Меня зовут I-45 (ориг. "Куда ушла Медея")

Энцо в глазури.2

 

Энцо запретил себе думать о крио и рывком сдвинул створку, вывалившись в холод стоянки, общей для зданий этого квартала. Через нее можно было добраться до пары спусков в канализацию. Десять минут к северу, если гнать на машине.

Он выглянул из-за капота. Покосился на алые глазки камер у потолка и быстро зашагал вдоль ряда припаркованных машин. Пока на стоянке царила тишина, но спокойствие это было обманчивым.

Выбор пал на чёрную «терцию» — двухместную и неприметную колымагу, похожую на помятого жука. Взломать ее было проще, чем нассать в мусоросборник. Раз — из имплантата выехали тонкие манипуляторы, точь-в-точь паучьи лапы. Два — они ввинтились между боковым стеклом с водительской стороны и пластиковой прокладкой.

Спокойно. Без резких движений. Подключиться к системе управления, предупредить отправку тревожного сигнала на браслет хозяина и…

Машина заурчала, двери разблокировались. Бинго.

Энцо нырнул в салон. Водительское сиденье плотно обхватило спину, заиграло радио. Ремень безопасности он пристегивать не стал, на что машина отозвалась противным писком и утихла только после тычка по сенсорной панели. Второй тычок выключил радио.

Энцо опустил стекла и прислушался. Показалось, что вдалеке взревели турбины.

Он вырулил на проезжую часть и вдавил педаль газа в пол. Скорость «терция» набирала лениво. Будто говорила: «Я — семейная машина. Для чистых и законопослушных патрициев, слышишь меня, псих?» Салон гудел от ветра, мимо со свистом пролетали колонны. За поворотом мигнули огни встречного авто. Энцо успел выкрутить руль, и машины разошлись, чиркнув крыльями.

На девятом крупном перекрестке дорога пошла под уклон. Очищенный воздух из систем вентиляции сменился спертым и жарким — дыханием истинной Земли. Еще немного. Энцо закусил губу и впился в руль так, что пальцы свело. Ещё чуть-чуть…

Впереди показался аэроцикл. Тот самый, подставного «Плутона». Энцо с досадой крутанул руль. Машина накренилась, с заносом вписалась за угол. Слишком медленно, но больше «терция» выжать не могла. Огни в зеркалах приближались, разгорались всё ярче, слепя глаза. Мотор надрывался, кабина тряслась так, что, казалось, машина вот-вот развалится, выплюнув водителя под сопла аэроцикла.

Энцо взял ближе к стене и чуть сбросил скорость. Положил руку на кнопку блокировки. Когда впереди показалась полосатая дверь аварийного выхода, он выпрыгнул из машины и перекатился. Заляпанное грязью брюхо аэроцикла пронеслось над самой головой — пахнуло гарью и топливом. Прежде чем «Плутон» успел затормозить и развернуться, Энцо нырнул на запасную лестницу. Помчался наверх, перескакивая через заплеванные ступени. Со стоянки донесся грохот: похоже, «терция» нашла себе место для парковки. Рев аэроцикла стих. Уехал — хотел перехватить на выходе.

Чертовы легионеры с их связью! Наверняка уже оцепили район и передали его координаты!

С верхней площадки было два выхода: на улицу и в подъезд колонны. Энцо выбрал последний. Хлопнул по экрану блокировки, но тот остался темным. Разумеется. На ночь двери в жилые блоки запирались.

Снова зажужжали манипуляторы. Подъездный замок оказался немногим сложнее замка «терции». Энцо подключился, отправил несколько команд, и экран загорелся зеленым. В лицо дохнул поток спрессованных запахов: еды, мочи, сигарет и пепла, ржавчины и затхлой воды, пота, секса и болезни. Знакомая вонь человеческого муравейника. От двери через этаж тянулся слабо освещенный коридор с парой десятков квартир. Поодаль, у подъемника, он разветвлялся; там же искрил сломанный пульт экстренного вызова. Вместо камеры наблюдения из стены торчали провода.

На той же стене был намалеван номер дома. Разобрав его, Энцо ухмыльнулся. Наконец-то повезло! В этом блоке жил его старый подельник, Ош Руфус. Приходилось пару раз его выручать, подкинуть денег взаймы.

Теперь в помощи нуждался сам Энцо.

Подъемник заскрипел, взбираясь на восьмидесятый этаж. Проклятая коробка еле тащилась. Двигалась в шахте рывками и порой сотрясалась так, что приходилось расставлять руки, упираясь в выцветшие пластиковые стены. После отметки пятидесятого этажа Энцо перестал их опускать — на случай, если дно кабины все же решит оторваться. Лампочка над головой потрескивала, моргая в такт судорогам лифта. Следом по шахте взбиралось эхо чьей-то пьяной брани. То еще местечко.

Восьмидесятый этаж был погружен во тьму. Энцо принюхался, прислушался и лишь после выбрался из кабины на твердый бетон. Нашел нужную дверь и постучал.

— Кто? — отозвались из квартиры. — У меня есть «гидра», и она смотрит тебе в пузо, мудак.

— Ты кого мудаком назвал? — с усмешкой ответил Энцо. Замок щелкнул, и дверь отъехала в сторону, выпустив бородатого и патлатого Руфуса. Комнатку за его спиной заливал чайный свет, виднелся набитый хламом шкаф и кухонный модуль. Пахло соевым бульоном. В отдалении чирикало телешоу. Кому-то тоже не спалось.

— Какими судьбами? — поинтересовался Руфус.

Энцо оперся на дверной косяк.

— Угол найдется? Пожрать, поспать. Переждать денек.

— Послушай… — Руфус замялся. Его и без того печальное лицо вытянулось, и Энцо понял всё без лишних слов.

— Ясно. Бывай.

Он отступил во мрак, судорожно соображая, в какую сторону бежать.

— Пойми, у меня дети тут …

Энцо коротко кивнул. На оправдания, извинения и прочую чушь времени не было. Выбрав направление, он зашагал по коридору, хрустя сором под ботинками.

— На двухсотом мост есть, — крикнул Ош ему вслед.

Хоть что-то.

На этот раз Энцо выбрал лестницу. Побежал через две ступеньки, цепляясь за гнутые перила. На стене вереницей проносились огоньки индикаторов движения, свет над пролетами загорался и угасал. На площадке тридцатью этажами выше курил номер с осунувшимся синеватым лицом. Проследил за Энцо напряженным взглядом, положа руку на пояс.



Отредактировано: 04.12.2016