Немые

Немые

НЕМЫЕ

Летняя площадка близ остановки всегда пользовалась популярностью.  Рядом кинотеатр, развлекательный центр – недостатка в клиентах нет. Леша полюбил ее еще и за то, что здесь ему наливали в кредит. Не водку, правда, пиво, но уже все равно.

Он скользнул неравнодушным взглядом по двум девчонкам повышенной симпатичности, занявшим соседний столик. Хорошенькие девушки. Лет по двадцать, одеты красиво и стильно, без раздражающих излишеств  в виде до задницы оголенных ног, или декольте до пупка.    Девушки заметили оценивающий взгляд, и, переглянувшись, обменялись улыбками.

«Угомонись» -одернул он сам себя. – «Сороковник скоро, а все туда же. Да и Туська…» Натуська терпела. Молча. Терпела все – и полночные сидения у компьютера в компании с бутылкой, и похмельные приступы раздражения, когда муж мог вспылить буквально не из за чего, и появившееся недавно  равнодушие к детям. Леша понимал, чего это стоит ей, и был  благодарен. Но... продолжал пить. Он словно ждал чего-то, толчка, события, что поставит точку в затянувшемся самоопущении.

Пиво, теплое и горькое, зашипело в стакане. Леша неторопливо отпил глоток, и сгорбился за столиком, обхватив голову руками. Солнце пекло немилосердно, но столики в тени были все заняты, да и желания двигаться не было. Сонливость пополам с безразличием, приправленная изрядной дозой самоуничижения – коктейль месяца. Мужчина улыбнулся неуместной поэтичности мысли. Может, и примут последний рассказ, подумал он, но тут же оборвал мечтания. Да, примут, и еще попросят. И заплатят. Хватит на пиво, яхту, домик на Майорке, и, может, останется на колготки детям.

Близняшки росли здоровыми и крепкими. Не понимая детским умишком, но чувствуя неладное, они последнее время отчаянно, до ревности жены, ластились к отцу, неосознанно пытаясь разбить повисшее в доме зловещее молчание. В такие минуты он чувствовал себя подонком. Не в силах  ни ответить лаской, ни оттолкнуть, он убегал из дома, и опять напивался, заглушая  чувство вины.

-Дерьмо!» - прошептал он, неизвестно кого имея ввиду. Прошлым вечером он застал дочку, сосредоточено расшатывающую у себя во рту молочный зуб.

- Что ты делаешь? – спросил он. Дина подняла  глазенки, и с серьезным видом заявила.

- Я денежку добываю нам. Выйву зубик, а зубная фея ночью даст  за него денежку.  А я отдам маме, она говоила, у нас денежек нету…

При этом воспоминании мужчина застонал.  Тяжесть в груди, чувство вины и глухая, рвущаяся наружу  безадресная, нерассуждающая  ярость заставила Лешу подняться с места. Соседки взглянули с удивлением. Он снова опустился на скамью, пряча лицо в ладонях.

- Мужик. Эй, мужик, у тебя свободно?

Он поднял голову и мутными глазами уставился на того, кто с ним заговорил.

Старый матросский тельник, мятые брюки, и разношенные тяжелые ботинки, очень нелепые в июльскую жару. Худой, щуплый - таких часто называют доходягами. На худом лице с впалыми щеками недельная щетина кажется единственно уместной в сочетании с короткой стрижкой «ежиком».

Леша сделал жест, который можно понять как угодно, на что и, собственно, было рассчитано. Потребности в компании такого же забулдыги он не испытывал – остатки гордости еще требовали отмежевания «от них». Пришелец, нимало не смущаясь, примостился напротив, и, воровато оглянувшись, выставил на стол рядом с принесенной полторашкой чекушку. Профессионально быстро набулькал в пластиковую стопку грамм пятьдесят, опрокинул, и залакировал пивом.  «Хреново?» - внезапно участливо спросил он, и кивнул на водку. – «Накапать?»

Алексей зло блеснул глазами. «Нет» - ответ прозвучал резче, чем хотелось, и мужчина нехотя добавил – «Спасибо». Его собеседник добродушно оскаблился, и закурил. «Хорошо-оо» - довольно протянул он, щурясь на свет. – «Тепло, солнышко». И закатал рукава тельника. Руки у него были жилистые, крепкие, с широкими лопатообразными ладонями.  На левой, чуть выше запястья,  красовалась выцведшая наколка.  Над волнами – полукруг встающего солнца с лучами –черточками, а над солнцем, галочками, как дети рисуют парящих в небе птиц , чайки.

Море. Солнце. Чайки.

Магадан.

Леша рывком вскинул голову.  «Ты оттуда?» - тихо спросил он. Мужик проследил его взгляд, кивнул, и протянул руку.

- Вася.

- Леша.

Может, виновато пиво, может, истрепанные пьянкой нервы, может – ностальгия.  Магадан, Родина. Сопки, густо заросшие щетиной тайги, холодное серое море, ноздреватые льдины у причала. Брусника – ярко-алая на темно зеленом, черные россыпи шикши, долгие серебристые ночи.

Мы разговорились. А он оказался очень даже компанейским,  бывший моряк, отсидевший за двойное убийство – жены и ее любовника.  А я все выпытывал, стоит ли еще старый парк в центре, как изменился порт в бухте Нагаева, и вообще – как оно там. Снится Север, признался я ему, снится вот уже второй год. Он рассказывал охотно, видимо, понимая мое состояние. Новости не радовали – город оккупирован китайцами, люди бегут в поисках работы на материк, все разваливается.  Как везде.

Девушки – соседки ненадолго исчезли, и вернулись с пивом. Одна достала телефон, включила плеер. «Уж лучше так сдохнуть, чем никогда никого не любя!» - оповестил близлежащих соседей исполнитель. Вася поморщился, и тут же рассмеялся, глядя на кислую физиономию собутыльника. «Что, тоже не любишь?» - с подначкой спросил он. Алексей качнул головой.

- Я мало кого из современных люблю.  Либо звезда наружу, либо распальцовка.  Бред рифмованный.



#19514 в Проза
#19514 в Современная проза

В тексте есть: реализм

Отредактировано: 27.06.2016