Мои Принцессы

Мои Принцессы

Мои принцессы.

      - Мои принцессы, - Григор вновь перелистывал страницу за страницей в своем стареньком ноутбуке, - мои красавицы.

     На экране, на нескольких страницах были аккуратно размещены фотографии молодых женщин. Они улыбались - кто-то из них наигранно, кто-то вполне естественно. Совсем не похожие друг на друга, далекие от модельной внешности, и все же прекрасные. Григор взял эти изображения с личных страниц девушек в социальных сетях. Он предпочитал портретные фото, но если таковых не находил, то выбирал с аватарки, так как туда девушки ставили самые лучшие и последние свои фотографии. В его картотеке под изображениями размещалась краткая информация о них, в основном, все из тех же сетей: их имя, примерный возраст, их интересы до встречи с Григором. Именно до встречи с ним, потому что после встречи с ним их судьбы, если так можно сказать, сильно менялись.

      Самая первая его принцесса, так он любил их называть, была обычной миловидной женщиной лет тридцати, которая в одиночку воспитывала маленькую дочь, и работала продавцом в супермаркете провинциального городка. С ней Григор встретился ровно четыре года назад, когда его цирковая труппа, гастролируя со своими выступлениями, посетила их город. Местная газета лишь вскользь осветила приезд цирка, так как журналистам хотелось больше раскрутить тему зверских убийств, случившихся в те же самые дни на окраине их городка.

     С другими своими героинями знакомиться приходилось при различных обстоятельствах, в самых разных городах и в самых неожиданных местах.

     – Мои красавицы, - Григор настолько сильно испытывал к девушкам на фото нежные чувства, что иногда, забываясь, гладил пальцами монитор компьютера, представляя, что касается их волос, - принцессы мои, я совсем не достоин вас.

     Григор не раз задавался вопросом, почему именно он должен был стать частью их жизни. Почему кто-то решил, что он достоин этой миссии? Но пока ответа не было. Был лишь призыв…

      Внешне ничем ни приметный, среднего роста, с худым и печальным лицом, он мог пройти на улице мимо нас, и мы через миг забыли бы о его существовании. Наш герой работал клоуном в цирке, хорошая физическая подготовка и гибкость позволяли ему дополнять свои веселые номера акробатическими элементами, которые он выполнял не хуже гимнастов. Профессию свою не жаловал, но выполнял ее безупречно, за что публика любила его. Любовь зрителей была несколько своеобразной, и выражалась она, в основном, в диком хохоте и довольном улюлюканье, когда на сцене клоуну отвешивали оплеухи, пинали под зад, ставили подножки. От этого женщины ахали, детишки визжали, а мужчины довольно улыбаясь, кричали: «Давай еще!» А он только неуклюже падал, да казалось, так больно, что после очередного кувырка, зрители думали, что Григор уже не сможет встать с пола, но он под аплодисменты поднимался и виновато улыбаясь, кланялся и публике, и коллегам, игравшим роли обидчиков. Клоуна с каждым годом все более огорчало, что его публику впечатляет все, что связано с насилием.

     В последние годы жизнь Григора приняла особый смысл, стала намного увлекательней. Дни стали ярче и радужнее с того момента, как он услышал самый первый призыв. К нему обратились во сне, и он верил, что это кто-то очень важный говорит с ним. С тех пор он ни разу не ослушался поручений, получаемых во время видений. А в награду теперь его реже  мучили воспоминания из детства, а кошмары вовсе прекратились.

     Вот и в этот раз Григор приехал с коллегами по работе на гастроли в очередной город. Взглянув еще раз на фотографии, и тяжело вздохнув, закрыл ноутбук. Его губы прошептали: «пощады не будет».

     Григор убрал компьютер в чемодан с кодовым замком. И на освободившийся стол положил, извлеченную из-под кровати гостиничного номера, кожаную сумку, чтобы еще раз проверить, все ли у него готово. Из самого дна сумки, он достал сверток из плотной ткани и развернул его. Это был его самодельный инструментарий, неизменно перевозимый с одного города в другой вместе с остальными дорожными вещами.  В кармашках свертка плотно уложенные находились страшные на вид всевозможные колюще-режущие предметы. В этой коллекции можно было найти и ножи метательные с кольцом на рукояти, и что-то напоминавшее уменьшенный томагавк, но все это не было похоже на то, чем обычно хвалятся коллекционеры оружия. У всех предметов совершенно отсутствовал, так называемый, товарный вид. Ножи не имели блеска стали, а наоборот, покрыты были серой матовой краской. Каждый предмет был извлечен из свертка, осмотрен и аккуратно почищен. Сам сверток был сшит таким образом, что при необходимости, его можно было надеть  на ремень. Но пока в этом необходимости не было. Почти уже два месяца Григору ни чего не поручали. Он начинал тосковать. Пропало настроение, дни снова становились обыденными и серыми, даже у пищи вкус стал пресным и однообразным. Появился страх, что ночные кошмары вернутся. Неужели он стал не нужен?

         Но ночь принесла с собой долгожданный сон, тот что бывал уже раньше, привычный по содержанию, но все же, как и в первый раз, грустный и подавляющий. Кошмар вгонял в состояние оцепенения, которое, возможно, испытывает маленькое животное, брошенное  на обед зубастому и огромному хищнику. Григор в подобных снах видел себя ребенком, каждый раз разным: то мальчиком, то девочкой, то здоровым, то инвалидом, иногда в доме богатых людей, иногда в жилище бедняка. А бывало, во сне он страдал от холода и голода, находясь в какой-то темной и зловонной подворотне. Бывало, в видениях, которые мучили его раньше, он слышал в свой адрес крики на всевозможных языках и переносил всяческие побои. Но сегодняшние сновидения были связаны с его собственным детством: отец, кричащий на мать и подымающий на нее руку, ее слезы и горький плач. Григор видел и себя, сидящего под столом, и обнимающего от ужаса ножку стола. Скатерть поднимается и к нему наклоняется его милая бабушка: «Григораш, милым мой, пойдем со мной сыночек».



Отредактировано: 11.12.2016