Праздник в отеле

Праздник в отеле

Праздник в "Отеле Веселой науки», как всегда, начинался с изысканного угощения и изобилия великолепных вин. Гости шутили, смеялись, спорили и флиртовали. Казалось, все забыли о дуэли, произошедшей тут накануне, и о её трагической развязке. Все, включая и самого участника. 

Граф непринужденно общался с гостями. То и дело раздавались взрывы смеха или восхищенные вздохи, когда он отпускал остроумную шутку или очередной блестящий экспромт. Легко разрешив жаркий спор двух молодых людей, влюбленных в одну даму, он бросил мимолетный взгляд на супругу, сидящую на другом конце праздничного стола. Он не видел её с тех пор, как они приехали из уединенного домика на Гаронне, и сейчас ему невольно захотелось снова оказаться в тиши той волшебной ночи, восторги которой оставили неизгладимый след в его душе, но обязанности хозяина замка, увы, не давали ему такой возможности.

Бирюзовое платье с вставками из лазурного шелка делало ярче цвет её необыкновенных глаз, роскошные украшения и затейливая прическа говорили о её статусе хозяйки дома, но было еще кое-что, незаметное глазу, едва уловимое, но не менее притягательное, чем её красота. В смехе, движениях, взгляде Анжелики появилось что-то дерзкое. В улыбке, приоткрывающей ровные белые зубки, читался вызов. 

Казалось, сама Анжелика не замечала взгляда мужа, увлеченная разговором с одним из гостей. Она внимательно слушала его, чуть склонив голову набок, и на её лице читался неподдельный интерес к собеседнику, и когда она ободряющим жестом сжала ладонь молодого человека, Жоффрей усилием воли приказал себе оставаться на месте.

- Жоффрей, еще немного, и ты переломишь ножку бокала, - склонившись к нему, полушутливо предупредил друга маркиз де Андижос. - Ты не можешь устраивать дуэли каждый вечер, даже из-за такой прекрасной дамы, как твоя жена. 

Граф слегка улыбнулся, пряча ревность за маской иронии:

- Ты прав, мой дорогой друг, после вчерашнего вряд ли кто-то осмелится бросить мне вызов.

Слуги унесли последнюю перемену блюд, и музыканты заиграли чуть громче, приглашая гостей танцевать. Один из молодых людей склонился в поклоне перед Анжеликой. Та несколько смущенно улыбнулась, и украдкой взглянув в сторону мужа, приняла руку. 

Жоффрей проводил взглядом удаляющуюся пару. Анжелика с присущей ей грацией и легкостью танцевала с партнером, выполняя сложные па. Пейрак в который раз пожалел, что его искалеченная нога не позволяла ему вести свою жену в танце. Он тут же откинул эти мысли, ни к чему сожалеть о несбыточном... 

Одна мелодия сменила другую, и Анжелику пригласил другой молодой человек. 

Все присутствующие смотрели на нее с волнением. Смех Анжелики звучал так женственно, так чарующе.
Де Пейрак стиснул зубы. Весь вечер с любовью и восхищением он наблюдал за ней, он тоже был во власти ее чар, но в эту минуту волна гнева захлестнула его, он сердился на нее за то, что она была так соблазнительна, за те благосклонные взгляды, которыми она дарила окружающих, за этот пленительный смех, за то, что она кокетничала с пригласившим её на танец молодым человеком. Как она хороша, черт побери! От ее смеха сильнее билось сердце в груди. Нельзя же сердиться на нее за то, что она так волнующе прекрасна! Она создана для того, чтобы поражать своей красотой. Но ночью он напомнит ей, что принадлежит она только ему!

* * *

Марго ловко сняла с нее платье и расшнуровала до смерти надоевший тугой корсет. Анжелика наконец вдохнула полной грудью. Закончив помогать хозяйке готовиться ко сну, служанка с поклоном удалилась. Анжелика задумчиво рассматривала свое отражение в большом венецианском зеркале, проводя по распущенным волосам щеткой. Она не знала, придет ли Жоффрей сегодня, но страстно желала его прихода. И когда внезапно за её спиной в темной глубине зеркала возник его длинный силуэт, она вздрогнула, но не от страха, а от удовольствия. Он приближался к ней в полном молчании. Зеркальная гладь отражала огненные язычки свечей, и их блики неровными отблесками ложились на фигуру девушки.

Жоффрей остановился в нескольких шагах позади жены. В глубине его глаз горел странный огонь. 

- Вы вскружили голову тому молодому человеку сегодня. Да и многим другим, - негромко произнес он.

Слегка затуманенный взгляд изумрудных глаз в отражении глубоко взволновал Жоффрея. Анжелика смотрела на него растерянным взглядом девочки, непонимающей, в чем она провинилась.

-Боже мой, неужели Вы думаете, что я…

- Ненамеренно, моя дорогая, - улыбнулся Пейрак. – Вы так прекрасны, что трудно не поддаться этому очарованию. Уверен, что взгляд, каким Вы одарили того юношу, навсегда останется в его памяти.

- Вы преувеличиваете, - рассмеялась Анжелика. – Думаю, мой взгляд не опаснее тех, что бросает Вам какая-нибудь кокетка, расспрашивающая о карте Страны нежности.

- «Кто не ревнует, тот не умеет любить».

Их взгляды встретились в зеркале - его, дерзкий, полный страсти, и ее, слегка удивленный, но волнующий скрытой чувственностью, еще не осознанной до конца, но уже покоряющей и неудержимо влекущей. 

Пальцы девушки медленно спустили с плеч бретельки ночной сорочки, и та, чуть задержавшись на уровне груди, с тихим шелестом упала к ее ногам. Анжелика почувствовала нежные пальцы мужа, легко прикасающиеся к ее шее, плечам, груди, его горячее дыхание на своей щеке. Она и не заметила, что он подошел так близко, обманчивая поверхность зеркала отражала какой-то другой, фантастически нереальный мир.

Руки мужа скользили по ее обнаженному трепещущему телу, и это невероятное чувство - одновременно видеть и чувствовать его прикосновения - сводило ее с ума. С ее губ сорвался невольный стон, и голос Жоффрея произнес: 

- Любовь моя, как ты прекрасна! Даже святой не устоит перед искушением утонуть в этих колдовских глазах. Один твой взгляд сулит невероятное блаженство, и обещает все прелести Рая. Или все муки Ада, - тихо закончил он, прикасаясь губами к ее виску.

Взгляд девушки действительно изменился: в его глубине бушевало пламя пробудившегося желания. Цвет весенний листвы сменился темным изумрудом. 


Анжелика повернулась к нему и обвила руками его шею:

- И он принадлежит только тебе, как и я.

- И я готов благодарить за это хоть Бога, хоть Дьявола, - прошептал он перед тем, как сделать то, о чем мечтал весь этот долгий вечер: поцеловать свою жену.