Инфаскоп

глава 27 Тайна авидов

Когда Эссбора с Зориоссом вышли от Витора, у обоих был крайне расстроенный вид.

Эссбора корила себя, что из-за своего эгоизма причинила отцу такие страдания, но одновременно волновалась: «Какой же выбор он сделает?».

Зориосс думал, что опять теряет внука, и боль от этой потери была на уровне физической.

Погруженные каждый в свои мысли, они прошли несколько шагов, не зная, что и сказать друг другу, и даже не сразу отреагировали на раздавшийся сзади шум.

Обернувшись, увидели Сориуса.

В непотребном, измятом и изодранном виде, шатаясь и налетая на стены, он шел от лестницы к ним, еле держась на ногах.

Эссбора поморщилась, подумав с отвращением: «Где только брат умудряется так напиться… до такого невменяемого состояния?».

Поравнявшись с ними, Сориус упал перед ней на колени. Эссбора вскрикнула, решив, что он опять начал домогательства, даже не стесняясь Зориосса.

— Нет, нет, не прикасайся ко мне! — отшатнулась она, видя, как брат протянул к ней руки.

— Сестра, ты должна меня простить! — с отчаянием взмолился тот.

Дочь вождя замерла: «Кажется, он испытывает физические страдания, а вовсе и не пьян…».

Присматриваясь к брату, случайно поймала его взгляд, и ощутила его боль, которая казалось, могла разорвать голову. Эссбора еще отодвинулась, но почти сразу нашла в себе силы на сочувствие:

— Что случилось?

— Эсс, ты должна меня простить, — плаксиво взвыл Сориус, почувствовав ее участие. — Прости меня!

После того как Абирус обработал его, он долго лежал в хижине и только к вечеру обрел способность подняться. Каждое движение сопровождалось дикой болью у него в голове, но он помнил слова Абируса, что должен попросить прощение у тех, кому хотел причинить зло. Поэтому сейчас, с трудом дойдя до дома, силился призвать Эссбору к добродетели, так как страдания его были нестерпимы, а боль застила все мысли.

— Эсс, я хочу, чтобы ты простила меня, — снова взвыл он, не дождавшись жалости. — Эсс, ты должна… — впав в истерику, скулил Сориус.— Ты должна, слышишь! — он попытался схватить ее за руку.

Отдернув руку, Эссбора справилась с оцепенением, – мимолетного прикосновения хватило, чтобы почувствовать искренность страданий брата:

— Сориус, за что ты просишь прощение? — она не могла поверить, что он так сокрушается, раскаиваясь из-за домогательств к ней. Не менее трудно было предположить, зная характер брата, что он волнуется из-за Кинуса, которого они с Дариоттом оттащили в пещеры.

Зориосс быстрее понял проблему, – боль во взгляде визгора включила ясновидение учителя, и он «увидел», что произошло:

— Ты говори по существу, — подсказал он.

— Я не знаю… — Сориус был не в силах сформулировать суть просьбы.

— Думай!

Учитель авидов положил руку визгору на лоб: «Так и есть – это работа Абируса!» — убедился он, в подробностях «увидев» встречу Сориуса с известным старцем.

От руки Зориосса в голове потеплело, и Сориус осознал, что должен сказать, но это оказалось не менее трудно, чем переносить боль. Поняв его колебания, Зориосс убрал руку, и, испугавшись возвращения боли, он признался:

— Эссбора, я хотел тебя убить!

— Что?! — отшатнулась дочь вождя.

— Да, тогда на тропинке, возле поселка рабов, я толкнул тебя, думая, что никто не узнает, — когда он сказал это, боль в голове смягчилась.

— Но почему? Что я сделала тебе? — опешила Эссбора.

— Я ненавидел тебя, ревнуя к отцу, — Сориус ощутил, что боль еще осталась.

— Что ж, я буду просить небо, чтобы оно простило тебя, — немного в духе авидов, ответила ошеломленная Эссбора, все же посочувствовав. — Вставай, — она хотела помочь брату подняться.

— Нет, это еще не все… — отстранился тот.

— А что еще?

Сориус помедлил, надеясь преодолеть боль, чтобы не пришлось признаваться и в остальном, но попытка не удалась.

— Я убил твоего друга… — прошептал он.

Это подействовало оглушительнее, чем первое признание:

— Что???! — воскликнула дочь вождя.

— Мы с Дариоттом оттащили его в пещеры и привязали там. Думаю, его уже нет в живых, ведь это было вчера ночью, а полив… состоялся утром, — сдавленно пояснил брат.

У Эссборы отлегло от сердца:

— Сориус, ты чуть… не убил его, — серьезно глядя на брата, пояснила она. «Смогла ли бы я простить его, если бы это произошло? — и не найдя ответа, порадовалась. — Хорошо, что судьба избавила меня от такого горя!» — но с ужасом вспомнив, что им пришлось пережить из-за этого, через силу, сказала:

— Я благодарю небо, что оно не допустило этого. Думаю, оно простит тебя, ведь твой замысел не удался!

— Значит, твой раб жив?! — с удивлением воскликнул брат.

— Да, и авиды больше не рабы!

Это известие поразило Сориуса, но ему было не до этого, – он ощутил, что боль значительно отпустила, и, вздохнув с облегчением, впервые посмотрел на сестру с теплотой.

— Знаю, что это работа Абируса, — проговорил Зориосс, наблюдая за разговором. — Что ж, узнаю своего друга, он всегда был «немножко» резковат… Избавив тебя от зла, он поступил насильно. Ведь это из-за боли ты просишь сейчас прощение, а должен был сам осознать. Что ж, установка Абируса все равно будет действовать. Ты никогда никому не сможешь сделать ничего плохого… А теперь вставай, — Зориосс помог ему подняться с колен. — Иди, тебе надо отлежаться, — и добавил, видя обескураженность Сориуса. — Когда-нибудь ты возблагодаришь Абируса, поняв, что его действия открыли для тебя путь к свершению твоих желаний.

С недоверием взглянув на учителя, Сориус не стал возражать. Он чувствовал себя намного лучше, и это было главным, все еще шатаясь, пошел к себе.

Эссбора и Зориосс смотрели ему вслед.

— Дедушка, что же теперь будет? — спросила Эссбора, когда Сориус уже не мог их слышать.

— Я не знаю, детка, сейчас все зависит от выбора твоего отца.

В это время в кабинет вождя зашел Осиуз, оставив дверь приоткрытой.