Цвет счастья – чёрный

Глава 6

Утром я уже так не думала. Я вообще потеряла способность мыслить здраво из-за непрекращающихся приступов боли, которые терзали моё тело, казалось, что целую вечность. Появилось трусливое желание покончить со всеми мучениями разом, но я прогнала его прочь, понимая, что это лишь минутная слабость, а я вовсе не такая слабохарактерная, чтобы пасовать перед трудностями.

Когда меня скрутил первый приступ боли, я наивно полагала, что это самое худшее, что меня ожидает сегодня. О том, что так во мне пробуждается сила, мне любезно сообщил Махой в перерывах между моими громкими стонами. Яся не была такой бесчувственной, она хлопотала возле меня, прикладывая на мой пылающий лоб холодные компрессы, давая напиться микстуры от мигрени, которую я так кстати вчера наварила, а сегодня извела на себя любимую целый котелок. Боль отступила, не выдержав трогательной заботы лесовички.

Я успокоилась, решив, что на этом всё. Даже успела немного подремать, радуясь тому, что никакие части моего тела больше не заявляли о себе резкой непереносимой болью. До чего же приятно было расслабиться под ласковыми пальчиками Яси, поглаживающими меня по спутанным волосам. Потом лесовичка отошла, наверное, за новой порцией отвара, а я погрузилась в крепкий сон без сновидений.

То, что происходит что-то странное, я поняла, всё ещё пребывая в оковах сна. Просыпаться категорически не хотелось, пусть лучше это будет моим кошмарным сном. Я не желала ощущать этот обжигающий огонь наяву. Но долго сопротивляться боли я не смогла и, наконец, распахнула глаза, признавая, что всё это происходит со мной на самом деле. Кожа светилась. Я как будто внезапно обросла густой слепящей шерстью. Тонкие волоски слегка шевелились и, соприкасаясь друг с другом, посылали в пространство сноп ярких искр.

Махой и Яся обнаружились неподалёку. Замерев от восхищения, они с открытыми ртами наблюдали за необычайным зрелищем. Признаюсь, я бы и сама полюбовалась на такую красоту, если бы это случилось не со мной, а с кем-нибудь другим. Но не повезло как обычно мне одной. Посмотрела в глаза доброй и заботливой Ясе. Мой взгляд отражал всю глубину моих страданий. Она тут же устыдилась своего бездействия и бросилась ко мне, чтобы снова окружить теплом и заботой. Хотя нет, тепла больше не надо. И так всё пылает и снаружи, и внутри. Пусть лучше ещё холодной водички из родника принесёт, да побольше, чтобы потушить, бушующее во мне пламя.

Я снова уставилась в потолок, уговаривая себя потерпеть ещё немного. Подо мной зашуршала солома. Надо же, а ведь только вчера Махой постелил мне свежую траву на топчан. Теперь с моей помощью можно быстро высушивать лекарственные травы. Улыбнулась незамысловатой шутке и тут же пожалела об этом. Губы пересохли и потрескались. Теперь из образовавшихся ран текла кровь. Глаза Махоя увеличились до неприличных размеров. Ну что ещё случилось? Прибежала Яся и тоже застыла в оцепенении. Любопытство пересилило боль, и я из последних сил прохрипела:

 - Что?

- Твоя кровь… - начал было Махой, но замялся.

- Что? – снова потребовала я разъяснений, злясь на его молчание.

- Она светится. – прошептала взволнованная Яся.

«Тоже мне новость. Да я тут вся свечусь, как ясно солнышко. Неужели не заметно?»

Слегка пошевелила пальцами, показывая, что новость меня не удивила.

Яся отмерла и бросилась ко мне с холодными примочками. Вот ведь умница какая. Не то что Махой, стоит столб столбом, а ведь обещал помочь. Или он только Ясю имел в виду? Додумать все гадости про лесовика я не успела, новый приступ боли заставил моё сознание удалиться в неведомые дали. Вот и славненько, полюбоваться необычайным зрелищем мне всё равно не удастся, а так боль маячила где-то на краю сознания, не доставляя никаких неудобств. Поброжу в иной реальности подольше, авось наяву всё и закончиться без моего непосредственного участия.

Пробуждение снова было принудительным. Моё тело окатили ведром холодной воды, а я только и могла, что отплёвываться, да шипеть рассерженной кошкой.

«Да когда же меня оставят в покое? Я не просила одаривать меня силой, мне и так неплохо жилось. А может быть, кто-нибудь заберёт этот подарочек себе?»

 Посмотрела с надеждой на своих лесовиков. Но те тут же отвели глаза в сторону. А я ведь даже ничего сказать не успела. Неужели мысли мои читают? Но Махой развеял мои подозрения, сказав:

- У тебя там это…

Ну что опять он мямлит. Решила, что от Яси во всех отношениях больше пользы и посмотрела в ясные голубые глаза. Моя умница не стала молчать и выпалила на одном дыхании:

- У тебя рисунок по телу расползается.

«Интересно. И далеко заполз?»

Ни посмотреть, ни уточнить у наблюдателей я не могла, поэтому решила, что всё увижу позже. Главное, что я узнала о существующей проблеме. Потом задумалась, а как проявится этот рисунок на кошачьей шкурке? Как-то не хотелось портить мой чудесный чёрный мех, он так красиво блестит в лунном свете. Надежду на то, что мне повезёт, я уже не питала, но и расстраиваться раньше времени не торопилась. Снова задумалась, а что за рисунок такой? Ну там - листочки, цветочки или жуткие чудовища, с клыкастым оскалом? Согласитесь, это очень важно, особенно для молодой девушки, ещё не потерявшей надежду на семейное счастье.

Пришлось пошевелить рукой, сдвигая её к самому краю и скосить глаза так, чтобы удалось рассмотреть хоть что-то. Порадовало то, что сияющий мех пропал, а кожа, хоть и продолжала светиться, но всё же как-то больше подходила моей человеческой ипостаси. Хватит с меня и кошачьей шкурки. Кто бы знал, как за ней трудно ухаживать. Сколько раз надо провести маленьким язычком, вычищая и приглаживая волоски, чтобы оставаться самой красивой. Так что я очень обрадовалась, когда поняла, что никаких дополнительных усилий от меня не потребуется. Буду, как и прежде купаться в озере, которое мне показала Яся на второй день нашего знакомства. Моя водонеприязнь отступила, когда я увидела, как весело плещется маленькая лесовичка в тёплой воде. Стало стыдно показывать себя трусихой, вот и пришлось последовать примеру Яси и купаться каждый вечер, смывая дневную пыль. А потом мне даже понравилось, но только в человеческой ипостаси. Мой зверь по-прежнему не желал иметь с водой ничего общего.