Смерть. Задание: "Выбить в жизнь"

Глава 13

Вадим

 

Календарь явно говорил о том, что сегодня двадцатое июля. Особенный день. День, который я проигнорировать никак не мог. Я готовился к нему очень долго. Я продумывал каждую его минуту и очень сильно, до дрожи в коленях и до судорог в животе, волновался. Очень боялся, что что-то пойдет не так, или она не оценит то, что я для нее приготовил. День Рождения Лизы.

Я долго думал, что бы ей такого подарить, придумать было нелегко, ведь она призрак, которому нужно намного меньше, чем живым людям, но я все-таки справился. Пораскинув головой, я пришел к выводу, что единственное, что я в силах ей подарить – это эмоции! Радость и, возможно, даже счастье, внимание! Но все равно было очень переживательно, ведь ее реакции я предугадать не мог.

Готовился я, как уже говорил, долго и тщательно, продумывал каждую мелочь и старался делать так, чтобы она ничего не заметила. Это-то и было самым трудным.

 

Лиза

 

Этот день я ждала со страхом и надеждой. На что надеялась? На чудо, наверное. Чего боялась? Наверное, того, что чуда не свершится. Бояться и надеяться я начала еще заранее, за неделю до этого дня. Боялась и надеялась целыми днями и ночами, временами это переходило все границы, и я начала пытаться себя отвлекать. Вадим видел меня все меньше, ибо с ним меня почти никогда не бывало, но, думаю, это даже к лучшему, так как держать свои эмоции при себе у меня не выходило. Это было выше моих сил. А ему их видеть и перенимать было незачем. Он живой, так пусть живет спокойно.

И вот он наступил – мой День Рождения.

Смешно, правда?

Я бы посмеялась с вами, но почему-то не очень хочется.

В этот день я решила сделать то, что не очень хотелось делать, ибо могло все стать еще хуже, чем было. Но я рискнула, ведь встреча с родными, в то же время, могла мне и помочь. Я хотела их видеть, в конце концов, я еще не видела свою маму с животом, ведь до рождения сестры осталось всего ничего, месяца два, не больше.

Это было страшно. Совсем недавно я спасла девушку от изнасилования, а вот войти в свой дом было очень сложно. Почти невозможно. Но вот незадача – все невозможное возможно, поэтому пришлось все-таки преодолеть стену, что препятствием для меня никогда, если считать с момента моей смерти, не была.

В доме было непривычно тихо. Тихо, наверное, потому, что там не было меня. Ведь шум всегда создавали брат и сестра в квартире это семьи. А сестра - я, то есть - умерла, как вы знаете.

Было всего восемь часов утра. Выходной. Родители и брат сидели на кухне и пили чай. Если честно, я ожидала застать совершенно другую картинку. Ну вот кто не спит в восемь утра выходного дня? А они уже были бодры. Но грустны. И одеты они были во все черное. И собирались они, по-видимому, на кладбище. В принципе, это понятно, это ясно. Но для меня это стало громом среди ясно неба. Забыла я уже, что мое тело еще существует где-то в этом мире. И что к месту, где это тело захоронено, иногда приходят, чтобы вспомнить меня, чтобы навестить. Хотя, слово «существует» здесь явно было лишним. Тело не может существовать без души.

Брат неожиданно вздрогнул и повернул голову в мою сторону. Он смотрел так, будто видел. Я даже испугаться успела. Причем сильно. Я очень хотела, чтобы он отвернулся! Отвернулся и молчал!

К счастью, он будто мое желание услышал: тряхнул головой и отвернулся. Потом устало провел рукой по волосам и, отодвинув от себя тарелку с омлетом, поднялся с места.

-Пойду в комнату, пожалуй, позовите, как выходить будем, - сказал он родителям и вышел из комнаты.

У родителей тоже, по-видимому, аппетита не было, но они ели.

Они почти не изменились, не изменились с тех пор, когда я была еще жива, они были все такими же. Только... погрустнели, что ли? Живот маме, честно говоря, шел неимоверно, но смерть первой дочери все-таки оставила свои следы, морщины стали отчетливей и глубже. Надеюсь, моя сестра станет для них утешением. На папе моя смерть, впрочем, тоже следы оставила. Он немного, но постарел, но что меня успокоило, так это тот взгляд, который был у него каждый раз, когда он смотрел на мамин живот. В эти моменты у него на губах появлялась мимолетная, но, все же, улыбка, от него веяло такой теплотой и счастьем, что мне тоже хотелось улыбаться. Улыбаться несмотря ни на что!

Прошло десять минут спустя ухода брата. Отец поднял на маму глаза и улыбнулся. Тепло и лучисто, будто говоря: «Все будет хорошо. Я уверен, она счастлива там, и ей не надо видеть, как мы грустим, а у нас... все будет хорошо. Обещаю, любимая!». Его рука сжала ее руку, поддерживая. Мама тоже посмотрела на него. И тоже улыбнулась. Они всегда были красивой парой. Господи, пусть у них будет все хорошо, умоляю тебя!

Неожиданно они поднялись из-за стола.

-Данил, пошли! – твердым и спокойным голосом крикнул брату папа.

***

До кладбища они доехали быстро, я была с ними, но мне никакого транспорта не надо, я ведь призрак, душа без оболочки. Могилу нашли тоже быстро, похоже, ее местонахождение прочно отпечаталось у них в памяти на всю жизнь. А ведь я никогда здесь не была. Ни разу с момента смерти даже не думала сюда приходить.

Место моего захоронения было ухожено и аккуратно. Никаких сорняков, все чистенько и красиво. На памятнике, сделанном из белого мрамора, висела фотография, на которой была запечатлена я (ну а кто еще-то?). Эта фотография была сделана за три месяца до смерти. Был конец лета. Мы с Вадимом гуляли по ботаническому саду, и он, пока я не видела, сделал мой снимок на фоне березы. Воспоминания... Эх. Это все, что у меня осталось от моей прежней жизни. Грустно.

Спустя минуту после нашего пребывания, на моей могиле появились две белые розы. Красота неописуемая. Знаете, как приятно, что о тебе помнят даже тогда, когда тебя уже нет? Как приятно, что помнят такие мелочи, как цветы, которые тебе нравятся? Или такие мелочи, как любимые конфеты? Вот почему у призраков нет слезных желез? Даже разрыдаться нечем, несправедливо! Ведь так хочется.



Отредактировано: 09.07.2016