ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ГРУСТЯШКИ
**********
1
С них сняли бушлаты и кинули в огромный сарай, внутри которого догорал хилый костерок.
- Здесь есть лежаки, справа за стойлом стог сена и дрова, - говорит усатый. – Дров можете жечь сколько угодно, а если сожгёте сено, мы вас живьём сожрём. Шалтая не будет до самого утра. Шалтай – наш главный. Утром он с вами побеседует. Располагайтесь. Позже мы вас покормим.
И массивную дверь сарая закрыли.
После начинается драма. Под руководством Виталика остались лишь ребята из гетто – Вадим и Святой, при помощи которых Виталик снова разжигает огонь.
Нина сидит неподалёку и тихонько плачет, Ванька ходит туда-сюда и причитает об Оле, Толик скрылся за стойлом.
Костёр развели. Святой и Вадим уселись греть руки. Внутри их сарая очень тепло, но, если под бушлатами владивостокцев были надеты их куртки и плащи, у ребят из гетто – только свитера.
Стоило Виталику присесть, как Ванька рвётся к нему.
- Скажи мне, что я убью его! Вы все должны пообещать не трогать Инквизитора! Он мой! Я лично всажу пулю в его башку!
И терпение Виталика лопается. Он вскакивает и говорит на повышенных тонах:
- То есть, ты хочешь сказать, что я взял и так просто забыл о смерти Иисуса и Ольги? То есть, я вот сижу здесь, развожу костёр и думаю, как бы пожрать?
- Я не знаю, - качает головой Ванька. У него растрёпанный и опустошённый вид, впрочем, как и у Нины.
- Мне тоже их жаль. Я знаю Иисуса с четырнадцати лет! Мы вместе ходили на такие встречи, где могли заживо привязать камень к ногам и в Амурский залив! Я очень переживаю! Но разве это нам поможет? Мы сейчас в руках у фанатиков. Рассказать, кто эти люди? Они верят, что человек не должен рождаться на Земле и ему сразу дорога в Рай. Они хотят убить всех! И мне нужно думать, как нам выбраться отсюда. Потому что в противном случае завтра утром мы все встретимся с умершими сегодня.
Ванька молчит, его взгляд трезвеет, и он кивает – неуклюже так, как свойственно Ваньке. Он растерянно смотрит на костёр.
- Ладно, - говорит Ванька.
- Я обещаю, - заверяет Виталик. – Если ситуация сложится в нужном ключе, если мы вообще ещё раз хотя бы увидимся с этим Инквизитором, я позволю тебе убить его.
- Спасибо, - кивает Ванька и хлопает Виталика по плечу. – Спасибо, брат.
Он садится у костра, и Виталик смотрит на ребят сверху – четверо, греют руки, хотя в сарае и так тепло, даже жарко. На подходе к братству с идиотским названием Грустяшки, Виталик заметил дымящие трубы, только внутри лачуг не топились печки. Костёр разводился прямо на земле, а дым поднимался к крыше и фильтровался специальной системой кондиционирования по последнему писку техники. Вот вам и отсталые фанатики.
- Ладно, - говорит Виталик. – Сейчас сложно что-то предпринять. Утром будем действовать по мере поступления новых фактов. В конце концов, с этим Шалтаем можно просто поговорить. Я попробую. А сейчас. Отдыхайте. – И Виталик направляется за стойло к Толику.
2
Они омерзительны. Ну что? Разве нет? – зудел Тёмный.
За последний час он не переставал поносить новых друзей Святого.
- Заткнись, - наконец не выдержал Святой, поглядывая в костёр.
Давай по доводам. Из-за них ты покинул гетто. Тебя разлучили с отцом, которого убили. И тебя чуть не убили инквизиторы. Видишь сколько фактов я привёл в доказательство их отстойности. А ты сколько фактов приведёшь?
- Моего отца не убили, - отвечает Святой.
А Тёмный и не успокаивается, собака.
Ну да, ну да! Инквизиторы же святые люди. Твой отец не дал им снегоходы, за это они его наградят.
- Заткнись и дай мне отдохнуть, - говорит Святой.
Я-то замолчу. Но у меня своё мнение начинает обо всём складываться. Пока что я вижу только один плюс, но я тебе его не скажу. Время придёт, малыш Святой, время придёт. И ты меня отблагодаришь.
3
За углом Виталик слышит тихий плач. Толик плачет и не хочет, чтобы его кто-нибудь видел. Мальчишка сидит на земле, прислонившись к маленькой куче сена, размером с него. Окуляры прицеплены на лоб, ясные глаза и ресницы мокрые. Он не смотрит в сторону Виталика.
Тот медленно садится на холодную землю рядом и молча смотрит на прогнившую дощатую стену стойла.
- Почему конкретно ты плачешь? – спрашивает Виталик.
- Из-за всего этого, - тихо отвечает Толик, глядя в сторону. – Когда я ехал сюда, я думал, тут будут интересные приключения. Опасные – да, но чтобы как в книжках. Там всегда хорошие герои остаются живыми. А у нас тут что? Ольгу убили, Иисуса убили. Все дохнут. А я их любил. Мы же с ними вместе во Владивостоке жили.
- Да, - кивает Виталик. – Ты поехал в очень опасное путешествие, но ты станешь первопроходцем к свободе. Толя, мы все станем известными. Мы поднимем повстанцев. И среди нас будешь ты.
- Ага, или меня убьют завтра, - буркает Толик.
Виталик смотрит на мальчика и видит лишь грязные волосы, волнами обнимающие резинку сканеров.
- Тебя не убьют, пока жив я. Обещаю, - говорит Виталик. – В любой страшной хватке помни, что если я жив, будешь жив и ты.
- А если тебя убьют? – Толик поворачивает голову к Виталику, и тот видит слипшиеся от слёз ресницы, но кроме грусти в глазах сверкает искорка интереса, а это хороший признак.
- А вот если меня убьют – беги, - улыбается Виталик.