Силой и властью

Чудовище

1

Конец осени года 632 от потрясения тверди (двадцатый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия, Тирон.

Назойливый дождь вот уже пятый день беспрестанно скребся в окна. Серая пелена поглотила город, серая сырость заползла в комнаты, серая тоска легла на сердце, и даже витражи с колдовским светом в кабинете верховного магистра уже не делали мир ни ярче, ни теплее, ни радостнее. На рабочем столе мореного дуба среди книг и бумаг стоял глиняный кувшин с пышным букетом кленовых веток — подарок Жадиталь, лекарство от осенней хандры. Магистр Дайран посмотрел на пестрые листья и усмехнулся. Он был привязан к бывшей ученице как к дочери, гордился, что вырастил целителя. Только вот откуда знать двадцатидвухлетней девчонке, что осенний клен напоминает о прожитых годах и от хандры помогает плохо. Увядание и старость — ничего веселого.

А еще красно-желтые листья напомнили, что пора разводить настоящее, живое пламя, хотя Дайран этого не любил и избегал до последнего. Огненный маг огня боится — отшучивался он обычно, но не сегодня. Сегодня согреться было необходимо и ему самому, и его гостю, промокшему насквозь предводителю крылатой стражи. Фасхил дрожал от холода и тихо ругался, пытаясь отжать увязанную в три косы гриву. Глядя на него, так и хотелось укутаться в меховое одеяло. Дайран поплотнее запахнул темно-лиловую мантию грубой шерсти, протянул руку в зев камина — пламя полыхнуло, плюнуло искрами и, зацепившись за смолистые поленья, успокоилось.

— Давай-ка ты к очагу, т’хаа-сар, — маг подвинул гостю одно из кресел, — сейчас бы еще вина... вино с медом — первое средство от простуды. Там же на столе, рядом с букетом нашлась початая бутыль «Мьярнской ночи», а кубки и мед — в ящике под столешницей. Дайран плотно обхватил кубок пальцами, согревая, и передал Фасхилу. Сам тоже устроился в кресле напротив. Некоторое время они смотрели в огонь, пили и молчали. Наконец даахи заговорил:

— Эту ночь почтенный Кер с караваном проведет у Белых Столбов, следующую — в Нетопыревых Норах. Через четыре дня на пятый, если ничего не случится, мальчик будет в замке.

Голос напряженный и бесцветный — Дайран не мог припомнить Барса столь растерянным. Даже смерть смущала его меньше.

— Мальчик так силен?

— Да, могучий. Я бы поверил, что сам Маари воплотился в этого ребенка, если бы не видел, сколько страха и боли он в себе носит.

— Хочешь убить мальчишку?

Фасхил вскинул голову, раскосые глаза его вспыхнули янтарем.

— Я не детоубийца!

Не убедительно. Если этот ребенок в самом деле одарен «как Маари», личные чувства даахи не остановят. Да и не только Фасхил захочет от него избавиться: одни испугаются, другие почуют соперника, третьи просто позавидуют. Страх и зависть опасные советчики, тем более для магов. А значит, доблестный предводитель крылатых что-то не договаривает.

— Никто не детоубийца, Фасхил, но все же?

Фасхил пожал плечами и криво улыбнулся.

— Как бы самому понять. Он замкнут, недоверчив и одинок, страдает от этого, не понимая, почему и за что. Где бы ни жил, как бы ни поступал, сколько бы ни учился — этот маг всегда будет угрозой. Но в нем есть свет, доброта, детская любовь, которая может все простить и искупить — убить его я не смогу… да я и не должен. У мальчика есть хранитель, это его дело.

Да, хранитель… одиннадцатилетний волчонок будет решать, жить маленькому магу или умереть. Очень хорошо! Единственный клан из всех даахи, Волки никогда не делали скидок на возраст, но такое слишком даже для них. Дайран задумался, глядя на пляску пламени. Он не всегда боялся огня. Когда-то давно яркие жгучие лепестки были его лучшими друзьями — плясали по ладоням, по плечам, и не жгли, а лишь весело щекотались, зазывая поиграть подольше.

И у него тоже был хранитель, который решал.

В то время Дайран с родителями жил в поместье Дубравы, что на запад от Орбина, среди дубовых рощ, фруктовых садов и виноградников, унаследованных матерью от бабки. Жили супруги Райс безбедно, но скромно: дядьям, заседающем в Форуме не завидовали и ни о какой магии не помышляли: растили сынишку и заботились о своей земле. С весны до осени в поместье возделывали виноград, собирали спелые гроздья, давили сок, готовили знаменитое на всю республику вино. Слава Творящим, благодати старшего рода хватало на то, чтобы земля родила, вино не кисло и покупатели находились весьма щедрые, а большего и желать было незачем.

Пока у порога не появился Шитар, молодой воин со шрамом на щеке и темно-русыми косами; у бедра его висел длинный меч, а в заплечном мешке позвякивала кольчуга. Он возник словно ниоткуда и сразу сказал, что не уйдет. Сильные мужские руки всегда бы пригодились, только место ли приблудному вояке в мирном доме? Глава семейства придирчиво оглядел чужака и заявил:

— У нас хватает и невольников, и наемных. Нам не нужны ни лишние работники, ни лишние рты. Поищи-ка ты себе другое пристанище.

Но нахальный парень рассмеялся в ответ:

— Я не ищу ни крыши, ни краюхи, мне без надобности монеты, да и сам ты, Райс-винодел мне не нужен, живи себе спокойно. Мне нужен он! — и указал на вертящегося у ног отца мальчишку. — Если отдашь его, я уйду. Иначе — останусь тут, ничего не поделаешь.

— Да как ты смеешь? И думать о нашем сыне забудь! — закричал возмущенный хозяин, но все без толку. Незнакомец лишь повторил с улыбкой:

— Мне нужен он! Он не ваше дитя, этот малыш — дитя Маари. Когда истинный отец позовет, вам его не удержать, и даже Творящим неведомо, что тогда вычудит мальчишка. Подумай над этим, почтенный Райс-винодел. Завтра я вернусь.