Точно же! Старушки!

Точно же! Старушки!

«Люди добрые! Я родилась...»

Нет, «добрых людей» оставлю напоследок. Вдруг, спугнутся?

Итак...

«Хочу рассказать Вам свою историю. И попросить помощи!

Знаю, что Вы обязательно поможете!

Родилась я четырнадцать лет назад в грязной коммунальной квартире. Помимо нас с мамой в комнате жило ещё восемь человек: пять женщин и трое мужчин. Кто из этих троих был моим отцом я не знаю. Да и не хочу знать... И Вы бы не захотели!»

Что-то слишком литературно выходит. Ну и ладно, читать легче будет. А с литературностью что-нибудь придумаю.

«Мать моя, как только стало видно её положение, начала ходить по вагонам поездов в метрополитене и в электричках и слёзно выпрашивать на еду и помощь для себя и своего ребёночка. Беременной подавали многие, но нас с мамой из этого доставались лишь крохи.

Не знаю, что помогло мне родиться — молодость мамы или святое Провидение, но я выжила. К сожалению, моим братикам и сестричкам повезло гораздо меньше. Из десяти беременностей удачными были только две — моя и моей сестрёнки Анары...»

Не так.

«...и моей сестрёнки Зульфии.

После последнего ребёночка в Рай ушла и моя мамочка. Она ушла так тихо, но я знаю, насколько горько ей было оставлять нас с Зулечкой!

После смерти мамы нас отдали одному из мужчин.

Он сразу же заставил меня работать и просить милостыню. А Зульфию отдали одной страшной женщине, чтобы она ходила с моей сестрёнкой по улицам и просила деньги.

Зулечка сразу же стала сильно болеть. И болеет до сих пор.

Год назад со мною случилось счастливое событие! Меня приняли в...»

Куда?

Добренькая семья не подойдёт...

А вот с религией можно попробовать.

Главное, никакое уже занятое название секты не взять.

«Меня приняли в «Церковь Святого Благословения и Великого Прощения». Эти добрые и великодушные люди помогли мне сбежать из того ужасного места, научили читать и считать, а также помогли написать это письмо для Вас.

Ведь я сбежала, а моя маленькая сестрёнка нет. Она до сих пор в руках этих ужасных, мерзких людей! И её, как и меня когда-то заставляют просить на холодных зимних улицах милостыню у прохожих!

Наш опекун обещал отдать Зульфию, но только за большие деньги!

Добрые, честные люди! Прошу Вас, умоляю! Ради моей маленькой сестрёнки и Господа Бога!»

Перегибаю?

Хм...

«Помогите набрать нужною сумму!

Осталось всего...»

Хм...

«...двадцать тысяч, и моя маленькая сестрёнка будет свободна и счастлива!

Уповаю на Вас!

С уважением и надеждой, Анара.»

Противоречиво, конечно... Многие не клюнут.

Но и пусть. Весь этот бред занял всего пару часов.

Выкладываю историю в сеть, вбиваю реквизиты счёта и устало потягиваюсь.

Надо бы отдохнуть!

Чёрт! И кофе остыл!

Тоже мне, термокружка...

Пока завариваю новую порцию чёрной бодрящей гадости, на счёт падает пятьсот тридцать рублей. А, может, и не столь противоречиво...

Пока есть запал, нужно писать ещё. А выложу, как это слезливое горе барыши приносить перестанет.

Итак, о детях писала, о матерях писала, о смерти, болезнях... Чего осталось-то?

О! точно! Старушки!

Так, сперва нужно настроиться.

Через несколько минут пальцы, вдохновлённые буйствующим мозгом, снова запорхали по клавиатуре.

«Девочки! Милые!

Я такое сегодня видела в метро!

На сидении на станции «Горьковская» спала старушка! Грязная, уставшая, пьяная!

Я, честно вам признаюсь, хотела пройти мимо, но не смогла!

Девочки! Она такая бедненькая! Взяла мои сто рублей (больше у меня не было! Правда!) и так благодарила, так благодарила!

Девочки! С этим нужно что-то делать!

И я знаю, вы мне поможете. Я предлагаю создать комитет по защите и помощи таким бедным, несчастным, избитым жизнью старушкам!

Я уже всё выяснила. Для того, чтобы создать комитет всего лишь нужно...»

Когда я поставила последнюю точку, из-за домов поднималось хмурое солнце.

Продуктивная ночка... на счёт за последние несколько часов поступило почти восемь тысяч. А ведь это ночью!

Старушка, подозреваю, даст знатно больше...

Куда бы мне отдыхать поехать?..