Главная последовательность

На грунте I

Часть первая. На грунте.

***

– Здравствуйте, матушка, – войдя в кабинет, я прошёл три шага, и остановился ровно на второй полоске ковра, – сердечно рад вас видеть в добром здравии.

По заведенному ритуалу, дети отчитывались на второй полоске, домашняя прислуга на третьей, а водителям и прочим, ступать на ковер запрещалось. Мать сидела на софе у окна, и делала вид, что читает книгу. Поза была настолько искусственной, что я на миг испытал искушение, проверить, не держит ли она её вверх ногами. Положив томик на колени, она подняла правую бровь, намекая, чтобы начал говорить. Но я по опыту знал, если начну первым, то придётся оправдываться. С видом почтительного сына я стоял, преданно глядя на мать, а она смотрела на меня. Сначала выжидающе, затем с неодобрением, и под конец раздражённо. Я столько раз стоял на этом ковре под такими взглядами, что давно выработался иммунитет. Но матушка, увы, считала, что я все тот же ребёнок, который бил стекла в теплице и сбегал от нянечки играть с детьми прислуги. Молчание длилось. Наконец она не выдержала, и взмахнула рукой, приказывая мне начинать. Сделав вид что смутился, я начал:

– Что бы вы хотели услышать, матушка?

– Томас, расскажи мне, почему госпиталь Святого Валентина отказывает тебе в практике! И почему ты передо мной в таком виде!

– Сложная ситуация, матушка, – все с той же, вежливой интонацией сказал я, потупив глаза.

– Подробней, сын, – мать в раздражении чуть дёрнула головой.

– Понимаете, Валентин сломал ногу.

– Какой Валентин? Святой?

– Нет, матушка, Валентин Мерсер, чей отец Дастин, является патроном госпиталя. Видимо именно он и дал указание главному врачу о моём увольнении.

– То есть ты сломал ногу сыну мэра?! – мать постепенно закипала.

– Нет, матушка, он сам. Когда прыгал с моста.

– Томас Торндайк, – в голосе матери звякнула сталь, и я понял, что шутки кончились.

– Третьего дня, мы с Валентином встретились в университете Нью-Макадема, на встрече выпускников юридического факультета, и решили наконец-то помириться. По этому случаю мы выпили, а когда встреча закончилась, то захотели продолжить процесс примирения.

– Где?

– Сначала хотели завалиться в кампус, к нашим новым знакомым, но оттуда нас попросила охрана. Там в уставе записано, что мужчины не допускаются в женские корпуса после заката. Мы вызвали такси и потребовали отвести нас всех куда-нибудь отдохнуть.

– Вас всех? – мать вопросительно подняла брови.

– Нас было семеро. Отправив четверых наших друзей вперёд, решили дождаться вторую машину. Когда она прибыла, мы уже не помнили, куда уехали наши друзья. И посовещавшись, решили, что должны обязательно их отыскать. Далее, арендовав такси на всю ночь, мы отправились объезжать клубы.

– А через сеть связаться вам в голову не пришло, – яда в её тоне хватило бы на пять гадюк.

– Матушка, а как же спортивный азарт? – развел руками я. Мне тоже было что показать на этом поприще лицемерия.

– То есть, вы поехали пьянствовать. Что дальше?

– В баре "Бегущий лис" мы решили посидеть и вдвоём...

– Уже вдвоём?

– Да, мама. Эмми уже отключилась в машине.

– Эмми?

– Амала Пиллай.

– То есть, ты хочешь сказать, что вы с Валентином напоили внучку Сингха Пиллая, – мать, дождавшись моего утвердительного кивка, прикрыла лицо ладонью, и прошептала нечто похожее на ругательство. Я её понимал, и именно поэтому не стал выкладывать всю правду.

– В "Бегущем лисе" мы решили остаться до утра, а потом вызвать наших водителей.

– Томас, как Валентин сломал ногу?

– Да я рассказываю, матушка, – я подпустил в голос жалобную нотку.

– Так вот, мы тихо сидели, и продолжили бы тихо сидеть, тем более что в баре почти никого не было, но наш сосед, собравшись уходить, поднял ссору со своей девушкой и ударил её. Девушка не удержалась на ногах и задела официантку, которая в свою очередь уронила поднос с пивом прямо на Валентина. Вэл схватил за шиворот возмутителя спокойствия и потребовал извиниться перед ним, девушкой и официанткой. Тот естественно отказался, и полез в драку. К нему присоединились друзья. Но когда мы почти принудили к извинениям всю компанию, к ним внезапно подошло подкрепление. Завязалась потасовка. Когда, в неразберихе, я схватил одного из прибежавших, мне в руку попал пистолет. Так как их было шестеро, я произвёл два предупредительных выстрела в воздух. Мы с Валентином решили бежать. Они бросились за нами. Выбежав на набережную, мы не нашли ничего лучше, как прыгнуть с моста на катер. Неудачно столкнувшись с надстройкой в падении, он и сломал ногу. Я, в ультимативной форме потребовал от владельцев судна причалить в досягаемости больницы, а когда передал Валентина санитарам, понял, что если меня задержат полицейские, это будет позор для нашей семьи. Тогда, обменявшись одеждой в приёмном покое с нищим, покинул больницу, и два дня скрывался в трущобах с бездомными.

Разведя руки, я показал матушке что закончил. Остросюжетная история, с элементами приключений, приправленная капелькой благородства и защитой чести семьи, как и ожидалось, смягчила мою мать. Она где-то с минуту не сводила меня своего внимательного взгляда, а затем, отложив книгу на журнальный столик, взяла с него бумагу.

– И в результате, графство выдвинуло против тебя обвинения в массовой драке, применении летального оружия в общественном месте, незаконном хранении летального оружия, вооружённом захвате судна, краже и бродяжничестве.

– Мой адвокат уже отвёл все обвинения в досудебном порядке. Всё это было сделано мной под давлением обстоятельств непреодолимой силы и крайней необходимости. За исключением бродяжничества, но и оно будет снято на первичном слушании. Основанием служит присутствие у меня места жительства и постоянного дохода.

– Твой адвокат сообщил мне об этом. Значит, ты уложил Валентина в больницу, и сам мэр похлопотал, что бы тебе отказали в практике в лучшем, да и чего греха таить, единственном крупном госпитале планеты?