Истории города Туманов

История первая: Дом черный-с-голубым

Дом стоит за чертой города. Или город начинается за домом. Никто не взялся бы утверждать наверняка. Дом не часть города, но и не отделен от него. Он просто есть. Стоит. Существует. И непременно попадается на глаза любому, кто входит и выходит из города. Каким-то необъяснимым образом, дом всегда оказывается рядом с идущим. Не мешает, не стоит на дороге - только рядом.

Дом раскрашен в черные и голубые цвета. Наверное, даже больше в голубые. Черные - оконные рамы и закрытая, но не запертая дверь. Крыша дома тянется к небу многочисленными башенками. Они торчат, где придется под разными углами и кажется, что строивший их куда-то сильно торопился, а потом так и не собрался потом вернуться и привести все в порядок.

Дом двухэтажный. Ряд тонких, гнутых колон, как взявшиеся за руки танцоры, тянутся вдоль кромки веранды второго этажа.  Снизу, как ни старайся, так и не видно, что происходит на веранде. И происходит ли.

Окна у дома тоже необычные - в них отражается дорога, лениво тянущаяся мимо, случайный прохожий, чей взгляд невольно притягивается к дому, ветер... Но тайны, хранящиеся внутри дома, окна охраняют добросовестно. Они ехидно подсовывают любопытным их собственные лица, искаженные, как будто в кривом зеркале.

Иногда кажется, что в доме кто-то живет. Смутные силуэты мелькают за непрозрачными окнами, тени скользят вдоль колон веранды, что-то задевает серебряный колокольчик в виде полумесяца, свисающий с башенки над дверью. Она торчит, как рог на лбу единорога, под немыслимым углом, кажется, вот-вот упадет. Колокольчик покачивается на тонкой цепочке: слишком высоко, чтобы его задеть.

На краю веранды, свесив босые ноги и болтая ими в воздухе, сидит парень. У него драные джинсы, в хаотично разбегающихся цветных строчках, и клетчатая рубашка с подкатанными рукавами. Он сидит, задрав лицо к небу, и насвистывает простенькую мелодию. Песенка летит вверх хлопаньем птичьих крыльев и плеском воды в лесном ручейке, норовя дотронуться до облаков. На шее у парня болтается каменный свисток в виде птичьей головы на кожаном ремешке. Он подносит свисток к губам и дует. Ни звука не раздается, но парень остается доволен: он улыбается и щелкает ногтем по свистку.

Ветер налетает неожиданно. Полумесяц мечется, как подхваченный течением опавший лист. Парень сидит неподвижно, как будто мгновенно превратился в статую, не более подвижную, чем колоны рядом с ним. В свист ветра вплетается новый голос: тонкий, похожий одновременно на человеческий, и на птичье пение. Кажется, что он звучит одновременно отовсюду, из каждого угла, из щели приоткрывшейся двери, из-за башенок...

Вскоре, все затихает. Ветер уносится вдаль, шуметь кронами деревьев. Колокольчик-полумесяц замирает, делая вид, что он совсем не причем. Последним замолкает пение.

Парень на веранде прислушивается, нахмурив светлые брови и так сильно наклонившись вперед, что может в любую секунду упасть. Наконец, он слышит то, что его успокаивает - еловые иголки тихо шуршат, выдавая приближающегося. Он ждет, пока идущий покажется из-за поворота дороги. Его терпение скоро вознаграждается.

Путешественник приближается к дому. Его походка кажется тяжелой и усталой. Парень на веранде внимательно к ней прислушивается.

- Один, - он не спрашивает.

- Как всегда, - от пожатия плечами плащ идет рябью, становясь похожим на пруд, покрытый ряской. - Давно не виделись, Филин. Впустишь?

Парень по-имени Филин, подтягивает колени к подбородку. Качает головой:

- Я не страж и не привратник. Не могу ни запретить, ни разрешить. Ты хочешь войти?

Путешественник подходит ближе и останавливается у низкого крыльца: три широкие каменные ступеньки, кое-где поросшие мхом, и площадка возле черной двери. Он аккуратно ставит на землю свою потрепанную сумку, а сам садиться, вытянув короткие мощные ноги в видавших виды шнурованных ботинках. Кое-где они грубовато, но крепко зашиты, подметки давно стерлись, а шнурки - разномастные.

Филин спускается к нему с веранды: становится на колени, нащупывает босыми ногами малейшие неровности на стене, повисает на руках и спрыгивает. Ойкнув, падает, и хватается за ступню, которой ухитрился зацепиться за спрятавшегося в траве ежа.

- Осторожнее, - сидящий протягивает ему руку в темной перчатке, помогает встать и усаживает рядом. - Дай посмотрю.

Филин качает головой, отказываясь. Ему уже не больно.

- Дай я посмотрю, - говорит он. - Пожалуйста, Серый.

Серый неохотно тянется к капюшону плаща, скрывающему его лицо. Ткань мягко шуршит под его пальцами, комкается и сползает вниз.

- Смотри, - разрешает он и Филин начинает ощупывать его голову. Легонько прикасается кончиками пальцев к острым подвижным ушам, дергающимися под его руками. Проводит ладонью по топорщащемуся коротким густым мехом затылку. Осторожно касается скул, век, губ... Улыбается, когда его пальцы безошибочно находят горбинку носа, и хмурится, нащупав тонкий рубец ближе к уху.

- Доволен? - Серый снова натягивает капюшон, пряча лицо в тени.

- Откуда? - спрашивает Филин, потирая ладони.

- Издалека. Из дальнего-дальнего далека...

- Расскажи, - Филин засовывает ладони под мышки и прислоняется головой к плечу Серого. - Расскажи, прежде, чем пойдешь дальше...