Сентябрь её глазами

Глава 3

Глава 3

Усевшись за столом перед дымящимися кружками с кофе, первые несколько минут мы хранили молчание. Я поглядывал на Айдзаву-сан, она – на свою дочь, а та, в свою очередь, в открытую пялилась на меня. Казалось, это могло продолжаться целую вечность, но мой выходной не резиновый, и тратить его на пустое молчание я не хотел.

– Айдзава-сан... – я осторожно окликнул женщину. – Почему ваша дочь оказалась в моём доме?

– Простите, Сэто-сан! – та вновь склонила голову и, не боясь обжечься, крепко обняла горячую кружку ладонями. – Такого больше не повторится. Это моя вина!

– Ничего. Зато у меня столько вопросов... Вы даже и не представляете.

Я заулыбался и, отхлебнув немного кофе, поморщился: горький, как моя жизнь. Момоко, заметив это, беззвучно хихикнула. Я покосился на неё, но не стал затягивать с расспросами.

– Как давно ваша дочь вернулась из Кореи?

– Всё очень сложно... – замялась Айдзава-сан. Она сцепила пальцы в замок и уставилась на скатерть. – Простите, Сэто-сан, я не могу вам всего рассказать.

Неудовлетворённо хмыкнув, я повернулся к Момоко, которая теперь, поглощённая ковырянием краски с внешней стороны кружки, вроде, не придавала нашей беседе никакого значения.

– Знаете, кажется, лучше всего мне позвонить в соответствующие службы. Посмотрите, что случилось с вашим ребёнком. Посмотрите на себя.

Я поправил очки, глубоко вздохнул и отодвинул от Момоко кружку с кофе, чтобы та наконец прекратила с ней играть и обратила на меня хоть маломальское внимание. Я сделал это чуть резче, чем намеревался, отчего горячий напиток, плеснувшись через край, оставил на столе дымящуюся лужицу. Тогда Момоко невозмутимо ткнула в неё пальцем и принялась выводить незамысловатые узоры.

– Вы видите, Айдзава-сан? – я уставился на женщину с укором, больше присущим взрослому человеку, нежели обычному юноше вроде меня, особенно учитывая то, что моя собеседница была в два с лишним раза старше. Но я просто не мог заставить себя замолчать и воздать дань уважения возрасту. Не в этот раз.

– Я вижу это уже шестой год, – обронила женщина и вдруг заплакала.

Она закрыла лицо руками, прямо как Момоко, когда та плакала в этой же кухне прошлым вечером. Видя это, я прослезился и сам, и мне стало нестерпимо жаль старую женщину. Раньше она всегда была в приподнятом настроении, казалась сильной, неунывающей и жизнерадостной. И то, в каком состоянии она теперь сидела передо мной, просто не укладывалось в голове. Как будто Айдзаву-сан кто-то подменил. Или – сломал ей жизнь несколько раз кряду.

Вновь обратив внимание на Момоко, я не увидел на её лице ни капли сочувствия или сожаления. Лишь абсолютное спокойствие, разбавленное увлечённостью, с которой она размазывала кофе по моему обеденному столу.

– Эй, ты, хватит... хватит... – я постарался отнять руки девушки от кляксы, но та настойчиво тянулась вновь и вновь, пока я наконец не прикрикнул: – Хватит!

Тогда она надула губы, скрестила руки на груди и, показав мне язык, фыркнула:

– Отвали!

За столом повисло напряжённое молчание. Свирепо сверля глазами свою несносную гостью, я не сразу заметил, как госпожа Айдзава, мгновенно забыв про слёзы, вытаращилась на дочь. Кровь резко отхлынула от её лица, и кожа стала настолько бледной, что могла запросто потягаться с сединой, проблесками видневшейся в её волосах.

Я мысленно засуетился, вспоминая, где лежит аптечка. Хоть я и не имел ни малейшего понятия, как оказать первую помощь или привести человека в чувство при обмороке, наличие аптечки под рукой придавало смелости. Бледнея лицом не хуже госпожи Айдзавы, я вскочил со стула и случайно задел столешницу, отчего кофе, на радость Момоко, расплескалось со всех трёх кружек.

– Айдзава-сан! С вами всё в порядке?

Мои слова намертво увязли в возобновившейся тишине. Никакой реакции. Будто меня и вовсе не существовало. Всё внимание женщины обратилось к дочери, которая продолжила, как ни в чём не бывало, водить пальцами по столу.

– Вкусно пахнет, – не поднимая глаз, как бы невзначай мурлыкнула Момоко, расплываясь в глупой улыбке.

И тогда к женщине, наконец, вернулся дар речи, а я спокойно опустился на стул, оставляя мысль об аптечке. Вроде, обошлось.

– Момо? Ты что-то... сказала?

– А в чём дело-то? – нахмурился я.

Мать, обратив на меня внимания не больше, чем на кофе, разлитое по всему столу, схватила Момоко за плечи и затрясла, отчего её распущенные волосы, растрепавшись, полезли в приоткрытый рот, в ароматную лужу кофе, забились за ворот рубашки. Но девушка совсем не сопротивлялась, словно покорная марионетка в руках кукловода, и лишь невозмутимо хранила молчание.

– Момо! Ответь мне! Ответь, ответь, ответь! – в отчаянии восклицала госпожа Айдзава, продолжая трясти её за плечи, и всё безрезультатно, пока я наконец, потеряв последние капли терпения, не врезал кулаком по столу, подняв кучу брызг.