Красные башмачки

Красные башмачки

Швабра 
 

День начался, как обычно. Размеренные удары колокола заставили воспитанниц императорского театрального училища вздрогнуть и проснуться. Ни одна из девочек не позволила себе понежиться под одеялом хотя бы минуту - до прихода классной дамы нужно было успеть заправить постели. 

- Опять ты ревела во сне, Швабра! Я до утра уснуть не могла! – сказала одна из воспитанниц, 

Девочка с двумя торчащими черными косичками, самая худенькая, маленькая, чуть сутулая, оглянулась и вздрогнула, как будто снова услышала звон колокола. Она втянула голову в плечи, накинула полинялый халатик, и молча принялась взбивать подушку. 

Потом были молитва и холодный душ. Тоненькое смуглое тельце Швабры опять вздрагивало, принимая удары ледяных струй. Стиснув зубы, она выдержала и это испытание, отвлекая себя мыслями о завтраке. На завтрак полагались мисочка гречневой каши, сваренной на воде, и – настоящее лакомство! - стакан подогретого молока. 

Завтрак закончился гораздо быстрее, чем многим бы хотелось, и вот уже воспитанницы – окончательно проснувшиеся, аккуратно причесанные и одетые - вошли в танцевальный зал. Здесь их ждал наставник, поигрывающий неизменным смычком. Девочки любили его, потому что он никогда никого не ругал и ко всему относился с одинаковым безразличием. Иногда он играл на скрипке, аккомпанируя ученицам, но чаще всего смычок служил ему дирижерской палочкой. 

- Первая позиция, - лениво цедил наставник, отмахивая такт смычком, - деми-плие… И раз… и два… 

Ближе к полудню класс вели на второй завтрак. Швабра с наслаждением выпивала сладкий чай, а ванильный сухарик прятала в кармашек фартука. На прогулке старшие девочки на правах более сильных собирали дань с младших. Швабра не протестовала, но, стоя на гравийной дорожке, всякий раз горячо молилась, чтобы о ней забыли. Однако, такого никогда не происходило. 

- Швабра! Что застыла? Давай сюда! – и Швабра покорно клала заветный сухарик на требовательно развернутую ладошку. Личико ее не меняло выражения, только глаза становились печальнее. Она тихонько отходила в сторону и повторяла движения, заученные на утреннем уроке, в то время, как остальные девочки играли в салки или прятки. 

После обеда воспитанницы отправлялись на занятия по истории, письму и арифметике. Эти предметы включались в обязательную программу училища, но Швабра слушала учителя рассеянно и смотрела на доску с недоумением, словно пыталась понять – какое отношение цифры и буквы имеют к ее мечте. А она мечтала танцевать. Танцевать на настоящей сцене, перед переполненным залом, в присутствии императорской семьи, поражая всех красотой и легкостью движений. И карандаш ее вместо цифр выводил в тетради летящие силуэты балерин. 

Общеобразовательные уроки сменяли новые занятия в танцевальном классе. Теперь вместо ленивого «и-раз…» было слышно четкое: 

- Плечи расправить! Колени вывернуть! Рука идет плавно! Пальцы не оттопыривать! 

Екатерина Оттовна никому не позволяла лениться, а за небрежное или неудачное исполнение заставляла повторять упражнения еще час. Она была суха, строга и никому не делала поблажки. Только при взгляде на Швабру взгляд ее несколько смягчался, она еле заметно кивала и иногда говорила: 

- Мадемуазель Павлова! Анюта! Не морщи лоб, состаришься раньше времени! 

 

Красные башмачки 
 

Ололошку в театре не любили. Не любили все - артисты, администраторы, нотаторы, гардеробщицы и даже балетмейстер, отдававший ей предпочтение перед другими солистами и льстиво звавший по имени-отчеству – Ольга Сергеевна. Природа одарила ее всем с лихвой – высокомерием, талантом, красотой, удачливостью. Ни у кого не было такой отточенной техники и такой выразительности движений. Знаменитое фуэте в 32 оборота Ололошка крутила «на почтовой марке», задорно улыбаясь. Ее вызывали на «бис», и она, отдышавшись за кулисами, снова выпархивала на сцену и вертелась на «пятачке» с такой легкостью, словно ей это ничего не стоило. 

- Слышали сказку про красные башмачки? – любила говорить Ололошка, снисходительно посматривая на соратников по пуантам и посмеиваясь. – Наденешь их – и начинаешь танцевать, и уже не можешь остановиться. Вот бы мне такие. Надела бы – и танцевала, танцевала, танцевала!.. 

Открытие очередного сезона традиционно начиналось с «Лебединого озера», где Ололошке, тоже традиционно, предстояло исполнять главные партии Одетты-Одиллии. На генеральной репетиции, в курилке (которой в театре, якобы, не существовало) танцовщицы кордебалета - изящные головки в черных паричках - собрались на совет. Самый растрепанный паричок, обладатель длинного носа, говорил взахлеб: 

- Стекло насыпать в пуанты!!. Она всегда переобувается перед черным па-де-де! Будут ей красные башмачки! 

Парички с готовностью кивали и судорожно затягивались, пряча сигареты при каждом подозрительном шорохе. 

Во время премьеры посмотреть на фиаско примы собрались все парички без исключения. Они толпились за кулисами, а растрепанный паричок что-то возбужденно бормотал и грыз ногти. 



#33079 в Проза
#19358 в Современная проза

В тексте есть: реализм

Отредактировано: 14.08.2016