Инфаскоп

глава 25 Не все решено

Тем временем события в хижине Абируса развивались стремительно, ведь старик снова задействовал энергию для материализации саркофага.

Вокруг Сориуса с Дариоттом послышался резкий треск – сейчас каменная камера материализуется. На осознание своих действий Абирусу понадобилась доля секунды. В его голове вихрем пронеслось: «Я не должен повторить прошлую ситуацию!» Но энергия для материализации уже пошла, и остановить ее можно было только одним способом – принять на себя, – это было одним из правил материализации. Если авид задействовал энергию для материализации, – остановить ее можно было, только направив на себя, но тогда, проникнув внутрь, она разрушала организм самого авида и приводила к неминуемой его смерти. Начав что-либо материализовывать, авиды никогда не останавливались, зная об этом.

Лишь полсекунды было дано Абирусу, чтобы сделать выбор: или, замуровав этих визгоров, повернуть на новый виток рабство авидов; или, предотвратив несчастье, остановить материализацию, взяв энергию на себя, то есть себя убить. Насчет себя возникло последнее сомнение: «Может, все-таки не просто так «инфаскоп» показал мне день моей смерти, и этот день тоже может измениться? — с надеждой подумал Абирус, и… выбросил эти мысли из головы. — Ведь тогда пострадают эти визгоры! Мало того, снова пострадают все авиды! Нет! Этого нельзя допустить!»

Решение было принято, …и тяжело вздохнув, Абирус повернул ладонь руки в свою сторону.

В тот же миг бешеный разряд тока прошел по нему, – старик передернулся в неистовой судороге. Энергия, что должна была материализовать стены вокруг Сориуса и Дариотта, ушла в него… и… начала необратимо разрушать его организм. Собрав все свои силы, Абирус постарался максимально затормозить грядущее разрушение, но он знал, что процесс завершения его жизни безвозвратно запущен: «Как бы я ни сопротивлялся, примерно через пару часов процесс достигнет апогея, и я умру. Моя роль в этой жизни сыграна!» — но сейчас, не совершив вновь роковой ошибки, Абирус мог гордиться собой.

Сориус и Дариотт стояли, открыв рты. Услышав странный треск вокруг себя, они насторожились, почувствовав неладное, и тут же увидели, как старик повернул руку к себе, и по нему прошли бешеные разряды электричества. Абируса словно пригвоздило к стене хижины. Волосы у него встали дыбом, он весь посинел, остановив дыхание, но через пару секунд, сделался пунцовым как от жара, резко и отрывисто задышав. Сориуса с Дариоттом охватил мистический ужас. Они решили, что старик или буйно помешанный, или сейчас умрет, или произойдет что-то невероятное. Возникло твердое ощущение, что старик для них чем-то очень опасен.

— Пойдем-ка отсюда… — сдавленно проговорил Дариотт, лишь усилием воли подавив возглас «бежим отсюда». Сориус и сам готов был бежать. Они кинулись к выходу, но старик громко и властно потребовал:

— Сориус, остановись!

Подчинившись сильнейшему гипнозу, Сориус оцепенел, повернулся и встретил пронзительный взгляд Абируса, от которого не смог отвести глаз.

Невероятным усилием воли, сдерживая разрушительную энергию, бушующую в нем, Абирус, шатаясь, как тяжело больной, подошел к нему. Не отводя взгляда от глаз визгора, внезапно положил руку тому на лоб.

— У тебя в голове живет зло! — внушительно изрек старик. — Оно опасно не только для тебя, но и для окружающих! — Абирус говорил трезво и четко.

Сориус замер от прикосновения руки старца и словно онемел, только в его глазах стоял ужас, – он хотел крикнуть:

— Нет! — и даже как будто кричал, но звуки не выходили из его горла. Он кричал будто бы в уме, и тем страшнее было для него осознание собственного крика.

Не отнимая руки ото лба Сориуса, старик медленно собрал ее в кулак, будто вынимая мозг из головы, а затем резко отдернул ото лба. Пальцами другой руки достал что-то из «вынутого» и вытер о себя. Не разжимая кулака, стал делать пальцами движения, разминая то, что осталось в кулаке. Хорошенько размяв, поднес к голове Сориуса и, быстро распрямив кулак, ударил визгора ладонью по лбу. Так, словно поместил это размятое «нечто» тому обратно в голову.

— А… а, — вскрикнул Сориус и его взгляд «остекленел». Сначала он почувствовал, как его мозги вытащили и отделили от них какую-то часть. А когда рука старика вновь коснулась его лба, ощутил, что его прежний мозг в разобранном и перемешанном виде поместили обратно. В голове возник полный сумбур и путаница, а главное боль, которая, нарастая, быстро достигла невероятных размеров, таких, что перед глазами замелькали разноцветные искры. Не осознавая больше ничего, Сориус рухнул на пол, и его забила судорога.

Видя, как что-то недавно происходило со стариком, а теперь происходит с Сориусом, Дариотт стоял, открыв рот, не в силах двинуться с места.

— А ты уходи, — повернувшись к нему, приказал старик.

Не заставив себя уговаривать, Дариотт выбежал из хижины и, стремясь поскорее покинуть это место, поспешил к своему плавноходу.

Нагнувшись к Сориусу, старик положил руку ему на лоб, и некоторое время держал. От этого приема боль в голове визгора хоть и осталась, но неразбериха упорядочилась. Будто разобранные клетки мозга собрались снова, но теперь по-другому и благополучнее. Осознав это, Сориус ощутил в душе умиротворение. Он словно стал совершенно другим. Как если бы он за несколько минут отбыл наказание, которое должен бы был отрабатывать годы. Отработка этого наказания получилась крайне концентрированной, поэтому и была столь болезненной.

— Я убрал рассадник зла, которое двигало тобой! Теперь оно умрет вместе со мной! — старик снял руку с его лба. — Голова же будет некоторое время болеть, но… ты можешь облегчить и ускорить выздоровление. Для этого надо повиниться перед теми, кому ты хотел сделать плохо, — пояснил Абирус и после паузы добавил:

— А пока полежи здесь! Только через несколько часов ты сможешь пойти домой.

Старец снова положил руку Сориусу на лоб и, подержал пару секунд, проверяя эффект своих действий.