Танцы на быках

Глава VII

Утро началось с переполоха – лорд Освальд приехал, не оповестив о прибытии. Голубь с письмом затерялся, и жених объявился нежданно-негаданно. Бранвен проснулась от громкого стука в двери и вскочила, ничего не понимая со сна.

- Миледи! Миледи! - истошно вопила Матильда. – Открывайте!

Отодвинув засов, Бранвен выбежала в коридор.

- Что случилось? – спросила она заплетающимся языком. – На нас напали?

- Милорд Освальд приехал!

Матильда затолкнула госпожу обратно в спальню, а четыре девицы уже вносили кувшины с горячей водой и огромный серебряный таз для мытья. Невзирая на протесты, служанки тут же раздели Бранвен, закололи ей волосы шпильками, усадили в таз и принялись нещадно тереть мочалками.

Эфриэл, разбуженный переполохом, вдоволь поупражнялся в остроумии, но Бранвен некогда было сделать ему замечание или бросить хотя бы один строгий взгляд. Ее облачили в выходное платье – бледно-желтое, с вышивкой серебряной нитью по вороту и рукавам, и долго расчесывали волосы и натирали их шелковой тряпочкой для блеска.

Ради приезда долгожданного гостя леди Дерборгиль отправила к Бранвен Алейну, и та полчаса колдовала над прической невесты, хитро заплетая пряди и украшая их цветами бессмертника. Получилось замысловато и красиво, хотя девушка старалась избегать резких движений, боясь испортить это поистине ювелирное творение.

- Вы очень хороши, миледи! – порадовалась Матильда. – Когда сядут за стол, я вас позову, будьте наготове. И платочек не забудьте захватить! Леди Дебора говорила, что в столице все просвещенные дамы ходят с платочками. Милорд сразу поймет, что вы не какая-нибудь деревенщина.

- Так все дело в платочке? Вот, значит, как можно отличить просвещенную даму от дуры! – потешался Эфриэл.

Алейне надо было еще заняться нарядом графини, и она ушла, собрав в сундучок черепаховые гребни, щипчики и металлические пруты – все те таинственные предметы, призванные сделать женщину более миловидной, нежели ее создала природа. Матильда стояла на страже – на лестнице между вторым и первым этажом, ожидая начала трапезы, чтобы подать знак Бранвен, служанки тоже удалились, и невеста осталась одна, если не считать злоязычного духа. Изнывая от ожидания, Бранвен ходила по комнате, боясь сесть, чтобы не помять платье, и поглядывая в зеркало, проверяя, не растрепалась ли прическа.

- Где тот рыцарь, что похитил твое спокойствие, благородная дама? – паясничая пропел Эфриэл, подражая старинным любовным балладам.

- Ты ведешь себя глупо, - заметила девушка, подходя к окну и выглядывая во внутренний двор. Она сразу же отпрянула, и глаза ее стали огромными. Эфриэл тоже выглянул, чтобы увидеть, что так взволновало леди Бранвен.

Во дворе появился всадник на великолепном гнедом жеребце. Алый плащ спускался до самых конских бабок, а плюмаж на посеребренном шлеме мог поспорить белизной со снегом на вершине горы Корран-Туату. Когда всадник повернул голову, перья так и брызнули солнечными зайчиками – они сплошь были унизаны крохотными бриллиантами. На нем был литой нагрудник, сверкавший так, что смотреть было больно, и шелковые одежды с воланами кружев на воротнике и манжетах.

- Это лорд Освальд, - произнесла Бранвен, заикаясь от волнения.

Чтобы не быть замеченной со двора, она спряталась за ставень и смотрела сквозь деревянную решетку. Эфриэлу не нужны были такие предосторожности, и он попросту облокотился на подоконник, разглядывая прибывшего жениха.

Лорд Освальд и не подозревал, что оказался объектом внимания. Он снял шлем, передал его груму, и спокойно отдавал распоряжения относительно коня и слуг.

- Он ест только отборный ячмень, - донеслось до слуха Бранвен и Эфриэла. – Еще отсыпьте полмешка изюма, мы привезли его с собой. Я опасался, что в Роренброке не отыщется подобного лакомства, поэтому…

Последовало пространное объяснение, почему лошадям полезно давать высушенные фрукты, перечисление достоинств жеребца и рассказ о его родословной до десятого колена. Конюх только кивал и посматривал на коня с опаской, потрясенный его ценностью.

Когда коня увели, лорд Освальд попросил устроить и его слуг.

- Выдайте им полпинты вина каждому. Только берите вино из светлых бочек, в темных – херес, за каждую его каплю спрошу особо. И поставьте вино в погреб, а то оглянуться не успеешь – осушат до донышка.

Он встряхнул манжетами, поправил подшлемник, приложив указательный палец между бровей, чтобы расстояние от края головного убора до переносицы составило ровно полторы фаланги, и принял у слуги трость. Трость украшало копытце оленя, посеребренное, как и нагрудник. Теперь гость был готов предстать перед хозяевами замка и направился к парадному входу, вышагивая степенно и с достоинством, высоко вскинув голову.

- Вот этот гусь и есть твой жених? – удивленно спросил Эфриэл и издевательски расхохотался. - «Освальд! О, Освальд!.. Освальд придет!.. Освальд меня заберет!» - протянул он тонким голоском, подражая Бранвен. -  Детка, поверь моему слову – с таким мужем твоя постель постоянно будет холодной. Хотя, оно и к лучшему. Так ты быстрее вспомнишь обо мне.

- Что ты понимаешь! – воскликнула Бранвен, и голос ее зазвенел от обиды. – Освальд – самый благородный мужчина из всех, кого я знаю. Он не животное. И не станет разгуливать голым перед дамой, оскорбляя ее взор.

- Благородный, благородный… Далось тебе это слово. Благородство не добавит огня в кровь. А этот гусь только и умеет, что важно выступать. Вот увидишь, у него не встанет даже на такую гусочку, как ты.

Оскорбившись за жениха, Бранвен замахнулась для пощечины, но сид оказался проворнее и обхватил девушку поперек туловища, притиснув локти к бокам. Бранвен попыталась ударить его лбом в лицо – она видела, как такие трюки проделывали рыцари, когда победа была не на их стороне. Коварный удар не удался – Эфриэл успел отдернуть голову. В отместку он повалил Бранвен на постель и впился поцелуем в губы.