Мрази!

Мрази!

- Зырь, впереди!

- Ага! Н-на, сука!

- Красава, чувак! Погнали…

***

Взвизгнули покрышки резко ускорившейся девятки, заглушив жалобный писк сбитого котенка. Он лежал у обочины, еще живой, но уже не жилец. Задние лапы раздроблены и превращены в кровавую кашу, удерживаемую остатками мышц; спина неестественно выгнута, из бока торчит осколок ребра.

Мимо шли люди. Много людей. Час-пик. Кто-то не замечал, другие бросали взгляд и, скривившись, отворачивались, а третьи останавливались, чтобы… чтобы что?

- Ой, бедняжка… - девушка остановилась, сокрушенно покачала головой и засеменила дальше.

- Жалко… - пожилой мужчина постоял рядом, а потом захромал по своим делам.

- Ма, смотри, кися дохлая! – мальчик, щедро измазанный в зеленке, присел рядом на корточки и ткнул пальцем в крохотное тельце.

- Не трожь, она же грязная! – вскрикнула мать и за локоть оттащила насупившегося сына.

Котенок еще жив. Сердце и голова не задеты, но смерть – лишь вопрос времени, всего нескольких минут. Мучительно долгих, мучительно болезненных. Мяукать он не успел научиться, да и не вышло бы с разорванными осколками костей органами, потому пищит.

Они вышли из метро, о чем-то споря. Обычные люди, как и все вокруг. Тот, что шел справа, ближе к проезжей части, услышал. Остановился и опустил взгляд, придержав второго. Оба присели.

- Мрази, - выплюнул первый, осторожно подбирая изувеченное тело. – Выживет?

Спрашивает, заведомо зная ответ товарища. Писк боли.

- Никак. Не операбельно, - подтверждает второй.

- Мра-ази, - цедит сквозь зубы первый, гладя голову обреченного, пачкая пальцы в крови изо рта и носа. На светлых брюках ширится красное пятно. – Вить, я знаю что нужно, но не могу.

- Знаю, - кивает второй, забирая котенка и прижимая к груди. На кровь плевать. Тот пищит. – Прости, мелкий.

Он свернул котенку шею одним движением, быстрым и уверенным.

Первый сидел, понурив голову, второй же не переставал гладить уже мертвого котенка.

- Пойдем, похороним хоть, - наконец произнес второй.

- Ага, - первый поднялся. – Мрази. Какие же мы все мрази…

Спустя несколько минут они уже шли по своим делам, только молча.