Попутчики

Попутчики

Юрий Лойко

                                        Попутчики

Железнодорожный перрон располагался посреди бесконечного, сколько хватало глаз, поля изумрудного цвета. Я запамятовал, когда прибыл на данную промежуточную остановку… Не важно. Главное - помнил на чём следует уезжать.

Одиночество. Оно, пожалуй, стало моим вторым именем, но всё чаще возникало желание поговорить с открытым, дружелюбным, просто добрым человеком. Не важно, какого возраста. Лучшие года остались где-то далеко-далеко, вон за тем горизонтом, под пылающим алыми разводами небом. Так мне твердили мои родственники, а именно внуки, дети и случайные знакомые. Разве это правда? Чушь! Да, я то и дело напоминал им, даже убеждал, что человеку свойственно закрываться скорлупой своего жалкого мирка.

Соответственно, моё скоропалительное решение провести остаток дней в путешествиях автостопом близкие люди восприняли, мягко говоря, враждебно. Два старших сына, развалившись в кресле перед телевизором и жуя кусок бутерброда с колбасой, глянули на прислонившегося к дверному косяку отца с нескрываемой насмешкой, почесали затылок, потом сказали:

 — Мы не в силах тебя отговорить?

— Пожалуй, не стоит, — ответил я, тяжело вздохнув и заковыляв к выходу.

Моя покойная жена закатила бы такую истерику, что сбежались бы все соседи, но её уже три года, как нет в живых. Дети навещали раз в год, но данное слово, уверен, они понимали так же, как и "посмотреть телевизор". Приехали, помолчали, поели, похлопали по плечу и — до встречи. Младшие дочери не показывались. Повыходили замуж и звонят по праздникам — взрослые стали, мои хорошие, что уж говорить. 

 Игорь и Влад терпеливо провожали меня взглядом.

— Мы всё уберём, выключим телевизор, отец, — почти хором произнесли они. — Тебя когда ожидать?

Я не ответил. Закрыл за собой и, держась за перила, не спеша спустился на улицу. Так почему же я ринулся на волю? Под конец жизни решил уехать неизвестно куда, имея в своём распоряжении маленькую пенсию и несбывшиеся мечты в голове? Нет, помирать не собирался, отнюдь! Просто… В сердце сидел маленький червячок, съедавший самое важное. Но вот что именно?

Мысли неспешно возвращались в настоящее. Прохладный сентябрьский ветер гулял в травинках бесконечного поля; одинокие деревца, склонив оголённые ветви к земле, пытались о чём-то шептать, и железная дорога, уходящая тёмно-коричневой лентой вдаль.

Казалось, я покинул город, людей ради этой тишины, ради того уединения, которого мне так не хватало. Да, уставал от общества с его замысловатыми законами, уставал от ненавистной работы, терзавшей мою душу ежедневно, от...

Звуки катящихся камешков заставили остановить поток размышлений. Осмотревшись, я приметил на путях паренька в растёгнутой бежевой рубашке. Расставив руки в стороны, он опасливо шагал по рельсе и поначалу не замечал одинокого старика на перроне, то есть меня. Незнакомец оступился, щёлкнул пальцами и повторил попытку. 

Где-то далеко-далеко послышался гудок электропоезда.

Моё внимание вновь приковал горизонт. Солнце скрылось, но отпускало розово-красные лучи, окрасившие небосвод, как  художник — картину.

- Добрый вечер.

Я слегка вздрогнул. Парень поднялся на перрон и пристроился рядом на скамейке.

 - Добрый.

- Не возражаете, если я подожду вместе с Вами?

- Конечно.

Я разглядел его получше: растрёпанные курчавые волосы, глубоко посаженные и вместе с тем выражающие неиссякаемую любознательность глаза, затёртая рубашка, чёрные брюки, грязные туфли.

- Пожалуй, времени должно хватить для нового знакомства, — сказал он мечтательно. - Меня Глебом звать.

- Виктор Васильевич, но с некоторых пор Виктор или Витя.

- Приятно, приятно. Думаю, что бы такое сегодня увидеть. Не хочется отпускать день — прожит зря.  

- А чем он отличается от других?

- Каждый день должен быть особенным, я считаю. Вы не согласны, Виктор?

- У меня таких много найдётся в биографии…

-Сочувствую! - Глаза Глеба округлились. - Да как же так можно? Но судя по вашим полным счастья и удовлетворения глазам, всё наладилось. Лучше поздно, чем никогда.

- Надеюсь, что так.

- Позвольте порекомендовать одно местечко, о котором знают очень немногие. - Он придвинулся и зашептал. - Эта остановка особенная, поверьте на слово.

-Мы знакомы каких-то две минуты и уже такая открытость?

- Иногда достаточно нескольких секунд, чтобы распознать достойного человека. И не смотрите на мою молодость - возраст не имеет значения. За годы скитаний я научился выделять свободных людей среди моря рабства.

Электричка подъезжала. Мой новый друг, плавно жестикулируя, то и дело оборачивался к приближающемуся транспорту и рассказывал о странном, удивительном мирке, обнаруженном не так давно.

- Всё ясно? - Спросил Глеб. - Впрочем, я немного провожу Вас, Виктор.

Мы зашли в вагон, где сидели три пассажира, и устроились у выхода.

- Через две остановки мы увидим с левой стороны дуб, ствол которого могут обхватить несколько человек. Ровно через тридцать пять секунд нажмите стоп-кран и направляйтесь к маленькому озеру, расположенному за облысевшим холмом…

Юноша притих, заметив женщину лет тридцати, сидевшую на соседнем ряду и наклонившуюся в нашу сторону. Она даже вытянула шею, боясь пропустить слово. Опомнившись, отвернулась к окну и стыдливо прикрыла глаза ладонями. Её связанные в пучок волосы, неумело накрашенные глаза, прямой нос и сжатые губы являли собой вид не столько неприметный, сколько боязливый и сквозящий безысходностью.