Падение

Пролог. Сказка о том, что было.

Не было никакого Начала и не было никакого Слова,  не было ничего, кроме Пустоты. И Пустота эта была идеалом, не осквернённым бытием, прекрасная в своём безжизненном естестве.  Лишённая красок и звуков…  совершенная вселенная. И лишь мысль была её существованием.

– Какая я? – спросила бы она  у себя, в желании осознать собственную природу, но ей неведомо «Я». Кем она   ощущала себя? Возможно, стихией – свободной от хаоса и порядка, а может  существом, не обременённым плотью и кровью?   Но поиск смыслов – чуждая её масштабу чепуха. Она даже не думала о таких вещах как скука, грусть или одиночество, ведь ей не ведомо, что может быть по-другому.

– Так, наверное,  и должно быть? – Спросила бы она у безликой темноты, если бы могла  сомневаться.

Ей был знаком лишь голод.  Она рвала себя клыками и когтями,  разгрызала  эфемерные жилы и впивалась в куски трепещущей плоти, давилась  болью, жрала, утопала в собственной крови, но голод был неутолим. Ведь не было ничего: ни клыков и когтей, ни крови, ни тем более плоти. Вся эта боль – игра воображения.

Это всё, чем она владела… миллионы мыслей ни о чём, уже сгинувших в забытье и миллиарды, ещё ожидающих своей участи. Мрак забирал их без разбора и остатка, не оставляя даже осколков воспоминаний. Но была  одна  странная мысль, которая безмятежно купалась в темноте. Почему-то она не исчезала, не растворялась подобно остальным. Конечно, это не интересовало Пустоту, она и не замечала её, пока та не стала мельтешить перед её взором, будто требуя к себе внимания – мерцающая  дырочка в чёрном полотне  обыденности.   Свет, исходивший от неё, как иголочка покалывал Пустоту. Игнорировать мысль   становилось всё сложней. Искра становилась всё больше...

Пустота не понимала её, гнала от себя, но та была сильнее.  Надо было сбежать, скрыться в тенях  грёз,  унестись по тропе фантазий как можно дальше, забыть эту навязчивую идею, переключиться уже на что-нибудь другое! Но вот бежать некуда.  Не было ещё никаких дорог, лестниц и даже направлений. Она впервые почувствовала это, холодное, неизбежное, необъяснимо жестокое, сожравшее даже дикий голод. Как  хотелось закричать! Оно медленно тянулось чёрными руками к её несуществующему телу, грозясь разорвать его в клочья, невзирая на абсурдность этого странного мира. Это был Страх – могущественнейшее нечто, что жило внутри тьмы, бушующий катаклизм, что расписывался смертью на каждой мысли. Страх заставлял её думать о чём-то, о чём-то конкретном, но у неё не получалось! Он вгрызался сильнее, и ядовитая смесь причин и следствий  огненной лавиной неслась по воображаемым венам.

–  Больно! Больно! Хватит! –  и всё застыло.– Мой… Голос? – изумлённо вслушивалась она в настоящие звуки…

– Милый же у тебя голосок,  – Страх ослабил хватку и тактично отступил. – И стоило бояться? – слишком уж игриво спросил он у юной Пустоты.– Не трясись ты так,  уже ведь совсем не больно, да?

– Всё… Равно…Ты… Пугаешь?

– С интонациями ещё работать и работать. Это значит стараться, прикладывать усилия… не важно, сама разберёшься в этих тонкостях. Не я, я лишь хозяин страхов, ты сама пугала себя! И как видишь, не зря. Как твоё имя? 

–  Имя?

– Не знаешь, ну конечно. Меня вот зовут Страх, это моя природа или сущность, если тебе так проще. Хм, проще не стало… Не переживай, вместе мы  обязательно отыщем твоё имя.

–  Вместе.

– Да, хотя нас всегда было двое, просто раньше ты меня не замечала, точнее не замечала себя. Я всегда  рядом, дитя. Не будешь больше убегать?

Она не знала, что нужно ответить, но главное, что и убегать ей теперь  не хотелось. Та боль, что он ей причинил, сейчас её абсолютно не волновала,  ведь  она была ребёнком, который не ведал разницы между правдой и ложью.

– Осмотрись, что ты видишь? Темнота, уже хорошо, а если  пытаться посмотреть чуть дальше? – обречённо вздохнул Страх.

– Ничего…нет…только…

– Ну, назови это! Не стесняйся, я ведь твой друг, как и друг всех идей и мыслей, ты же их не стесняешься? Вот, давай, смелее…

– Пус-то-та? – неуверенно спросила она у себя собственное имя, то единственное слово, в котором был смысл. Страх неловко улыбнулся этой  наивной девочке, что так искренне ждала его реакции…

– Да, действительно прекрасное имя, как и ты, – Страх склонился над ней, Пустота не испугалась, но лучше бы она  попыталась сбежать, ведь всё, что случилось дальше  его вина. –  Скажи,  девочка, кто ты? – Тогда он разжал перед ней ладонь, в которой горела та самая искра, про которую Пустота уже и забыла.  – Смотри, этот  комочек света хочет тебе, что-то сказать.   Не бойся, дитя, это ведь твоя первая настоящая мысль, ей ты можешь верить. Если не можешь ответить мне, то спроси у неё.

И Пустота прикоснувшись спросила у света: