Преступление нового типа

Глава первая

Всё началось с того, что утром первого января две тысячи сто пятнадцатого года, когда мои домашние отсыпались после праздника, я просто встал и вышел из дома.

Зимой рассветает поздно. По будням утром светло от горящих окон: кипит жизнь, люди собираются на работу, в школу… Магический свет разлит по всем комнатам, он струится из вытянутых стеклянных колб, таинственно блестит в зрачках… Но тем утром в Гуманном мире – части города, где я жил – стояла непролазная темень. Людям ведь никуда не надо: можно спать до полудня, а оставшиеся полдня валяться в постели. Дома были слепы, а электрические фонари потерянно глядели на меня с высоты огромными горящими глазами. Я всегда хотел знать, что заставляет светиться глаза фонарей. Какая-то сила, говорили мне, о которой никто в нашей части города не знает. Потому что всё, что более-менее интересно, знать не нужно. Таков мир.

Но я никогда не хотел мириться с миром. Я хотел с ним воевать.

А другая, не наша часть города – это Квартал Мозгов. Загадочное место. Там живут непонятные люди, о которых только легенды ходят. Говорят, они не умеют ни улыбаться, ни плакать, ни вообще проявлять свои чувства; у них нет имён, а только номера… Они ходят по городу рядом с нами, но мы ничего не знаем о них. И не хотим знать. Зачем? Нам и так хорошо.

Но если это было «хорошо», я хотел, чтобы было плохо.

Я хотел знать всё о жителях Квартала. И многое жаждал узнать у них. Что-то мне подсказывало, что им известно многое из того, что неизвестно мне. И про глаза фонарей, наверное… А что, если и книги у них другие – не те, что мы читаем?! Наверное, они даже не другие, а Другие – с большой буквы, то есть совершенно иные и новые, хоть и на знакомом языке. Скорее всего, так, думал я, и при этой мысли мне отчего-то хотелось выть – то ли от счастья, то ли от тоски, то ли от того и другого сразу.

Хоть бы одним глазком взглянуть на чёртов Квартал, думал я. Не то чтобы мне запрещали туда идти, но неудобно и странно было это делать – как неудобно и странно передвигаться на руках, например. Я всё никак не мог решиться, но мне мучительно хотелось. Моё желание было как запертая в комнате волна. Она билась и билась в стену, но стена была достаточно крепка, чтобы не выпустить её на волю. А первого января две тысячи сто пятнадцатого года стена вдруг сдалась. Хотя почему вдруг? Она сама хотела. Она всё рассчитала. Все спят, никто не заметит пропажу меня, и на улице никто не увидит человека, идущего на руках… Волна вырвалась наружу, выхлестнула моё тельце из дому и неумолимо понесла в сторону Квартала Мозгов.

Я плыл по спящей улице, в морозном воздухе, чувствуя себя привидением – свободным, одиноким и невесомым. На моё пальто садились снежинки – я то и дело засматривался на них. Меня всегда покоряла их красота и правильность. В тот день мне пришла в голову глупая мысль: отчего я не родился снежинкой? Это лучше, чем быть человеком и маяться от собственного несовершенства. Несколько мгновений просуществовать идеальным, а потом безболезненно растаять на чьём-нибудь рукаве. Впрочем, и вот так, привидением, быть неплохо. По-любому лучше, чем человеком.

Сейчас я вижу, как заблуждался. Человек, в некотором смысле, существо совершенное. Ведь ему дана способность отчетливо осознавать собственное несовершенство, ясно видеть перед собой асимптоту и – настойчиво к ней стремиться. И тают люди, к счастью, не так быстро, как снежинки. За человеческую жизнь многое можно успеть. Особенно если рано вставать…

Вот прямо как я в тот раз, встал раньше всех в праздничный день, сбежал, коварный!

Но, выйдя на одну из улиц Квартала Мозгов, я понял, что даже сегодня я не единственный жаворонок в этом городе. Окна горели так весело, будто никогда не гасли. Мало того, что эти люди работают в праздники, так они ещё и встают в праздники так же рано, как в будние дни. Вот что странно так странно! Может, раз уж на то пошло, и остальные легенды о них – правда?

Да нет, быть не может, чтобы человек не умел улыбаться. Не верю.

Заворожённый теплотой горящих окон, я шагал по узкой предрассветной улице, приоткрыв рот. Не оттого, что хотел наесться снежинок, вернее, не только оттого. Меня поразили дома Квартала – своей простотой и рациональностью. Никаких архитектурных излишеств, всё продиктовано исключительно разумом и необходимостью. Я никогда не видел ничего подобного у себя, в Гуманном.

Навстречу попадались люди. Они были обычные люди, какие бывают по утрам: хмурые, озабоченные, спешащие куда-то. Разве что… Мне показалось, или они совсем не выглядели сонными? Фантастика. Куда я попал? Мир, где все высыпаются – ни один писатель-утопист не опишет это так, чтобы ему поверили.

Тут я заметил вдали мальчика примерно своего возраста – лет тринадцати-четырнадцати. Он был выше и полнее меня, за спиной нёс увесистый школьный ранец и шагал настолько быстро, что бегом получалось бы медленнее. А лицо у него выглядело так безмятежно, словно он не спеша прогуливался по парку во время летних каникул, а не пёр сквозь метель на учёбу с утра пораньше.

Судя по всему, он учится в Новый год. Интересно. Но кое-что ещё интереснее. У него на плечах ранец, а в ранце – Боже мой! – школьные учебники. Хоть бы одним глазком посмотреть на них.

Сделать то, что я собирался, было бы ужасно неудобно. Не сделать – ужасно глупо.

Я стал жадно следить за его постепенно растущей фигурой.

 – Извините, – вежливо окликнул я его, когда он со мной поравнялся. – Вы очень торопитесь?

Он резко остановился и взглянул на наручные электронные часы.

 – Я могу задержаться ещё на десять с половиной минут, – бесстрастно признался он. – Вы что-то хотели?

 – Я не задержу вас дольше, чем на семь минут, – быстро сказал я.