Марш-бросок до мнемозины

Влага и холод

Марш-бросок до Мнемозины

Глава 1: Влага и холод

Рубиновые вспышки били по сетчатке сквозь закрытые веки, порождая волны боли. Помогал им и вязкий, пульсирующий вой.

«Сирена! Авария!» – сознание всколыхнулось, пытаясь осознать происходящее, но в ответ сотни острых шипов впились в мозг, превратив его в испуганно сжавшийся комок.

Сколько это длится, сколько вечностей между судорожными ударами сердца? Нервные клетки почти привыкли к боли. Если бы не проклятые алые вспышки. И звук…

Нет, сирена как раз смолкла. Вместо нее в благодатную тишину ввинтился голос. Женский!

«Что это значит – женский?»

Раскаленные иглы ощерили острия. Мысли в испуге попрятались в темные углы.

«Внимание, чрезвычайная ситуация. Совершена аварийная посадка. Всем немедленно покинуть отсеки гибернации. Принять меры личной защиты. Внимание, чрезвычайная ситуация…»

Голос повторил сообщение еще раз и смолк. Снова включись ненавистная сирена.

«Капсула! Я в капсуле гибернации…»

Слова вызвали реакцию – потребность к немедленным действиям. Она пересилила боль и заставила разлепить веки. Алые вспышки с утроенной силой ударили в зрачок, вынудив снова сощуриться. Тело повиновалось неохотно. Даже глазные мышцы сопротивлялись приказам, предпочитая покой.

Из глубин памяти всплыл обрывок текста: «аварийный протокол», за ним другие слова, но мозг снова скорчился от боли при одной только попытке постижения смысла.

«Не думать! Иначе…»

Картинка, наконец, сфокусировалась. Прямо перед лицом маячит прозрачная пластина, за которой пульсирует алое пятно. Ручейки слизи медленно стекают вниз, оставляя извилистые, пульсирующие рубином, дорожки. Как густая кровь.

«Кровь? Что это. Кажется… проклятье! Не нужно…»

Снова накатила боль, да такая, что потемнело в глазах и перехватило дыхание. Пришлось замереть, окаменеть, пережидая огненный вал.

Но тело медлить не желало. Действия были вбиты в инстинкты, в мозжечок, в спинной мозг и мышцы. Руки, подчиняясь программе, вырвали изо рта загубник, а следом и обрубок шланга из горла.

«Так вот что мешало языку!»

Кашель скрутил легкие, а пальцы уже срывали ленты креплений, сбрасывая с запястий и локтей манжеты с присосками и трубками. Правая ладонь нащупала на уровне груди рычаг, левая уперлась в скользкую поверхность стекла.

Округлый набалдашник провалился вниз. Крышка вместе с рамой ушла вперед и вверх. В капсулу ворвалась волна ледяной свежести.

Краткое усилие заставило сердце бешено биться. Губы жадно хватали воздух, но его все равно не хватало. Освобожденное от фиксаторов тело выскользнуло из выемки упругого ложа.

«Сейчас я упаду и…»

Ноги опустились на ребристое дно, взорвались роем мурашек, деревянно переступили по луже хлюпающего геля, вынося тело из капсулы.

Руки уцепились за края проема, не давая сползти вниз. Пришлось застыть в таком положении, ожидая, когда пульс и дыхание придут в относительную норму.

«Внимание, чрезвычайная ситуация…» - снова затянула невидимая дама.

«Уже понял! Теперь оценить повреждения… оказать помощь…»

На этот раз сознание даже не пыталось осмыслить всплывшие из глубин памяти слова. Только наблюдало, как они запускают цепь запрограммированных действий.

Взгляд обежал озаряемое алыми вспышками помещение. Короткий бокс пять шагов длиной. Серый матовый потолок. Вдоль стен высокие шестиугольные призмы – капсулы по три в ряд. Между ними широкий проход. Матово-белые фонари едва разгоняли полумрак и с мигающим красным собратом соперничать не могли.

«Левые капсулы вскрыты. Правые пробиты насквозь куском шпангоута. Осталась еще одна, средняя - напротив. Проверить…»

Сознание испуганно сжалось, ожидая карающий за мысленную активность удар, а тело уже выполняло команду.

Чтобы разжать пальцы и выпустить раму проема, пришлось употребить немалые волевые усилия. Слизь хлюпает под пятками, но резиновый ворс покрытия не дает поскользнуться.

«И слава звездам. Подняться будет тяжело… Звезды! Что такое звезды?»

Из недр памяти всплыло темное небо с сияющей россыпью искр. На этот раз боль не стала игнорировать шевеление эго и нанесла полноценный удар, но ноги успели завершить шаг, прежде чем в глазах потемнело.

Лоб уперся во что-то твердое и гладкое. За стеклом в толще геля - лицо. Обвисшее, расслабленное, мертвое. Глаза закрыты. Алые вспышки придают ему совершенно зловещий вид.

Панель информера справа от крышки. Тянусь к ней. Столбики индикаторов под надписями упали до красной полоски.

«Все функции - ноль! Поздно, мертв! Что теперь?»

На этот раз боль была милосердна. Лишь слегка коснулась нервных окончаний и почти сразу отхлынула.

«Холодно. Как же здесь холодно!»

Вернулась кожная чувствительность и по телу прокатилась волна дрожи. Я все еще с ног до головы покрыт каплями слизи. Стою, держась за ребро капсулы. Снова оглядываюсь по сторонам. В торцевых стенах восьмиугольные люки, окантованные черной полосой. Левый приоткрыт и в щель струился желтоватый свет.

«Шлюз. Там кто-то прошел. Значит и я…»

Сознание отдало команду и съежилось, ожидая наказания. Дойти до люка оказалось несложно. Руки уперлись в створку, но она не поддалась. Устроив себе передышку, разглядываю дверь. Сбоку желтеет стрелка.

 «Ее же нужно сдвигать! Сдвигать влево!»

В наказание за догадку под черепом прокатился колючий шар. Но тело уже поняло, что нужно делать. Ноги уперлись в ворсистый пол, пальцы вцепились в обрезиненный край люка.

Рифленый восьмиугольник нехотя поехал в сторону, открывая переходный тамбур. Бежевые стены, мягкий, ласкающий сетчатку свет. И тепло. Волна теплого сухого воздуха.

«Скорее, туда…»

Створка почти скрылась в стене, но упорно стремилась вернуться назад. Вываливаюсь в тамбур, падаю на пол, на упругий, мягкий ворс. Люк с отчетливым скрипом закрылся за моей спиной, отгораживая от назойливой сирены, вспышек алого фонаря и мертвецов в стеклянных гробах.



Отредактировано: 17.10.2021