Танго оффлайн

Глава 1

Скажите честно – вы любили ходить в универ? Я искренне, положа руку на сердце, отвечу на свой же вопрос – нет. Можно подумать, что это слишком очевидный ответ, да и вообще сам вопрос не иначе, как риторический. Проучившись три недели на первом курсе, я осознала одну простую вещь – если и должны проходить мои лучшие годы жизни, то явно не здесь. Такой любви к университету я обязана двум проходимцам, испортившим мою студенческую жизнь на корню.

Сентябрь подходил к концу, начиналась четвертая неделя учебы, а лекции плавно разбавляли семинарами. Осень я любила. Может, потому что особенно трепетно было наблюдать, как опадает листва, как клены на аллее под окном моего дома становятся золотыми и устилают дорогим ковром тротуары, а дети бегают от каштана к каштану, собирая колючие плоды.

Чувствовалось приближение октября. Очень резко баловавшее нас бабье лето сдало свои позиции, прогнозы погоды не радовали, и ведущие раз за разом передавали исключительно ливневые дожди. Именно такая погода стояла все выходные, и к понедельнику лучше не стало.

Маршрутка от моего дома до универа, как единственный транспорт из спального района в центр, с утра была забита. Люди толкались, прижимались мокрыми зонтами, извинялись и снова толкались. Я ехала от конечной, удачно пробравшись в самый конец, наученная горьким опытом. Рядом со мной приземлилась тучная дама, вдавила меня в окно, улыбнувшись, и принялась звонить кому-то по телефону. С энной попытки ей ответили, и она с восторгом начала рассказывать о своем отпуске в Таиланде. Я же сто раз пожалела, что не проверила сумку перед выходом на наличие наушников, и теперь «наслаждалась» утренней суматохой.

Через две остановки в маршрутку села женщина с маленьким ребенком. Сердобольные старушки впереди начали наперебой предлагать ему сесть рядом с ними, чтобы его не затолкали, а мальчишка вместо того, чтобы принять предложение, разрыдался. Я бы тоже испугалась такого внимания к своей персоне.

В этом балагане я ехала сорок минут. Обычно я могла добраться за четверть часа, но дождь сделал свое дело: на одном из самых загруженных перекрестков произошла авария. Пока водитель маршрутки пытался шустрее объехать затор, время шло, я опаздывала, а мое настроение медленно скатывалось по шкале от нуля до десяти в минус.

Выскочив на нужной остановке, я, не раскрывая зонта, добежала до здания университета. Охранник, завидев меня, оторвался от чтения книги и пытливо уставился в мою сторону.

– Студенческий, – потребовал он, и я затрясла студаком перед самым его носом. Стрелочка на турникете загорелась зеленым, я проскользнула в холл, быстро стянула мокрую куртку и сдала ее в гардероб. Добрая тетя Нина разрешила даже оставить зонт и обещала его просушить. Первокурсников она любила больше, чем студентов старших курсов. Поговаривали, что она проректору по учебно-воспитательной работе сдала все курилки вблизи университета. Что тут скажешь, женщина выступала за здоровье нации.

Я опоздала на первую лекцию по истории зарубежных стран. Читала ее профессор, флегматичная женщина за семьдесят, пребывающая явно не в восторге от нынешнего набора студентов. При нашем знакомстве с ней, она заявила, что истинных юристов из нас останется не больше десятка, а остальные пойдут на рынок торговать. Сначала мы возмутились, а потом смирились с нашей участью.

На третьем этаже, занимаемым юридическим факультетом, стояла тишина. Двери в две аудитории были открыты, и оттуда доносились тихие голоса преподавателей. По расписанию следующей стояла пара английского. Вел его достаточно молодой преподаватель, немного за сорок, но с очень плохим зрением. Оно было настолько ужасно, что даже в очках он мог перепутать меня и мою подругу Кэт только по причине одинакового цвета волос (и кто виноват, что мы шатенки?) Он мог разговаривать со студентом, а потом назвать его другим именем, будучи уверенным, что общался ни с кем иным.

Сейчас кабинет был свободен, и я решила занять место поприличнее. Подойдя к двери аудитории, я расслышала голоса парней. Они о чем-то спорили или даже ругались.

– Ты ей серьезно что-то дарил? – первый был раздражен, и это прослеживалось  в тоне заданного вопроса.

– Я ж при тебе ее с днем рождения поздравлял, – отвечал второй, спокойно, но мне показалось, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться на крик. – И кто мне это предложил?

– Да ей шестнадцати нет, – я замерла. Первое, что пришло мне в голову – студенты юрфака пытаются скрыть связь с несовершеннолетней. Стало жутко неприятно, но нервозность моя усилилась, когда за спиной послышалось тихое покашливание. Нет ничего страшнее – услышать «будь здоров» в пустой квартире, так и сейчас я вздрогнула, стараясь сдержать вопль.

– Соболевская, – я встретилась глазами с деканом факультета. Лидия Владимировна была женщина властная и конкретная, поэтому мало кто мог с ней долго сосуществовать. Но студентов она защищала, несносные нарушители даже до проректора не доходили: все решалось за закрытыми дверями деканата. Главное, все живы оставались. – Ты почему не на лекции?

– А я у Галины Сергеевны еще на той неделе отпросилась, – пришлось пускать в ход самую нелепую отмазку, какую используют студенты.

– В больницу ездила? – стоило признать, что наша декан отличалась умом и сообразительностью. Я кивнула, а она покачала головой. – Если на дорогах пробки, так и скажи. Еще никто от этого не умирал. Справку из больницы я жду завтра, – она направилась дальше по коридору, а я топнула ногой от досады. Дурацкая любовь привирать до добра не доведет.

Я открыла дверь аудитории. Если бы я вовремя вспомнила, что пару минут назад подслушивала чужой разговор, столь нелепой ситуации не случилось. Но… я стояла в дверях перед двумя парнями, разговор которых оборвался на фразе: «Хорошо, что она с мамкой ничем не делится». Как же мне не повезло, когда я узнала обоих: Даня Туманов и Андрей Мельниченко. Именно в этот момент мне захотелось заползти под парту, чтобы никто никогда меня не нашел, или того лучше, провалиться под землю.



Отредактировано: 28.05.2016