Библейские сюжеты в живописи. Юдифь И Олоферн.

Библейские сюжеты в живописи. Юдифь И Олоферн.

Юдифь — персонаж ветхозаветной «Книги Юдифи», богатая вдова из иудейского города Ветулия. Когда её родной город осадило ассирийское войско под командованием военачальника Олоферна, Юдифь надела лучшее своё платье и направилась в неприятельский лагерь. Олоферну, очарованному её красотой, женщина сказала, что боги открыли ей его будущее: вскоре героя ждёт блестящая победа. Три дня и три ночи пировал Олоферн, принимая Юдифь как почётную гостью. На четвёртую ночь она отсекла ему голову и бежала обратно в Ветулию, унося с собой страшный трофей. Войско Олоферна, лишённое военачальника, отправилось восвояси, и город был спасён.

Книга Иудифи,13:14-18

14. Она же сказала им громким голосом: хвалите Господа, хвалите, хвалите Господа, что Он не удалил милости Своей от дома Израилева, но в эту ночь сокрушил врагов наших моею рукою.
15 .И, вынув голову из мешка, показала ее и сказала им: вот голова Олоферна, вождя Ассирийского войска, и вот занавес его, за которым он лежал от опьянения, - и Господь поразил его рукою женщины.

16 .Жив Господь, сохранивший меня в пути, которым я шла! ибо лице мое прельстило Олоферна на погибель его, но он не сделал со мною скверного и постыдного греха.
17 .Весь народ чрезвычайно изумился; пали, поклонились Богу и единодушно сказали: благословен Ты, Боже наш, уничиживший сегодня врагов народа Твоего!
18 .А Озия сказал ей: благословенна ты, дочь, Всевышним Богом более всех жен на земле, и благословен Господь Бог, создавший небеса и землю и наставивший тебя на поражение головы начальника наших врагов;

Так Донателло изваял знаменитую бронзовую скульптуру «Юдифь и Олоферн», используя её как аллегорию борьбы флорентийской коммуны против тирании. Микеланджело изобразил Юдифь в углу Сикстинской капеллы. Эта тема интересовала Боттичелли, Джорджоне, Тициана, Веронезе, Караваджо, Рембрандта, Рубенса, Аллори и др. В европейском искусстве Юдифь изображается либо в процессе убийства, либо уже с отрубленной головой Олоферна в руках. В последнем случае за её плечами обычно пишут служанку (ту самую, с которой она пришла в лагерь) — для того, чтобы отличать её от Саломеи, которая обычно держит отрубленную голову Иоанна Крестителя на серебряном блюде. Тем не менее, в северноевропейской традиции можно найти Юдифь и со служанкой, и с блюдом. Противопоставление бледного гладкого женского тела и волосатого темного лица мертвого полководца, голову которого она схватила за волосы, будто подчеркивает духовную чистоту юной героини.

Оригинально интерпретирует историю Юдифи Зинаида Лурье в своем докладе "Образ Юдифи в классическом искусстве Запада в свете гендерных исследований": “В истории искусства нередки примеры, когда тот или иной образ становится тем, что Пьер Нора называл "местом памяти" - неким сосудом, вмещающим разнообразные содержания. Ветхозаветная героиня Юдифь, несомненно, является одним из таких примеров: на протяжении веков мы наблюдаем насыщение образа в зависимости от предпочтений эпохи разнообразными смыслами. Так, в средневековом искусстве она трактуется с точки зрения христианской типологии, а на рубеже XIX-XX вв. становится одним из во-площений "роковой женщины" (Климт). Наиболее интересным с точки зрения сосущест-вования различных трактовок образа является классическое западноевропейское искусство. В эпоху Возрождения мы можем говорить о влиянии на изображение Юдифи политической коньюктуры, способствующей героизации образа; с другой стороны, выявляется "гендерный" пласт в ее трактовке.”

Лукас Кранах. «Юдифь с головой Олоферна». ок. 1530 г.

История Юдифи была, конечно, хорошо известна при дворе курфюрста Саксонского. Игривые умы куртуазных поэтов изменили её смысл, она стала для всех историей коварной обольстительницы и мужчины, который потерял голову из-за женской красоты. Кранах написал в образе Юдифи Сибиллу Клевскую, свою госпожу и музу. В её руки, затянутые в модные перчатки, он хотел вложить свою собственную голову, но не решился — аллегорию могли истолковать в том смысле, что сам художник лишился головы от любви. Тогда мужу Сибиллы, курфюрсту Саксонскому, предложили «одолжить» свою голову для картины. Иоганн Фридрих согласился. На картине Лукаса Кранаха ее приглашают к столу. Эту картину художник подарил императору Карлу V Габсбургу, когда явился к нему просить пощады для Иоганна Фридриха, которому угрожала смертная казнь. Пленнику была дарована жизнь.

Джорджоне. «Юдифь», 1504. Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Эротический аспект содержит также полотно "Юдифь" Джорджоне. В позе победительницы - в правой руке кинжал, правая нога на голове Олоферна она в ряду великих ликвидаторов зла. Таким же образом изображались также Мария (с чертом) и святая Маргарита (с драконом). В картине Джорджоне героиня, убившая Олоферна, неожиданно предстает не воинственной, а задумчиво-нежной. В этой знаменитой работе художника находит свое выражение чувство загадочной сложности внутреннего душевного мира человека, таящегося за кажущейся ясной прозрачной красотой его благородного внешнего облика. Картина «Юдифь» — формально композиция на библейскую тему. Причем, в отличие от картин многих кватрочентистов, именно композиция на тему, а не ее иллюстрация. Характерно, что мастер изображает не какой-нибудь кульминационный с точки зрения развития события момент, как это обычно делали мастера кватроченто. На фоне спокойного предзакатного ясного пейзажа под сенью дуба стоит, задумчиво облокотись на балюстраду, стройная Юдифь. Плавная нежность ее фигуры по контрасту оттеняется массивом ствола могучего дерева. Мягко алые одежды пронизаны беспокойно ломаным ритмом складок, как бы далеким отзвуком пронесшегося вихря. В руке она держит опертый острым концом в землю большой обоюдоострый меч, холодный блеск и прямизна которого контрастно подчеркивает гибкость полуобнаженной ноги, попирающей голову Олоферна. По лицу Юдифи скользит неуловимая полуулыбка. Эта композиция, казалось бы, передает все очарование образа юной женщины, холодно прекрасной и ясной, которой вторит, как своеобразный музыкальный аккомпанемент, мягкая ясность мирной природы. Вместе с тем холодное режущее лезвие меча, неожиданная жестокость мотива — нежной нагой ступни, попирающей мертвую голову, — вносит ощущение какой-то смутной тревоги и беспокойства в эту, казалось бы, гармоническую, почти идиллическую по настроению картину.