ГЛАВА 18
Если ты чего–нибудь не знаешь, спроси у своего друга. Если не знает он, то узнает у кого–нибудь, с кем знаком, ну а уж если и тот понятия не имеет, о чем его спрашивают, то наверняка отыщет знающего человека. Потому что с каждым следующим кругом все больше человек вовлекаются в ход событий.
Из рук в руки передаются подчас такие важные, такие страшные тайны, что только диву даешься, отчего человечество еще не выкинуло слова "секрет" и "тайна" из своего словаря.
Надо признать также, что связи подобного рода весьма развиты в мире воров, контрабандистов и членов тайных обществ. Они гораздо лучше работают, чем цепочки людей, состоящих на службе у закона, и потому те, кто находятся на противоположной стороне, все еще существуют, а иногда даже выходят победителями из бесконечного противостояния со своим же государством. Как это получается, по какой причине — сказать трудно.
Во всяком случае, Коротышка Ньоль–ньоль, а вместе с ним Крыс–и–Мыш отправились за необходимыми сведениями не в Тайную службу империи, здание которой располагалось на площади Цветов и было весьма почитаемо законопослушными гражданами, а к тем, кого законопослушным и в страшном сне назвать не получалось.
Они явились в портовую гавань ближе к полуночи и направили свои стопы к таверне под названием "Дикая луна и домашний сыр", над мистическим смыслом которого билось уже третье или четвертое поколение подряд. Хозяин "Луны и сыра" был большим почитателем Джоя Красной Бороды, и именно ему оставляли почту или устные сообщения для славного контрабандиста. Он никому и никогда бы не признался в этом, так что сами по себе Крыс–и–Мыш могли носом землю рыть, а не выяснили бы во веки веков, куда им обращаться с этим вопросом.
Когда они вошли в таверну, хозяин — Кривой Алмерик (прозванный так исключительно потому, что, будучи недовольным, смешно кривил правую половину лица) — обернулся в их сторону и… конечно же скривился.
— Что угодно господам? — спросил он с такими интонациями в голосе, что господам сразу стало ясно: ни дикой луны, ни домашнего сыра, ни приветливого приема они здесь не получат.
В "Луне и сыре" не любили неизвестных посетителей, да еще с умными и проницательными глазами.
— Господа пришли со мной, Алмерик, — прогрохотал Коротышка, вырастая за спинами Крыс–и–Мыша.
— Добро пожаловать, прошу, входите, — защебетал хозяин, что твой соловей, расплылся в настолько широкой улыбке, что, казалось, она вышла за пределы его полного лица.
— Нам бы нужно было поговорить с тобой с глазу на глаз, — наклонился к его уху Коротышка. — Дело есть.
— И у господ?
— Именно у господ — это мои друзья.
Крыс–и–Мыш переглянулись и невольно приосанились. Когда такой человек, как Ньоль–ньоль, называет тебя другом, это серьезная похвала.
Хозяин таверны не мешкал: отворил низенькую дверцу за стойкой и провел своих гостей в крохотную конторку, все убранство которой состояло из дубового стола, стула и книжных полок, занимающих всю противоположную стену. Полки были уставлены пухлыми засаленными гроссбухами и просто стопками пергаментных листов, а также завалены грудами свитков и свиточков, причем все они выглядели так, будто сначала купались в соусе, а затем полоскались в супе. Правда, случались среди этого безобразия светлые пятна, но они были крайне редки.
— Моя бухгалтерия, — широко улыбнулся хозяин. И обратился к Крыс–и–Мышу. — Чьи же вы, ребятки?
— Одноглазого, — отвечал за них Ньоль–ньоль.
— Какого Одноглазого? — поперхнулся Алмерик. — Того самого, что ли? Да ты шутишь, Коротышка, или как?
— Я серьезен как никогда. Джоя убили, и эти ребята ищут виновников. Я сказал им, что друзья у ан–Ноэллина были и что они не откажутся помочь в таком деле.
— Как убили… — Голос у Алмерика сорвался. — Кто же это… Как же это?! Ну–у–у… А где же тело?
— Одноглазый его отпел и похоронил по–человечески, — коротко ответил Ньоль–ньоль. — Уже за одно это стоит ему помочь. Да и нашего интереса в этом деле ровно столько же.
— Ты уверен? — спросил трактирщик.
— Я видел предсмертное письмо Джоя, в котором он рекомендует этим господам обратиться ко мне да помощью. Я им верю.
— Рассчитывайте на меня, — решился Алмерик после недолгого колебания. — Все, что в моих силах…
— Нам нужно знать, не оставлял ли кто–нибудь сообщения для Джоя, — сказал Крыс. — Не искали ли его. Кто нанимал его в последний раз?
— В последний, в последний, говорите. — Хозяин таверны наморщил лоб и стал теребить себя за уши, заставляя сосредоточиться. — Нет, писем ему не было, разве что — записка. Вот! Вот оно, — вскричал Алмерик, просияв. — Вспомнил! Когда пришел в гавань корабль с Бангалора, был там один такой странный пассажир: говорил, как шипел, точно змея.
Сперва его понесло совсем в другую сторону, и целых два, а то и три дня я о нем ничего не знал, это уже после, как вы понимаете, вызнал его подноготную. Но, говорят, он сыпал золотом направо и налево и все толковал про какой–то спор: дескать, нужен ему лучший из лучших, а уж за ценой он не постоит. Словом, какой–то дурак и сболтнул ему про Джоя. А с другой стороны, почему — дурак? Иначе как бы Красная Борода деньги зарабатывал?
— Но Джой в конце кту–талау уже не работает, — тихо сказал Мыш. — Он же отдыхает. И никогда не пропускает роанский турнир. С чего бы это он взялся за заказ?
Отредактировано: 08.04.2016