Агент-призрак

Главы 11 и 12

Глава одиннадцатая

...Вряд ли Крогиус хранил свои секреты дома. Но, кто знает, что следует ждать от Тени?..

Серая мглистая ночь — верная помощница призрака.

Тень — он же преуспевающий перекупщик артефактов Пирс Эверт — жил в коттеджном поселке за южной окраиной столицы. Большую часть года поселок пустовал. Владельцы коттеджей имели по нескольку квартир в Солнце-на-Восходе, а сюда съезжались только на лето, чтобы порыбачить на берегах Беспутной или понежиться на прекрасно оборудованных речных пляжах, если солнце сподобится выглянуть из-за туч.

Я добрался до поселка на ночном поезде. На станции людей почти не было. Двое железнодорожников курили на перроне. Таксист, чей драндулет с откидным верхом отблескивал мокрым кузовом на въезде в поселок, обжимался в дверях придорожного кафе с официанткой.

Никто не обратил внимания на сошедшего с поезда человека. Он был одет в серый рабочий комбинезон, за его плечами висел тяжелый мешок с садовыми инструментами. Очевидно, кто-то из жильцов вызвал садовника, чтобы тот позаботился о разросшихся за лето клумбах.

Я стрельнул сигаретку у таксиста, хотя закуривать, понятно, не стал. Подмигнул официантке. Спросил, как добраться до Тенистой улицы. Официантка, поблескивая глазками, охотно объяснила. Я поблагодарил, надвинул кепку на глаза, и, сгорбившись, побрел в указанном направлении. Преодолел быстрым шагом узкую полосу лесопарка, отгораживающую поселок от станции, и светляки-христофоры мерцали мне вслед, точно запутавшиеся в траве звезды.

От железной дороги до центральных улиц поселка вело множество путей. Мне было все равно, по какому идти. Заблудиться я не боялся, словно Дэн Крогиус, который стал тенью в прямом смысле слова, незримо скользил рядом, безмолвно направляя меня, куда нужно.

На Тенистой улице и вовсе было пустынно. Ветер гонял по асфальту обрывки газет и листву. Исправно светили фонари. Коттеджи пялились на дорогу бельмами закрытых ставнями окон.

Внесезонье.

Понятно, почему Тень выбрал для логова это местечко. Никто не удивится долгому отсутствию хозяина коттеджа или же — наоборот — его внезапному появлению. Никто не сунет нос к соседу во двор и уж тем более — в дом. Уличная шпана и домушники здесь не появляются: воровать у криминальных авторитетов, магнатов или членов Сената — себе дороже. Равно как и тревожить их покой.

Вот дом, адрес которого назвал Шерстень. Глядя на изящное двухэтажное строение, окруженное кованым забором из арматуры, я почувствовал сиюминутное сомнение: как это Дэн Крогиус, выросший в аскетизме, умудрился выбрать для себя столь роскошный особнячок? Что ж, наверное, такой и должен быть у успешного перекупщика артефактов.

Фронтон, два крыла, внутренний двор, накрытый брезентовым тентом. Приземистое кирпичное здание — какая-то хозяйственная постройка. Скорее всего — сарай, совмещенный с гаражом. Вечнозеленые березы по периметру, роскошная клумба с неработающим фонтаном — перед парадным входом.

Я осмотрелся: течет, клубясь, туман над дорогой; мечутся вокруг фонарей мошки. И никого. Тихо, только шуршит по асфальту листва, когда ее подхватывает ленивый ветер.  

Перемахнуть через забор не составило труда. Я присел за ближайшей березой, вынул из мешка с инструментами насадку для тяпки. В неверном свете Бриарея железяка засеребрилась, потекла, словно воск, меняя форму. Нож-оборотень мог быть одновременно и оружием, и отмычкой, и тяпкой, и воровской фомкой — полезное приобретение! Далее, я выудил со дна мешка завернутый в промасленную тряпку револьвер. Развернул его, проверил барабан и сунул в карман. Я не собирался в кого-нибудь стрелять этой ночью, но пусть будет на всякий случай. Мешок оставил под деревом, а сам скользнул к стене дома.

Заглянул в первое попавшееся окно и сейчас же отшатнулся.

Из тьмы на меня метнулось нечто белесое, бесформенное. Я опустился на корточки под подоконником, ожидая услышать дребезг бьющегося стекла.

Но ничто не нарушало тишину. Лишь стучала в ушах моя кровь. Плохо, призрак, — подумалось мне, — шалят нервы.

Наверное, это было мое отражение… Туман клубится, свет Бриарея то меркнет, то разгорается, словно костер на ветру. Наверное, обман зрения.

Сжав рукоять «оборотня», я снова заглянул в окно, и на сей раз увидел комнату большого размера, — вероятно, гостиную, — вся мебель в которой была зачехлена целлофаном.

Ага, вот это зачехленное кресло я мог принять за белесое нечто. Скорее всего, побочный эффект моего ночного зрения. Мозг неправильно интерпретировал образ. Надо упомянуть в рапорте, пусть генетики исправят ошибку.

Ладно, с этим я разобрался. 

Было бы слишком рисково пытаться проникнуть через парадные двери. Поэтому я обошел дом, надеясь найти черный ход. В торце левого крыла действительно имелась оббитая железом дверь, запертая на висячий замок. Я вынул нож, и его лезвие тут же начало истончаться, превращаясь в отмычку.

За спиной скрипнула дверь. Послышалось бормотание, напомнившее мне горячечный лепет лесного бредуна. Я метнулся к похожему на самшит кусту, затаился за густыми ветвями, покрытыми мелкой вечнозеленой листвой. Отмычка в моей руке мгновенно превратилась в боевой нож.

Из сарая вышел старый человек — лысоватый, с седыми, как талый снег, бакенбардами. Одет он был во френч, вроде тех, которые носили офицеры на «Рассвете», и застиранные брюки. Перед собой он нес массивный таз, наполненный дымящимся варевом.

— Сейчас-сейчас… — бубнил он под нос. — Зачем — на улицу?.. Зовите Боцмана. У Боцмана — слаще.

Старик поставил таз, вынул из кармана френча связку ключей, отпер висячий замок. Оббитая железом дверь распахнулась, словно сама собой.