было уже поздно. Точно невидимое пламя ожгло ее. Когда Иря вытащила руку, страшная боль только усилилась. Но она встряхнула обожженной рукой, слила в зеленый флакон что смогла зачерпнуть.
-Это дьявольская вода, сатанинское зелье.- сквозь зубы прошептала она и глянула в сосуд. Воды было так мало, совсем на дне.-Два литра, совсем с ума сойти.
-Ну и что мы будем делать?
-Надо набирать. Ты же слышала, он сказал- два литра. - проговорила Иря, тряся рукой.
-Два литра…- задумчиво проговорила Каринка.- Какой чертов гад!
Затем она опустила голову и посмотрела в самую глубь колодца. На дне вода была темной, да и колодец показался ей чистым- никаких наростов по краям, ничего такого. Маленькие, похожие на миног серо-стальные и светло-зеленые змейки плавали в прозрачной, на вид безупречно чистой воде, высовывая головки и скрываясь под водой. Их пластинчатая кожица была так прекрасна и нежна, что, казалось, могла сгореть на солнце, а у некоторых напоминала зеркальные чешуйки.
Каринка наклонилась над водой, протянула руку и погладила воду. Было больно. Но нет ничего больнее насмешек, презрительного или сочувственного шепота стариков. Ведь никто, ну никто из тех, кто остались позади, в их маленьком, всем миром забытом городе, не догадался, не уловил связи между цветами и хворобой. Никто кроме нее, да и ее сомневающейся, чуточку трусливой подруги не пошел неведомо куда, отгадывать загадку.
А змейки в обжигающей воде действительно красивы. Каринка не сомневалась, что их сотворил Афелий. Почему-то она была уверена, что никто из жителей Мги, даже самый странный нелюдь, не смог бы создать змей, с чьей чешуи стекает яд, и яд этот столь опасен и жгуч, что простой житель не способен зачерпнуть воды. Вон у Ири уже рука порозовела, точно в кипятке сварилась. Но Иря это не она. А она это никто другой. Об этом и мама говорила, и двоюродная бабушка. И кот. Он, правда, всегда молчит, как ни пыталась Каря с ним поговорить, но так серьезно смотрит на свою хозяйку, что сомнений не остается- он ее понимает. 
“Что ж, ты получишь эту воду!”-с победной яростью подумала Каринка, вытянула губы трубочкой и сделала первый глоток. Она поднесла пузырек к губам и вылила туда вторую порцию воды.
-Горько.- сплюнув, сказала Каринка. Иря с ужасом посмотрела на нее. Рука была точно вынута из огня- яд жег немилосердно и только присутствие Каринки мешало Ире заплакать. Подруга тем временем набрала еще немного воды. И так- много-много раз. На шестом Иря просто сбилась со счета. 
Она улыбалась, наполняя крошечный, но точно бездонный графин и если б Иря не ощущала ужасной боли, то скорей всего решила бы что это обычная колодезная вода. Румянец не исчезал с щек, он разгорался все ярче, хоть лицо было белое, точно обескровилось. Руки Каринки дрожали. Иря была скована каким-то страхом. Предчувствие еще более страшной беды не покидало ее. Ей хотелось сказать: ”Пойдем же домой, зачем нам это все!”, но девочка не решалась нарушить тишину Черно-зеленого леса. Каринка выплюнула последний глоток воды, прижала руку к груди и с тихим стоном упала на траву. Синий Ворон взмахнул крыльями, прокаркал что-то страшно и убежал туда, где на маленьких черно-лиловых остролистых кустах алели среди белых пышных цветов пламенные ягоды. Каринка привстала и взялась руками за бортики колодца. “Чуточку осталось.”-прошептала она. 
-Что ты сказала?-вытирая слезу, спросила Иря. Каринка пошатнулась, уцепилась за ворот. Звякнула цепочка, не привязанная ни к чему.
-Чуточку неполон.- шепнула она и зачерпнув ладонью прохладной ядовитой воды, слила ее в сосуд.  
“Что теперь с тобой будет, Каречка?-думала, дрожа от ужаса Иря.-Что же ты наделала?”
И закружилось вокруг нее, завертелось небо. Стало оно черным и серым и серебряным, звездным вихрем всколыхнулось перед глазами Каринки. Не было сил кричать от ужаса, а потом и ужаса не стало. Тысячи рук сплетались и расходились в серебряном небе, тысячи тысяч черных пальцев грозились ей, и звездными ногтями, длинными как щупальца, блестящими как хрусталь, острыми как иглы тянулись к ней, но Каринка не закрывала глаз- она чувствовала, что нельзя. Как бы ни хотелось избавиться от этого кошмара, не смотреть в небеса, не видеть искаженного лица Ири над нею, то расплывающегося, то сплющенного, трехглазого, перекошенного и до боли близкого, но никак нельзя закрывать усталых глаз. Силы покидали ее, боль раскаленным свинцом жгла горло, казалось, что лопаются связки, потрескались в кровь высохшие губы, запахло солью и кровью и гноем, а потом, точно в голове что-то разорвалось и горячая боль заполнила половину тела, выломала руки и ноги, только глаза могли видеть. Хотелось заснуть. Забыться сном, упасть в тихую темноту мирного сна без видений. Как в тот раз, когда ей делали операцию и клали на лицо маску со снотворным. Над нею что-то кричала Иря, ставшая Турлумом, котом в красной шапочке Турлума, Ирей с телом кота и плиссированным как у поганки воротником и снова размазанным пятном, блестела луна, крупная и шероховатая как дыня, такая же большая и бледно-желтая, неровная, с таким страшным злым лицом, словно эта луна и не луна вовсе, а безобразная ведьма, что летела на помеле по небу и юбкой зацепилась за звезду как за гвоздик и вот никак не может спуститься обратно, и потому орет, злобно плюясь и скалясь. Каринка вздохнула и с облегчением провалилась в темноту.
А потом пришел Синий Ворон. Он привел низкого зеленого человечка с выпуклыми умными глазами. И человечек, сняв большие круглые очки, протер стекла рукавом, покачал головой и вынул из кармана что-то. Иря разглядела темный, блестящий как осколок угля камень. Радуга играла на его гранях. Каринка уже едва дышала. Губы ее посинели, а лицо стало белым-белым, почти как мел. Иря трясла ее, кричала в самые уши, но не могла заставить проснуться. А на шее ее все тише билась жилочка.  
-Положи ей под язык, девочка.-сказал Синий Ворон.
Иря осторожно взяла из ладони зеленого черный камень- самый красивый из всех когда-либо виденных ею минералов. Рука у пучеглазого была мокрая, пупырчатая, но совсем не гадкая, как казалось.
-Это Жабий Камень, противоядие.-сказал зеленый. Затем снова снял очки и протер.
-Господин Жаба говорит, что это поможет.-сказал Синий Ворон. У Ири не было времени думать.
Его величество наблюдал за человеческими детенышами через стеклянный шар. Магак сидел теперь у его ног, пытаясь достать до шара и самому посмотреть, что же там и всякий раз, забыв об осторожности он дотягивался до подставки и глядел в хрустальную сферу. Увидеть там ничего он не успевал- легкий щелбан Афелия возвращал его вниз. А по гримасе короля трудно было что-либо понять. Вдруг Афелий покраснел как вареный рак и отодвинул шар.  
-Кккамень!-прошипел Афелий.- В тюрьму их! Немедленно! Стража!
-Но почему, ваше величество?- робко спросил Магак.
-Потому!- бросил Афелий.-Хотелка захотела.
Лицо у него было страшное, перекошенное, и тролль вновь вернулся под королевский плащ. Афелий неотрывно смотрел в хрустальный шар. Человеческие дети уже набрали сосуд и направлялись обратно. Внезапно, увидев что-то, Афелий улыбнулся. Когтистая рука его погладила шар. Оба доброжелателя- этот покрытый тиной Жаба, экспериментатор и изобретатель-самоучка, и его закадычный друг, нерадивый сторож чужого добра Синий Ворон- прекрасно поместятся в его многоместной со всеми удобствами темнице. Они составят компанию и Шиповнику, и этим поганкам, как их там.
-Мерзкая вода.- проговорила Иря. Подруга словно начала просыпаться- появился румянец и дыхание, вначале такое слабое-слабое, стало частым. Иря сжала бледную руку. 
Лихорадочный румянец на щеках Каринки стал алее. Никогда прежде девочка так не боялась за свою подругу. Но Каринка вдруг встала, неестественно смеясь, заткнула пробку, завинтила крышку и убрала флакончик в карман. Жабий камень она обтерла рукавом и отдала господину Жабе. Жаба печально вздохнул и опять снял очки.
-У тебя что-то болит?
-Горло. Совсем чуть-чуть. И сердце.
-Ты едва не умерла, Каречка.
-Глупости. Это был самый прекрасный день, какой только может быть.
Каринка храбрилась, не собираясь рассказывать, сколько страха пережила, находясь между жизнью и смертью, и потом, падая в темный-темный колодец, мучимая жаждой, пока что-то мокрое не разбудило ее, выдернув на полдороги из темного мира в этот. Каринка не была до конца уверена- действительно ли отравлена была она ядом блестящих змеек, или чары самого колодца так подействовали на нее. “Надо не подавать виду. Если я расскажу, как испугалась или расплачусь, то испытание будет провалено к чертям.”-думала она, откашливаясь.
Как они дошли до замка, Каринка и не заметила. Ей показалось что дорожка из светлых камней стала в пять раз короче. Она не знала наверняка, но, как это часто бывало с ней, интуиция подсказывала, что за ними наблюдают. Испытание не закончится здесь. Было бы слишком просто. Это может быть с кем угодно, но не с тем, кто отправил их за водой. Тревога не отпускала ее. Но Иря никак не должна чувствовать, что она сама боится. В этом ведь принцип дружбы- подбодрять другого, как бы плохо ни было тебе.
В темноте тронного зала, в его приятном холоде, встретившей их неестественной тишине и очертаниях огромной белой лестницы было что-то знакомое. Каринке показалось, что она даже учуяла какой-то запах. Пахло сухой рябиной и немного поздней зимою, той самой, когда беспросветная тьма, занимая две трети светлого дня подкрадывается к тебе, заползает в открытое окно или плохо законопаченные щели между потрескавшимися желто-белыми рамами и наводит ужас своей бесконечностью. В такие часы кажется, что зима не кончится никогда и хочется сойти с ума от тревоги и ужаса, имеющего мало общего с рациональными страхами. 
-Мы принесли тебе воду из змеиного колодца.- молвила Каринка, с поклоном вручая пузырек королю. Он вновь спустился по ступенькам, но на это раз был почти в самом низу тронной лестницы. О том, что он там, она лишь догадалась – ничего не было видно там. От него пахло чем-то, может быть даже той самой зимой.  
-Спасибо.- сказал Афелий и щелкнул пальцами. В руке его зажглась оплывшая восковая свечка, выхватив из темноты правильное и надменное лицо. Ире даже показалось, что Афелий был рад увидеть Каринку. “Нет, просто придумал нам какую-то новую гадость.”
Пузырек скользнул в холодную ладонь правителя Мги, исчезая также быстро и неизвестно куда, как и сам король. 
Нет, он просто затушил свечу.
-Ваше новое испытание будет мм…вкусным.- голос потихоньку удалялся, все выше и выше. Словно Афелий поднимался по тронной лестнице, но ни звука шагов его слышно не было. -Принесите мне плод счастья и плод горечи из моего сада. 
“Я принесу их.”- тихо-претихо сказала Каринка. И кто-то над самым ее ухом ответил голосом столь легким, что походил на свист ветра-“Не сомневаюсь.” Каринка вздрогнула и нащупала в темноте руку Ири. Девочки выбежали из замка не оглядываясь.
“Я принесу тебе.- шептала Каринка.-Принесу. Принесу.”
Кто-то неведомый стянул с небосклона черное с синеватым отливом покрывало ночи и заменил серым и утренним. Но Каринка не чувствовала себя уставшей или голодной. Иря не жаловалась. Зная путь до сада, точно кто-то нашептал его прямо в ухо, Каринка бежала все вперед. Много ли часов прошло? Никто из друзей не знал.  
6
На третьем повороте они уткнулись в красивую, выкрашенную нежно-голубой краской решетку. Замка на ней не было, да и входа тоже. Но друзей это не остановило. Иря перелезла, помогая менее преуспевшей в этом деле Каринке. Тот, кого они встретили, едва коснувшись башмаками земли, позабавил их почти как Синий Ворон. Это была огромная белка, но не такая, как в книжках, а в серой шерсти. На ногах у белки были красноватые сапоги с ломаными шпорами, в руках- что-то похожее на ружье или обрез. 
-Я Стасиус Белко. Я сторож этого сада.
-Нас послал король Афелий. Мы должны принести ему плод счастья и плод горечи.- объяснила, отряхиваясь Каринка. Она спрыгнула неловко и вся измазалась в сухой грязи. Сторож пошел вперед и девочки посчитали правильным не отставать от него.
-Чтоб узнать, какой из них плод счастья, а какой- горечи, нужно съесть хотя бы кусочек.- говорил Белко, размахивая ружьем. Иря уворачивалась, боясь что тот ненароком выстрелит.
-Я б не отказалась.- призналась Каринка. Фруктовые деревья были увешаны спелыми ярко-золотыми яблоками, нежно-зелеными грушками и даже рыжей как соседский кот хурмой.
-Ни одного, запомните, мои хорошие, ни одного кусочка плодов этих деревьев. Эти фрукты очень опасны. Когда король желает наказать кого-то, он дает ему вкусить плод из этого сада. От плодов счастья легко сойти с ума, а плод горечи…- и Белко замолчал, не решаясь говорить дальше. 
-Что с плодом горечи?
-О, попробовав его, вы получите самое страшное несчастье. То, о чем даже думать опасаетесь.  
“Так-так, это чудовище в короне, то есть без оной замыслило кого-то наказать, а самому ему идти за этой гадостью лень, вот и спихнул все на нас.”-подумала презрительно Иря.
-Но я покажу вам плод счастья- недавно его брал какой-то юноша с письменным приказом короля и съел целиком. К сожалению, плод горечи вы должны попробовать сами.
Белко указал им на одно небольшое, но прелестное стройное деревце. Каринка сорвала плод и пожав плечами сунула за пазуху.
Король Афелий был страшно разгневан увиденным- самый верный его сторож помог пришельцам. По замыслу Афелия, кто-то из двоих непрошеных гостей должен был, повинуясь насланному голосу выбрать дерево и съесть самый зрелый и самый лучший плод счастья. В награду за решительность, исполнительность и смелость. А тому, кто думал о нем непочтительно, предстояло попробовать плод горечи. И это было бы не так страшно, как плод счастья. Но Белко расстроил его планы. Никто кроме осужденных на тот или иной плод не может распознать его. Сторож имел наглость подглядеть за последним приговоренным и выдать тайну зачарованного сада.   
-Думаю, и этот наглец составит компанию узникам моих темниц.- сказал с жестокой улыбкой Афелий и прокричал:-Стража! Белку схватить, привести, бросить в королевскую тюрьму!
Вздрогнув, тролль спрятался под длинную фиолетовую мантию господина. 
-То ли еще будет, когда вернутся человечьи детеныши.- сокрушенно качая головой проговорил Магак.
-Что ты там бормочешь, червяк?
-Ничего-ничего, ваше величество.- поспешил уверить Магак.
-Раз ничего, значит закрой свой беззубый рот.- отрезал Афелий и запахнулся в мантию- в тронном зале ходил сквозняк. Кто-то не закрыл дверь. Афелий мысленно уже утопил, повесил и обезглавил безответственного. Простудить его, короля Мги! “Ах что за народ такой, бессовестный, не хранит свое единственное сокровище.- мысленно сокрушался он.-А ведь не в каждом королевстве есть такой умный и рачительный правитель.”
-Я знаю.- Каринка сорвала грушу с ветки ближнего дерева.-Это они.
-А может…
-Нет. Я чувствую. Не знаю откуда. Но это они.- и сорвав, надкусила одну. Самый краешек.
-Ну как?- спросила Иря.
-Вкусная, сладкая.- и Каринка быстро уплела плод.-Не могу понять, почему это плод горечи. Наверное, это плод счастья. Такой восхитительный вкус и аромат. Точно амброзия. Как будто небесный свет согревает тебя, словно тебя видит творец. Словно ты сидишь на крылечке и солнце припекает твою голову, словно оно целует тебя и так легко дышать! А потом…- и она вдруг замолчала, роняя огрызок. Поднесла руку к глазам. Под оглушительный визг перепуганной Ири, Каринка упала на землю. Сверху на нее посыпались дождем желтобокие сочные груши. Иря поняла все быстрей чем Каринка.  
-У меня больше нет пальцев.- сказала Каринка. Слезы выступили на ее глазах. Иря коснулась ее плеча и хотела было сказать слова поддержки. Но помогли бы они в этой беде? Каринка быстро вытерла глаза и подставила изуродованную руку. Иря отдала ей заколдованный плод. 
-Что же теперь будет?
Каринка встряхнула лохматой головой.
-Теперь не важно- я сама виновата. Я пошла по незнакомой дороге, в незнакомое место и потому все, что тут происходит это моя собственная ошибка.- сказала Каринка, держа в обезображенных руках плоды. Похожие на твердые груши, или на крупную айву, они так и блестели жирными бочками в ее ладонях. Иря готова была заплакать.
-Мне уже все равно. Я иду, Афелий! Я несу их. Я заплатила за них.- сказала Каринка, подняв голову к небесам, где в серой пелене туч боролось Солнце. Она прижала плоды к груди и быстро пошла вперед. Иря едва поспевала за нею. Не догадывалась Иря, что за повторение тех секунд счастья Каря готова была съесть все без остатка. И не знала Иря, что ее цена была бы меньшей. Больше всего в своей жизни она боялась потерять их дружбу.   
-Я знаю, кто попробовал плод счастья. Бард Шиповник.- рассказывала Каринка.-Когда он пел и декламировал, его взгляд, такой безумный, у людей такой бывает лишь…у фанатиков…или…или неизлечимо больных. Но Шиповник не замечает своего недуга. Значит он сошел с ума.
Иря вздохнула. “Я только молюсь, чтоб и нас не заставили съесть эти проклятые груши.” 
-Конечно, он мог из страха писать такие красивые стихи. Но из страха так не радуются. Или может быть он думал, что это зенит его славы…но в его голосе была неземная нежность. Словно он действительно любил того, кому написал это.
-Покажи мне здорового, который может влюбиться в это патлатое чудовище?- фыркнула Иря.
Каринка вдруг затормозила, обернулась к ней и яростно взмахнув беспалой рукой сказала:
-И вовсе он не чудовище! Неправда! Нет!
-Это точно был плод горечи?- жалобно сказала Иря.-Или это была нитратная груша? 
Каринка обиделась надолго. Обратная дорога показалась Ире бесконечной- подруга молчала, лишь косясь на нее и крепче держа зачарованные плоды. Добравшись до замка, Каринка стукнула в ворота. Скрипнув, они открылись сами собою. Ире показалось, что ничего не изменилось с той минуты, когда они ушли. Или не показалось? Трава была примята там где они шли, и по-прежнему лежали какие-то светло-синие лепестки. Это было странно. Но это местечко и так кишмя кишело всякими странностями. Чего уж удивляться какой-то мятой траве, если Каря уже не удивляется ничему?  
В зале с высоким потолком (таким высоким, что начинала кружиться голова, стоило лишь поднять вверх глаза, рассматривая невероятные узоры на нем) было теперь куда светлее, но все так же стоял трон, к которому вела большая высокая лестница и все так же сидел, подложив ладонь под щеку самый странный из всех виденных Ирей королей. (Хотя немногих-то она видела, и уж подавно- ни одного живьем.) Сказочные короли были почти все на одно лицо- все нарисованы в горностаевых мантиях, большущих золотых коронах и париках с белыми буклями. У каждого был второй и третий подбородок, большой живот с орденами и лентами и свита таких же откормленных министров за плечами. А у этого не было ни какой-нибудь худо-бедной короны, ни важных тучных министров, ни горностаевой мантии. Нет, мантия все же была. Темно-фиолетовая, очень красивая, расшитая золотой и серебряной нитью и верно все же дорогущая. И под нею сидело одно-единственное смешное неприглядное серо-зеленое существо размером с крупного кота и сопело длинным бугристым носом. Оно не могло быть министром, хоть из-за уха его торчало очиненное воронье перышко. Но существо было очень добрым, это было заметно по его глазам. А вот король казался нисколечко не добрым, хоть и был он не толстым и не бородатым, не гадким и не краснолицым, не длиннозубым и не горбатым. Он смотрел на них с презрительной надменностью, копаясь свободной рукой в длиннющей, каштановой, усеянной какими-то черными бусинами гриве, точно расчесываясь пятерней.(О том, что там не насекомые, а украшения, Иря поняла по их блеску.) “Зря тебя Каринка защищала, жук навозный!”- подумала Иря. А подруга уже поклонилась и положила обе груши на первую ступеньку трона.
-Я попробовала плоды горечи. Смотри, какой вред они причинили мне.- проговорила Каринка, показывая руку.
-Какой же?- усмехнулся властитель Мги.
Иря задрожала от бешенства. Ей захотелось броситься на короля и вцепиться ему в лицо. “Ах, как же я хотела бы уничтожить тебя, раздавить как мерзейшее насекомое, коим ты и являешься, злой колдун. Я бы за нее весь мир победила. Когда мне было больно, страшно и одиноко, появлялась она и шептала слова утешения. Она мой единственный и настоящий друг, а ты обидел ее.” Точно прочитав ее мысли, как это уже случалось раньше, Каринка остановила Ирю, как всегда, закрыла собой. Каринка была выше и сильнее.
-По твоей вине она лишилась пальцев!- гневно сказала Иря, высовываясь из-за плеча подруги.
Афелий удивленно вскинул тонкую бровь.
-Пальцев? А что же это?- спросил он. Магак тем временем аккуратно сложил принесенные плоды в резной ящичек, украшенный яркими осколками самоцветов. Иря взглянула на ее руку. Каринка недоверчиво сгибала и разгибала невесть откуда взявшиеся пальцы. Глаза ее сияли. Магак незаметно коснулся мохнатой ладонью ноги короля. Старый тролль был очень счастлив.
-Благодарю тебя.- ответила Каринка, приседая в реверансе.
-В общем-то не за что, это была лишь иллюзия, но хорошо. Вы справились и с этим заданием.Теперь принесите мне сосульку из моего зимнего сада. Обратный путь вам не будет в тягость. Просто назови мое имя, и я услышу и перенесу вас к замку.- с этими словами Афелий кисло улыбнулся и помахал им ручкой, выпроваживая на новое задание.  
7
-Я холода боюсь.-проговорила Каринка.-Очень.
Иря молчала. Она тоже зиму не любила. Несколько часов назад они покинули мрачный замок. Было темно, точно вечер ушел, но золотистая кромочка солнца на черном небе еще вырисовывалась среди туч и придавала Каринке силы. 
-Здесь время течет как-то по-другому.-сказала задумчиво девочка.-Я не чувствую его ход. Я не устала и не хочу спать. Я не голодна. Странное это место. Словно бы смена дня здесь происходит чаще, чем у нас. А вот сейчас будет ночь.- и она умолкла, протянув руку к крошечным звездам. Ночь и правда наступила: луна, совсем хрупенький полумесяц, проклюнулась из-за ночных облаков и в зеленом их полусвете казалась Ире испуганной юной девой, кое-как прикрывшей белоснежную наготу. Высокие деревья сошлись над их головами, сплелись руками и закрыли черное небо. Звездный свет пробивался через прожилки ветвей как сквозь сито. И в черно-синем сиянии ночи где-то жалобно плакала сиротливая сова и ухал, смеясь над нею, недобрый филин.   
-Он как будто знал. Все, что я боюсь, случается здесь.- объясняла Каринка.
-А тебе бывает потом страшно?
-Когда все позади- наверно немножечко. Хотя его я не боюсь ничуточки.- отвечала девочка, дрожа от ночной сырости. Афелий еще стоял перед лицом Ири и был он совсем не страшен: человек как человек, разве что невоспитанный. Ей хотелось выломать палку в какой-нибудь изгороди и вздуть короля хорошенько. Но ее учили, что взрослых бить за просто так ни в коем случае нельзя. Наверно, это распространяется и на вздорных королей.
До сада льдов они добрались с помощью компаса Кари- дорога заняла сколько-то часов или тысячу минут, и прибор вдруг стал работать. Иря вспомнила что-то из уроков естествознания и им хватило. Время тут шло действительно по-другому, вынуждена была согласиться Иря. Вот только ноги болели и холодно было по-настоящему. Она представила, как томятся сейчас в королевских подвалах, именуемых темницами Турлум с Тырлымом и многие другие. Покидая территорию замка, Каринка успела переброситься словечком-другим с каким-то скучающим стражем. Он был похож на кузнечика-переростка и оказался очень словоохотлив. А уж врученная девочкой конфета в яркой обертке еще больше помогла ей узнать кое-какие интересующие детали.      
Деревья стояли в снегу и маленькие кустики в голубоватых и серых сосульках казались хрустальными. На белой земле извивались лиловые и розоватые тени. Был вечер, освещенный ранними звездочками, такими яркими и золотыми, каких друзьям прежде видеть и не приходилось.
Это было самое красивое место из тех, что когда-либо видели Иря с Карей. В том, что они не сбились, сомнений не оставалось. Здесь расцвела серебряная зима, в то время как во всех остальных местах этого чудного края была ранняя осень. Каринка пожалела, что у нее нет с собой кисточки и акварелей. Это великолепие нужно непременно запечатлеть, а потом развесить в гостиной, и смотреть всякий раз, когда наступит страшная темная беспокойная зима. Нет, здесь совсем нет такой страшной зимы, как дома. И даже у той снежной королевы из любимой сказки Кариной мамы не могло быть такого восхитительного ледяного парка. А небо тут дымчато-алое, бледное, розоватое, бежевое, голубое и золотое. Оно так низко, что наверно можно добежать до вон того пригорка, подняться и потянуть за его краешек. А вдруг оно стянется как покрывало на вате? Где-то далеко поднимается дым, словно из чьей-то избушки. Да, маме бы здесь точно понравилось. Каринка нагнулась, зачерпнув горсть снега и подбросила. Как же красиво голубеют, падая, снежинки! Точно мелкие-мелкие обрезки алмазных нитей.
-Хо-олодно, Каречка. Так холодно, что кажется кровь в жилах застывает.-простонала вдруг Иря.
-Нет у меня ни муфточки, ни перчаток. Зато есть сердце.-сказала Каринка, снимая серую от старости, когда-то зеленую вязаную кофту.-Вот. Погрейся.- с этими словами она набросила ее на плечи подруги.
-Мне сейчас уже не холодно.- поспешно сказала Иря.
-Ничего. Не снимай.- и Каринка направилась к пещере, где у самого входа висели длинные и острые как огромные гвозди сосульки. Но стоило ей приблизиться, как что-то зарычало там, в темноте пещеры. Она попыталась отломать одну штучку, но то было непросто. Медленно тающая от ее тепла ледышка была такой большой. Каринка стиснула зубы и вдруг, к удивлению Ири, подпрыгнула и повисла на сосульке. Это было очень необычно и даже забавно, если не принимать во внимание, что здесь должно было крыться какое-то коварство. Иря чувствовала нарастающую тревогу. Что еще приготовлено для них в зимнем саду короля Мги? 
Под весом девочки сосулька наконец сломалась. Неровные острые края ее сверкнули радугой. Каринка, сунув обломок льда, похожего на гигантский стеклянный шип за пояс, отряхивала руки, грея ладонь об ладонь. На ее раскрасневшемся от натуги лице сияло торжество. Как в тот раз, когда Иря свистнула из комода фляжечку с дедушкиным согревающим и исцеляющим от всех недугом компотом, что взрослые ей ни разу не давали, а Каринка вызвалась первой попробовать- вдруг это будет горько как все микстуры?
-Если б я за нее уцепилась, то быстрей сломалось б.-проворчала Иря, которая несмотря на свой небольшой рост была тяжелее Каринки.
-Иречка…-начала было подруга, но договорить не успела. Что-то изменилось в лице Ири. Волнение, переросшее вдруг в страх. Страх, ставший ужасом. Следующие секунды промчались для Каринки как в замедленном беззвучном кино, словно она не жила, а лишь существовала на экране, на белом полотне, натянутом в зале главного и единственного городского клуба. Предупреждающий рык из темноты издавал большой, похожий на лохматого серебристого тигра, или снежного льва зверь. С разницей разве что расцветки- ни у одного из известных девочкам животных не могло быть белой-белой, в темные серебряно-серые полоски шкуры, по бокам закручивающиеся в две круглые спирали. Не могло быть таких слепящих радужно-алмазных прозрачных глаз, и, что самое необычное, длинных, как те сосульки зубов. Две пары клыков, не вмещающихся в пасть на верхней и нижней челюсти зверя. Огромные костяные ножи, белые как снег, как зимнее солнце, как иней на голеньких ветках промерзших рябин. Каринка представила, как белый зверь вцепится в нее этими чудовищно большими зубами и едва не закричала от страха. Тут вдруг выскочила Иря, закрывая ее и стала махать руками, будто специально привлекая внимание ужасного животного. Заверещали красногрудые снегирики над их головами, заухали белые северные совы. 
-Ты с ума сошла!- завопила Каринка, едва не уронив сосульку. Зверь зарычал. Ничего похожего на рев хищника не было в этом звуке. Словно обвалились заснеженные вершины и эхо разнесло звук приближающейся лавины льда и камней. Белый зверь наскочил на Ирю. Та грохнулась на спину, охнув так горько, что Каринка едва не заревела сама. Зверь взмахнул когтистой лапой, намереваясь разодрать жертву. Когти его сверкнули заточенным хрусталем. Держа сосульку в обеих руках, Каринка закрыла глаза и ударила быстро. Глаза она открыла лишь, когда брызнуло что-то обжигающее и повторился тот оглушительный звук горного обвала. Иря пролепетала что-то, но подруга не слышала ее, оглушенная звуком. Хищник лязгнул зубами, зарычал, отскочил прочь, мявкнув как обиженный котенок, и исчез в темноте пещеры. Только на снегу, да на кофте Ири замерзала ярко-голубая кровь. 
“Что же это было со мной?”-шептала Каринка, падая на землю. Над ее головой скакали пятнами снегири, повсюду с веток летел рыхлый как манная крупа снег и небо превращалось в огромный темный круг, усыпанный рассеянными кое-как по нему золотыми огонечками звезд. А потом небо стало цвета ядер каштанов и звезды почернели и высохли как головки хризантем побитых морозом. Небо стало волнами- длинными, длинными, как складки шелка темно-шоколадного цвета. Волнами, что кончались где-то далеко, верно ниспадая почти до самой земли на самом ее краю, там, где стоит трон и лестница в сорок три ступеньки. И черные как жучиные глаза бусины засверкали звездами и распустились новыми цветами- жемчужными георгинами темного серебра. И в голове кто-то стрекочущим шепотом стража-кузнечика заговорил: “Династия королей Мги правит уже семьсот лет. Семьсот лет до наших дней.” Каринка сжала до боли кулаки. “Семьсот лет и до наших дней.-повторила девочка.-Семьсот лет и до наших дней.“ И слезы, обжигающе-горькие слезы обманутого ребенка неудержимо лились и лились из ее глаз. Они были такие горячие, что не застывали.  
-Ты ударила тигрольва прямо в грудь. Он заорал так, что с елок снег посыпался. Натрусило прямо за шиворот.- расслышала Каринка, очнувшись. Она приложила руку к остывшей неизвестной крови на свитере. Иря попыталась объяснить ей, что же произошло за эти мгновения, но подруга перестала слушать. В руке Каринки блестела как хрустальное острие добытая сосулька. Вставать с холодной земли ей не хотелось, но пришлось. Испытание закончено. Нужно возвращаться, хоть и хочется остаться здесь навсегда. 
-А я не видела ничего. И вообще- идем.
-Ты думаешь, это было специально?
-Конечно же.-пожала плечами Каринка.-Он не стал бы отправлять нас просто сломать сосульку.
-Словно он проверяет нашу дружбу.
-Или меня. Все это очень странно.
-Он скверное лохматое чудовище.    
-Не смей!- вдруг взъярилась Каринка и замахнулась на подругу. 
-Хорошо-хорошо.- поспешила согласиться Иря и прикусила губу. Было чертовски обидно- она отвлекла зверя, совсем не думая, что Каринка не сможет ее защитить, а в это скверное приключеньице они попали из-за Афелия, противного, злющего и жуткого. Но что бы ни происходило, Каринка упорно защищает его. Так почему же? И почему Каринка не боится ничего? 
Каринка обернулась. Взгляд ее был устремлен в темноту пещеры.
-Уходим скорее.-поторопила Иря.-Он раненый, выползет еще.
-Ты так думаешь? Что-то верится с трудом.
Друзья ушли подальше. Начался снегопад. Иря отряхивалась и ругала почем свет стоит это холодное место, тигрольва и короля. 
-Афелий, смотри мой страх ушел!-громко и твердо сказала Каринка, сжимая кулаки. Ветер бил в лицо, колол щеки и замораживал теплые слезы Ири в колкие льдинки. Но что это было, если все, что происходило на этой земле стирало из сердец друзей очередной страх? Их дружба оказалась крепче, чем казалось им. Спасение друг друга без колебаний, любой ценой, не раздумывая и не теряясь перед опасностями, испытания и общее желание добиться освобождения оказавшихся в беде- вот о чем сейчас думала Иря. А о чем же думала Каринка, ей было вполне ясно- подруга думала о лохматом, злющем, жестоком короле, проклятии всего этого маленького мира. И вот что странно- Каринка не позволяла говорить о нем все плохое, что Ире хотелось и что он заслуживал. “Влюбилась.”- окончательно убедилась Иря.
-Смотри, мой страх ушел! Где бы я ни была, я знаю, ты видишь меня!- прокричала она, поднимая руку с сосулькой. Острая и прозрачная как стеклянный меч, ледышка сверкнула радужным пламенем. С верхушек деревьев посыпалась на них еще одна куча снега. Эхо отразило крик Каринки.-Спасибо тебе, Афелий! Я все поняла! Спасибо тебе!- и она стала смеяться. Дальнее эхо повторяло ее смех, смех счастливой пляшущей девочки.
“Чокнутая. Еще и благодарит. Невозможно чокнутая.”- вздохнула Иря. Она с сожалением признала, что такой Каря была все годы их дружбы. Это пугало многих, но не ее точно.
Обратный путь, как и обещал король Мги, он сократил. Каринка назвала его имя. Тотчас заклубился белый колкий снег, оцарапал лицо Ире. Метель подхватила их, обняла будто нежная нянюшка и унесла прочь. Посадка у замка была мягкой. Упали девочки на чахлую траву, в кучи перегнивших листьев. Молча от шока и беззвучно плача от усталости, Иря сняла бурый лист с головы Каринки. Кузнечик с алебардой отдал им честь.
С грозно горящими глазами Каринка вошла в тронный зал. Иря, все еще дрожа от холода и изнеможения плелась за ней. Король ждал их. Теперь он был совсем близко- на четвертой ступени. Магак скатился следом, ни на секунду не разлучаясь с фиолетовым плащом деспота Мги. Иря с улыбкой подумала, что длинноносого вероятно пришили к плащу. С этим Афелием можно было сойти с ума. Прямо как с Каринкой. Эта неизвестно откуда взявшаяся мысль вдруг расстроила Ирю. Она рассердилась на себя. Что бы там не говорили, Каринка молодец. И пусть она вела себя немножечко странно. Но ведь именно ее заслуга в том, что Ляля выздоровела, да и другие горожане тоже. Если б не внимательная Каринка, умеющая подмечать ненормальности,они б никогда не отправились в это путешествие. Дома остались лишь их записки. Дома наверно уже вовсю волнуются. Ведь они не указали ничего- ни куда идут, ни зачем. Иря поняла что очень соскучилась по дому. Вряд ли такие мысли тревожили сейчас ее необыкновенного друга. 
Каринка с легким поклоном вручила Афелию сосульку. Он подставил ладонь и сосулька растаяла от его тепла.  
-Ты храбрая.- сказал Афелий.- Я обязательно награжу тебя и твоего друга.
-Выпусти Турлума и Тырлыма.
-Может быть, ведь впереди еще два испытания. А пока, пойдите в королевскую сокровищницу и возьмите себе все, что захотите. Но ровно столько, сколько можете унести в руках.- сказал Афелий, заливисто смеясь.-Жадность не красит героев, помните- я за вами слежу.         
Магак, почуяв неладное, мигом спрятался под фиолетовый бархат расшитого тусклым золотом плаща. Каринка хотела сказать что-то, подалась было вперед, но ледяной взгляд правителя Мги остановил ее. Она лишь поклонилась и молча вышла. “Нечего спорить с мужчинами, Каря. Если они решили что-то, то все равно сделают это. Они упрямей самого несговорчивого осла, и как те ослы недальновидны.”- как-то бросила мама, когда Каря, будучи еще ребенком спросила, почему у нее нет отца, был ли он вообще, и куда он подевался, если аистов в их краях не водилось и капуста не росла? Каринка вспомнила это сейчас и даже нашла забавным сравнение. Афелий, вероятно, был самым непостижимым из всех этих “ослов”. Стражник в бренчащих доспехах проводил Каринку с Ирей в сокровищницу.
-Не пойму никак, зачем он отправил нас сюда.- промолвила Каринка.
-А ты не и думай! Посмотри какие изумруды!- взволнованно проговорила Иря и принялась быстро рассовывать по карманам сверкающие радужные камешки. Увидев груды несметных сокровищ, Иря позабыла и о доме и обо всех подозрениях, страхах и обидах, что мучали ее весь их обратный путь. Вредный Афелий оказался не таким уж вредным. А какие у него здесь запасы! Во сне не приснится такое богатство. Небось выжал всех подданных.
-Он же сказал, сколько в руках унесем.- напомнила Каринка. Иря разочарованно стала выгребать обратно все, что успела набрать. Одной рукой доставала, другой засовывала обратно. Ворчала она, что это несправедливо, ведь за их приключения нужно взять больше, в то время как Каринка смотрела на всю эту броскую роскошь так, точно это и не сокровища вовсе, а палые листья.
-Жемчужины.- ахала Иря, пряча в карманы белые, розовые и темно-серые горошинки.-Они настоящие!
-Иря, брось их и пойдем отсюда.-приказала Каринка. Этот восторг был ей непонятен. 
-Рубины! Смотри! У него их так много, что не обеднеет.- Иря улыбалась, представляя, что купит за все эти сокровища. Каринка лишь хмыкала, отскакивая от кувшинов, сундуков, ведер и кадок с золотом, серебряными монетками и драгоценными камнями. Даже нитки жемчугов и короны с алмазами не прельщали ее.   
-Я не продам Турлума и Тырлыма за горстку какого-то окаянного золота.- сказала Каринка и поддала ногой валяющиеся прямо на полу изумруды. Точно это был простой гравий.
-Ах да, ты же дочка хиппи-короля, что бросил вас и умчался в свое королевство! У тебя такого должно быть много. А вот мы с бабусей…
-Молчи!- прервала ее Каринка. Иря чуть язык не прикусила- так было жестко это сказано. Точно не Каринка то сказала, а сам король Мги. Темные глаза Кари почернели.
-Он наблюдает за нами.-проговорила она.
-Ага, можешь улыбнуться ему или послать воздушный поцелуй. Он только этого и ждет.- рассмеялась, очнувшись, Иря.
Наблюдает и что? Он сам велел пойти и наградиться. Сколько в руках унести можно? Так это ведь не проблема совершенно. В руках можно унести очень много, он сам удивится когда увидит. Но королевское слово- закон. Это все слышали. А сколько Иря унесет домой в компенсацию за это тяжелое глупое бродяжничество. И за фиолетовые цветы. И за все. Она увлеченно и быстро вязала из жемчужных бус подобие шнура. Хоть, как поговаривала Каря, мозгами та шевелила медленно, все же хитрости и смекалки Ире было не занимать. Она была, конечно, обычным человеком. А обычный человек знает, что например, если сцепить один браслет с другим, и так далее, то получится гирлянда. Эту интересную гирлянду можно составить из двадцати или более браслетов, тогда как если брать простыми камнями, то в руках уместилось бы ну штук, скажем, шесть-семь. А в браслетах и ожерельях таких камней не шесть и не семь, не говоря о серебре и золоте. 
Ну и что, что немного тяжело. Захочешь, и не такое упрешь. Вон, в минувшем году, на передвижной ярмарке, тетя Ири уносила на закорках толстую бабушку. За ними гналась толпа бродячих шутов и шулеров, намереваясь побить старушку- бабка плутовала в карты и что-то там такое огромное выиграла, что им так и не досталось. Зато досталось бы бабке на орехи, если б не мэр, проходивший мимо. Бабка была спасена и получила урок, который не усвоила. Но усвоила Иря- хитри, но так, чтоб были пути к отступлению. 
Каринка лишь плечами пожала. Что реагировать на глупые, в общем-то случайные слова? У Ири была привычка сначала говорить, а уж потом раздумывать, что же она такое сказала. За что частенько ей доставалось по загривку от старших. Разумеется, если Кари не было рядом. При ней почему-то все терялись. Но некоторые вещи были действительно обидными. Иря знала во что бить, и била со всей силы. В то время как ответная брань старшей подруги казалась ей чем-то малопонятным и сухим, точно заголовки всех тех заумных книжек, что читала Каринка. О том, что на слова Каринки нужно обижаться, Иря догадывалась лишь по ее голосу.
-Ага, у тебя их много будет. Тебе Афелий подарит, ты ж ему приглянулась.- продолжала Иря. Обида была сильнее- почему ей нельзя взять немножечко? Ведь Афелий сам разрешил.
-Как будто ты мне завидуешь.- сказала Каринка, звеня чем-то. Иря обернулась. Подруга запуталась в коралловых, красных как кровь, длинных бусах. Освобождаясь, она яростно рвала их, швыряла назад, точно это и не бусы совсем, а чьи-то щупальцы, пленившие ее. Картина была впечатляющей. 
-А мы с бабусей бедны.- напомнила Иря.
-Они фальшивые, эти драгоценности.
-Откуда тебе знать?
Каринка взяла один изумруд и плюнув в ладонь, потерла хорошенько о руку. Камень рассыпался в прах. Касаясь пола, связки кораллов шипели и таяли алой пеной. Каринка перевернула ведро золотых и серебряных монет незнакомой чеканки и весело звякая, упали они к ногам Ири. Совсем как в историях о пиратских сокровищах.
-Сгинь, наваждение!-прошептала Каринка. Золото стало сухим навозом с белеющими в нем кусочками соломы.
-Извини дружище.- смущенно проговорила Иря.-Ну кто ж знал-то.
Каринка сурово глянула на нее и из-под длинной, сильно отросшей каштановой челки. Блеснули умные строгие глаза. Иря вычистила карманы- то, что несколько минут назад было драгоценностями, теперь стало шелухой от подсолнухов и свернувшимися кленовыми листиками. От стыда ей хотелось сжаться до размера улиточки, стать такой крошечной, чтоб никто-никто больше не увидел ее.
-Птичьи говешки. Роскошные жемчуга.- хихикнула Каринка, указывая на кучи добра. Настроение ее улучшилось. –Все что кажется, совсем не то, что на самом деле.
-Мы теперь все сделали! И ништяк!- проговорила Иря.-Теперь ему не отвертеться, этому лохматому тирану маленькой зачарованной страны.
-Ништяк, это у коровы промежность, Иря.- сморщив нос сказала Каринка.
В ответ на замечание, Иря лишь показала лучшему другу язык. Всезнательность Каринки порой раздражала ее. “Ей бы вечно всех учить!” Но против ничего не скажешь- Каринка частенько была права. Если не сказать всегда. Каринка потрясла решетку, запирающую сокровищницу. Кованые птички на ней зашевелились, затрепыхали крылышками и раскрыли клювики, чивикая нежно. Иря пробормотала “Отче наш” и морок пропал. Подруга коснулась каждой железной птички и разочарованно помотала головой. 
-Отпирайте черти!- прокричала девочка и в голосе ее была торжественная ярость. Такой Каринку еще никто не видел. Иря тайком на всякий случай покрестилась. Мало ли что.
А когда они вернулись в тронный зал, высокая мрачная фигура Афелия ожила, точно забилась бабочка-махаон, чьи лиловые крылышки поколебал сквозняк. Магак охнул, но он был счастлив. Афелий прищемил сапогом край тролльего хвоста: знай свое место! И Магак, растирая отдавленный хвост, шмыгнул под мантию. Только его длинный, корявый и поросший редким волосьем нос, смешная сопелочка, глядел на свет из-под фиолетового бархата. Тролль давно привык к переменчивому настроению своего повелителя. Афелий мог быть грубым и мрачным, а через несколько минут вдруг рассмеяться музыкально и нежно, встряхнуть головой и точно мальчишка залезть, например, на одну из башен и сбивать старую черепицу. Такое происходило, правда, не днем- образом угрюмого деспота его величество дорожил. И никто кроме старого тролля не видел этих внезапных приступов бешеного веселья. Они проходили так же внезапно и скоро как начинались, и Магак места себе не находил, когда устав от ребячеств, своенравный тиран Мги усаживался на свой трон, поджав ноги и обняв руками колени и тихонько сидел часами, молча-молча. Устремленный в окно взгляд его становился необыкновенно печальным. 
Годами Магак был старше Афелия. Тролль совсем не знал, каким веселым малышом был когда-то владыка Мги, и что изменилось потом- он лишь мог предполагать. Но король никогда-никогда не рассказывал о своем детстве, юности и молодости, о тех днях до того, как занял трон Мги.    
-Вижу, вы не взяли ничего.- проговорил король и в голосе его были удивление и досада.
“Сам играй со своими козьими горошками!”- подумала Иря, но не озвучила.
-Нам не хочется дорогих подарков, спасибо. Вернешь ли ты свободу Турлуму и Тырлыму?- Каринка быстро поднялась на середину лестницы, на ступеньку ниже Афелия. 
Афелий фыркнул, сморщил нос. Сердился.“Ну прям как Каречка.”- подумала ошеломленно Иря.  
-Верну. Отдай то, что для тебе ценней всего. И я выпущу твоих бестолковых друзей. А также всех, кто попал в темницы.
Каринка переступила с ноги на ногу.
-Жизнь?- прошептала Иря. Руки ее похолодели.-Каринка, не надо. 
Каринка молчала. Тень играла на ее лице, тень Афелия. Глаза блестели яростно. Казалось, она задумала что-то, как в тот раз, единственный за всю историю их дружбы, когда образцово-правильная, начитанная до занудности и аккуратная точно монашка подруга предложила неслыханное- залезть в старую, кинутую водокачку и провести там ночь, светя из ее окон и истошно завывая словно неупокоенные души. Эта проделка не осталась безнаказанной. Их словили на исходе второго часа пополуночи, выпороли, решив что виновница всему как обычно Иря, и Каринка потом каждый день передавала в окно всякие вкусности своей запертой под домашним арестом, несправедливо обвиненной подруге. 
-Ты не спрячешь спрятанное глубоко внутри, Афелий.- прошептала она со вздохом. Король вскинул тонкие брови, недоумевая. Каринка сняла с шеи схороненный под двумя кофтами мешочек и дрожащими руками развязав его, вынула что-то. Рука ее была сжата в кулак и Иря не успела разглядеть, что вытащила подруга. “Небось дохлый таракан.”-понадеялась девочка. 
Каринка протянула кулак Афелию со словами:
-Это моя единственная памятка и самое ценное сокровище. Это прядь волос моего отца, которого я не помню. Он ушел, пропал без вести. Раньше мне было больно, но теперь я очень рада, что все случилось именно так.- вздохнула девочка. Афелий смотрел на нее точно также, как те куклы в человеческий рост, что глядят на проходящих мимо людей из витрин стылыми стеклянными глазами.
-Возможно он понял, что был бы очень плохим отцом мне и предпочел оставить нас с мамой. Во всяком случае, я благодарна ему за свое рождение. Бери мой добровольный дар, король Мги.- и она разжала ладонь. Иря вдруг решила, что это волосы самой Каринки- цветом они были точь-в точь ее. Но Каринка никогда не носила таких длинных кос. Никогда. 
Потому что прядь темно-каштановых, слегка волнистых волос была очень длинной, сорок дюймов или больше. Она едва не соскользнула с ладони, кончик коснулся пола. Перевитая серой шелковой ниткой, украшенная вплетенными в нее черными, так похожими на жучиные глаза жемчужными бусинками, эта прядь была девочке дороже всех сокровищ мира. Каринка склонилась в поклоне, протянув руку. И тонкая сухая рука короля вдруг быстро схватила подношение.
Король взял и внезапно отодвинул от себя этот дар, точно ядовитая змея была подарена ему. Лицо Афелия было холодно и спокойно. Как зачарованный, он не сводил глаз с подарка. Только одна бровь, левая, задергалась. Магак от страха даже выронил край фиолетовой мантии, что почти всегда держал в трехпалой косматой лапчонке и с которой не расставался иногда во сне. Каринка выпрямилась. Губы ее дрожали. Вокруг витала магия, такая сильная и юная, что старый тролль был ошеломлен. “Кто эта девочка, что пришла во Мгу и смело прошла испытания Афелия? Почему она не испугалась и ни разу не отступила? Почему она не просила о помощи? Может быть, это новая правительница?”- думал Магак, прижимаясь к ноге родного деспота. Он готов был защитить Афелия, если б тому угрожала любая опасность, но эта девочка несла с собой что-то большее, чем зло или добро. 
Это была странная, оглушительная, волшебная тишина. Ни звука дыхания, ни скрипа лестниц, не воя ветра, ни мышиного писка не слышал старый тролль. А потом, как будто подкравшись, в тронный зал вдруг заглянуло Солнце. Вдруг запели сотни птиц. И послышался чудовищный грохот- это на севере королевства таяли и сходили льды. Порыв ветра распахнул большое окно и впустил запах новорожденной весны. Небо уже сверкало легкой лазурью и золотым облачным дымом, мертвые деревья распрямляли скрюченные стволы и быстро покрывались почками, кое-где раскрывшимися яркой молодой листвой. Только король Мги стоял молчаливый и страшно одинокий, не сводя глаз с пряди в его холодной ладони. 
Раздалась мелодия- немного печальная, но чистая, словно кто-то начал петь о Солнце, но слов к этой песне подобрать не смог. Был только голос, удивительный волшебный голос. 
Тот, что совсем не понравился Каринке, но растрогал Ирю и еще множество грайвороньцев. Сумасшедший поэт вновь обрел рассудок и свободу. Он стоял под небесами и славил вечное Солнце. Каринка покачала головой, давя в сердце зависть и ненависть. Как глупо в такую минуту завидовать тому, что дано самим Небом. Но неужели этот голос может быть звонче и сильней ее слов? Так спросила Афелия Каринка, не сказав при этом ни полсловца. 
“Не может. Ты все сделала и правильно то было. Не может, дитя.”- сказал кто-то, кто был давно схоронен в черных зрачках короля.
Фиолетовые лилии у ног Афелия завяли сами собою и Магак понял, что все его страхи за короля беспочвенны. С потолка старого замка посыпалась пыль, затрещали серо-синие стены. Иря смотрела на короля, разом как-то обмякшего и словно бы потерявшего свое высокомерие и тихо плачущую Каринку. Подруга ее вытерла слезы, катящиеся по смуглым от грязи щекам. Та лишь головой поводила, мол не надо. 
-Пойдем же.- проговорила Каринка, касаясь руки Афелия.-Сейчас здесь все рухнет нам на головы.  
Земля вздрогнула. Первый раз –легко, и затрещали ставни. Зазвенели пыльные хрусталики люстр. Заскрипели ножки древнего трона. Второй раз- подпрыгнул Магак, видя как крошится тронная лестница и рассыпается бело-голубое огромное стекло. Иря мигом скатилась по лестнице, следом Каринка, держа в охапку доброе существо с длинным носом- его она схватила сразу же, как только услышала хруст старых камней. За ними, медленно и неловко перепрыгивая через трещины в ступенях, путаясь в волосах и плаще, спускался последний король семисотлетнего рода единственных властителей Мги. Посыпанный пылью, опечаленный, он больше не выглядел таким самоуверенным и гордым. 
За окном хор тысячи птиц выводил неведомую мелодию- песню свободы, песню счастья. Все подземелья открылись сами собою, выпуская истомившихся пленников. Четверо- Афелий, Каря, Иря и Магак- вышли на поле. Там уже танцевали, подбрасывая вверх атласные шапочки Турлум и Тырлым, Белко, Жаба и Синий Ворон. Но волшебный голос надежды, голос смертного и поэта удалялся, продолжая приветствовать Солнце, возвещая всей округе, всем тем, кто до этой поры прятался в подземных норках, в темных зарослях и дремучих лесах, что наступил новый век.  
Король Мги закрыл глаза рукою, ослепленный дневным светом. Он ничуть не боялся Солнца- оно не причиняло ему никакого беспокойства, ведь Афелий был почти обычным человеком. И это было так странно- вновь смотреть на Солнце и не мучиться воспоминаниями. Но к нему прижался преданный тролль, и его поддерживала под руку дочь. Афелий вздохнул, обнимая обоих.
Над Мгою светило Солнце, такое яркое, золотое.



Отредактировано: 01.07.2016