Каменное сердце

Глава 1.

«Ну и что из того, что я не умею разводить костер?! Подумаешь! Зато, посмотрим, что они на этом костре без меня приготовят».

   Пробираясь сквозь заросли орешника, я злорадно прислушивалась к лесной тишине, которую с минуту на минуту должны потревожить полные раскаяния голоса, моих братцев. А вот посмотрим, как они будут просить прощения за свое ехидное остроумие.

   Спутанные волосы все-таки поймала ветка молодого кустарника. Аккуратно освободив ветку, чтобы не сломать, я распустила остатки кос и просто стянула волосы бечевкой на макушке "хвостом". Вид - кикиморам на зависть. Степан с Глебом вместо того, чтобы раскаяться, еще больше засмеют. Кстати, что-то долго они, ведь голодными останутся. Неужели этот маг-зануда опять занялся моим  воспитанием? С него станется наколдовать жареную курицу, а на мою долю оставить раздраженное "Пусть охолонет". Степан во многом с ним соглашается, а Глеб, олух, его как отца родного, слушается, он и рад поучать. Ученичок у него воспитанный, тихий, во всем послушный, так он на нас отыгрывается. Решил, что без родительского присмотра пропадут несчастные сиротки.  Но если мальчишки его и слушают, то от меня он такой же прыти "воспитываться" не дождется.

   Я продолжила упрямо двигаться в глубь леса, правда уже не так настойчиво, а то еще не услышу голоса и вместо долгожданного покаяния получу незаслуженную трепку.

   В лесу уже начали сгущаться сумерки. Дневная тишина, наполненная щебетом птиц и голосами мелких дневных животных, сменилась мерным дыхание засыпающего леса. Где-то в глубине леса ухнул ранний филин. Я все же решила повернуть обратно к лагерю, а то становилось жутковато. Посижу где-нибудь рядышком, в темноте. Вернуться на освещенную ярким костром поляну мне не позволяла обиженная гордость. Что-то они затянули с поисками.

   Ноги обмотал знакомый ветерок, и вокруг стало светлее, а трава под ногами неестественно высокой. Ну вот! Хотя так даже лучше, не придется, потом растирать затекшие ноги, свернусь клубочком, можно даже вздремнуть. К огню мне теперь до утра все равно нельзя подходить. То есть приближаться.

   Неподалеку раздался расстроенный рев медведя, в вершинах серебряных осин обеспокоенный клокот сокола. Ага! Испугались! Забеспокоились!!! А вот теперь поищите, помучитесь. Обиды уже не было, но на ее месте удобно устроилась вредность. Стыдно, конечно, но не надо было меня все время баловать. Теперь пожинайте.

- Марика! - встревоженный медвежий рев пробил слезу.

- Сестренка!!! - сверху истошно верещал сокол, или за время моего отсутствия

он перевернулся сорокой? - Малышка, отзовись!

   Совсем рядом послышалось шипение углей, заливаемых водой, и поляну осветил ровный голубой свет.

   Заботливый ты наш, опять своих светлячков выпустил. Знает, что от красных лепестков костра я ослепну. Неужели, тоже забеспокоился? Ну, ладно, их счастье, что во второй своей ипостаси я более покладиста. Тем более что голод уже начал заглушать обиду, а пищу добывать сама я себе не могу. Степка корешков накопает, Глеб мышку поймает, а вся моя добыча при взгляде на меня тут же каменеет.

   Я еще очень маленький василиск и не умею, бесшумно охотится. Камни жевать и переваривать не получается, а в лагере наверняка ждет меня курица. Наколдованная и дохлая.  Дохлая, потому как мертвые не каменеют, а наколдованная, покуда я ничего так и не приготовила. Ладно, заботливые мои, я вас прощаю. Встречайте свою младшую голодную сестренку.

   С тихим шипением и гордо поднятой головой я выползла на поляну. Братьев не было, маг изучал свои свитки, а его ученик похрапывал, укрывшись своей курткой с головой.  Так, а где же пища? Ага, а тут и курочка, свеженькая ощипанная тушка красовалась на большом листе лопуха возле потухшего кострища. Я заглотила ее целиком. М-м-м, маловато будет.

- А где волшебное слово? - Маг даже не поднял голову от свитка.

- С-с-гинь, - свернувшись клубочком, я сладко зевнула.

- Братьев бы пожалела, паршивка! - Он поднял голову и даже отложил в сторону свиток. - Ты подумала, каково им будет, если тебя какой-нибудь охотник за нежитью увидит? А ведь девушка все-таки! Забота о ближнем у тебя должна быть в крови!

   Ага, не хватило у тебя хладнокровия, все же решил лекцию прочитать. Ну-ну, под твое монотонное бормотание и спится легче.

   Все же прислушалась. Глубоко в лесу затрещало дерево, над кронами леса хлопали крылья. Все сними в порядке. Поворчат, и будет все как прежде.

- Не хватает тебе хорошей порки, - продолжал бубнить "воспитатель",- вот с утра возьму хворостину и отхожу по ниже спины.

- А ночью ус-с-неш-ш-ь, и я вс-с-е твои амулеты и артефакты выброш-ш-у, и твоя с-с-с недоучкой с-с-скульптуры будут украш-ш-ать объездной тракт, -  прошипела я сонно.

   Маг запыхтел и зашуршал свитком. Хорошо- о-о. С-с-спокойной ночи.

   Утро встретило судорогой в ногах, болью в пояснице и хмурыми взглядами четырех мужчин. То есть прямых взглядов было три. Лицо Бора как обычно было спрятано за густыми зарослями волос. Лихо, да и только, а может, изуродовано чем, вот и прячет лицо. В прочем его безликое молчание было не лучше трех возмущенно-угрюмых ясноликих. В глазах старшего брата еще не остыл страх.

 "Ох, ну я и дура! Их у меня всего двое осталось, родных, любимых".

- Степушка-а-а, - я обняла брата, - не сердись, а? - Почувствовав, что он немного расслабился, я мысленно отвесила себе затрещину. Ведь действительно сильно испугался. - Я больше никогда так не буду делать.

   Руки брата крепко обняли меня, аж кости затрещали. Уф-ф, простил.

   Глеб растеряно развел руками, Бор отвернулся, а маг как-то  очень не хорошо прищурился. Ну и ладно.