Любовь и суеверия

Любовь и суеверия

Суеверие – это не дикость, а желание оградить себя от проблем. Утверждение странное, служащее, скорее,  для того, чтобы оправдать веру в приметы. Я во все эти глупости не верю, поэтому ни за что не стану целовать вон ту статую с языком.

Кому пришла в голову мысль поставить в городском парке изваяние жабы, почему-то не знал никто. А вот что действительно известно всем, так это что надо поцеловать эту болотную выскочку прямо в язык, который торчит из её рта на целый метр, если не больше. Вот чмокнешь лягушку туда, и будет тебе счастье!

 Все жители города знали об этой примете, и все жители города в неё не верили. Во всяком случае, мне не был знаком ни один человек, который  признался бы в том, что лобызал противное изваяние. Только при всём при этом самый кончик жабьего органа имел подозрительно отполированный вид. А следы от помад свидетельствовали о том, что больше всего не верит в приметы именно женская половина города.  

Господи, до чего всё-таки наивными бывают люди! Стоит придумать какую-нибудь глупость, как все начинают проверять её на себе. Взять хотя бы эту лягушку.  Да на неё смотреть-то противно, не то что… Я огляделся – в парке никого не было. Не во всём парке, конечно, а только в районе чудной скульптуры. Вроде бы тут всегда много народу, а сейчас…

Решение я не принимал, оно обрушилось на меня само. Внезапный порыв любопытства ударил меня кувалдой своей несдержанности – я припал губами к языку водной живности. В ту же секунду почувствовал, как мой язык прилип к языку статуи. Я ощутил себя мальчиком, решившим обследовать январскую железку на предмет её вкусности.

Правда, моё удивление длилось недолго. Лягушка словно бы ожила. Её язык сделался мокрым, через мгновение он втянул меня в пасть отвратительной жабы. Возникло чувство невесомости, но вскоре мой организм ощутил привычную тяжесть, я открыл глаза.

По-прежнему центр парка, только парк какой-то странный. Сквозь деревья проглядывали строения в старом стиле, что-то вроде теремов или деревянных палат. Изваяние исчезло, на его месте сидела самая обыкновенная лягушка. Хотя, нет. Пожалуй, всё-таки не совсем обыкновенная.

На мысль об отклонении от поведенческой нормы наводил взгляд земноводного. Он, этот взгляд, был устремлён прямо в мои глаза и носил немигающий характер. Жаба будто ждала от меня чего-то. Чего именно я не знал, поэтому решил просто наступить ботинком на любопытную живность. Обычно я и мухи не обижу, но вот именно в тот момент мне почему-то потребовалось совершить какой-нибудь акт вандализма. Наверное, это кратковременный стресс, вызванный необычностью обстановки, ненадолго выпихнул из меня адекватность.

- Не советую этого делать! – послышалось снизу.

Я замер, взглянул на зелёную тварь, та продолжала буравить меня глазками.

- Это ты что ли, - я сглотнул слюну, - сейчас квакнула?

- Сам ты квакнул! – обиделась жаба. – А я намекнула, что если  меня тронешь, то домой уже не вернёшься.

Да не может быть! Не бывает такого, чтобы лягушки разговаривали! Они должны сидеть в болоте и орать к непогоде, а не приставать к прохожим с нравоучениями. Мне, наверное, всё это мерещится. Может, я вообще сплю?! Я решил проверить последнее утверждение и потянулся пальцем к бородавчатой коже. Жаба не собиралась пускаться в бега. Наоборот она потянулась мне навстречу, предоставив голову для предварительных ласк.

Я представил, как буду касаться пупырчатой поверхности - возникло чувство брезгливости. Моя рука дёрнулась назад. Зелёная живность этого не заметила, поэтому продолжала болтаться в нирване.

Хуже гнева обманутой самки может быть только её месть за обман. Через мгновение мне пришлось испытать этот тезис на собственной шкуре. Обнаружив, что её надули самым коварным образом, лягушка решила меня наказать. Я с удивлением наблюдал, как закрутилась волчком земноводная тварь. Мне казалось, что сейчас произойдёт что-то вроде превращения живности в красну девицу. Или, на худой конец, не в красну. Но нет! Всё осталось по-прежнему. Лягушка сохранила за собой прежний облик. В нём не поменялось ничего, кроме, разве что, взгляда. Из любопытного он сделался злым.

- Ну, всё! – квакнуло существо. – Теперь у тебя только один выход!

- Какой? – у меня засосало под ложечкой.     

- Или ты целуешь меня в губы, - наглая зелень озвучивала мне свой ультиматум, - или останешься тут навсегда!

- А где это здесь? – мне едва удалось сдержать спазм.

- В Наоборотине!

Название местности наводило на мысль о противоположности. Чему? Вероятно, той действительности, где я жил. К которой привык и не желал менять на другую. В голове образовался полный сумбур, сквозь который просочилась догадка. Я посмотрел на свою собеседницу.

- Так это ты там, - я махнул рукой в неопределённость, - в нашем парке…

- Кто же ещё? – вздохнула лягушка. – Думаешь легко на одном месте торчать, да ещё с высунутым языком?!

Лягушка потёрла перепончатой лапкой глазик. Через мгновение приступ жалости к себе у неё прошёл, она вернулась к насущным делам.

- Ну так что, - жабе стал снова присущ оптимизм, - будешь меня целовать?

Я подумал, что один поцелуй можно всегда списать на случайность, второй может быть расценён как намерения. Поэтому отрицательно покачал головой. В глазах жабы появилось разочарование, она принялась стирать подведённые красным губы. Когда эта выскочка сумела накрасить свой рот, я не заметил.

- Ладно, - расщедрилась вдруг лягушка, - есть ещё вариант.

Если навязывают условия, лучше послать оппонента подальше. Вместе со всеми условиями. Правда, этому правилу нужно следовать, если есть выбор. Когда его нет, приходится принимать то, что есть. А именно - всё те же условия.