Твоя Вселенная

Глава 11. Воля – не воля

Мне без любви даже рая не надо
Рай без любви называется адом
В нём так горько и безотрадно [1]

Изумрудный мост с массивными перилами убегал вдаль, переливаясь в цветных пятнах импровизированного света. Без берегов и подпорок он словно парил в пространстве.

- Удобный образ, чтобы с ним расправиться и помечтать о Стихии Огня… – вымолвил Аэлин, распростёр руки вверх и закрыл глаза.

В каждом сантиметре его существа пробежал электрический ток. Повсюду вокруг засверкали зарницы. Правая ладонь превратилась в кулак и он, вместе с опустившейся на каменную поверхность ногой, ударился о левую ладонь.

Мощная яркая молния впереди разрезала пространство надвое и ударила в изумрудную конструкцию. Мелкие трещины от места удара стали с хрустом разбегаться в разные стороны, и Аэлин вновь распростёр руки кверху.

Прямо перед Сашей мягко пульсировало огромное бирюзовое сердце. «Заглянуть внутрь себя» оказалось не так-то сложно, как представлялось, осталось разглядеть невидимое.

Она зажмурилась и представила две ниточки, тянущиеся из сердца и терявшиеся в глубине пространства. Открыв глаза, Саша увидела лёгкие очертания из своего воображения, становившиеся всё более явными.

Девушка свернулась в яркий серебристый огонёк света и двинулась вдоль изумрудной нити.

Жёлтое пространство сменилось оранжевым, превратилось в красное и сплошная чернота окутала всё вокруг. Яркое пятно белого света виднелось вдалеке, и Саша ринулась вперёд.

Белая больничная палата закружилась вокруг, словно парк аттракционов, обозреваемый с карусели. Саша постаралась сконцентрироваться и придать себе форму. Став лёгким призрачным силуэтом она смогла осмотреться.

Недалеко от окна стояла кровать, а рядом стена разного оборудования и капельница. Лежавшее на постели тело Саша узнала не без труда – это была она сама, её мидгардское тело. Лицо совсем осунулось, и было наполовину прикрыто дыхательной маской. Исхудавшие бледные руки лежали поверх одеяла, и всё тело сотрясало потоком воздуха, направляемым в лёгкие оборудованием через рот.

- Я вернусь и вскоре преображусь, – с грустью оглядывая щуплое девичье тело, прошептала она. – Я смогу пойти с Мишей на свидание, снова увижу папу и Катю, продолжу ходить в школу… –  она внимательно прислушалась к себе, но сознание не отозвалось радостью – лишь сырая могильная тишина. – Будет ли мне этого достаточно? – возникла новая мысль, и с ней пришло ощущение пустоты.

Вдруг почувствовалось какое-то изменение в пространстве: дверь открылась, и в палату вошёл отец. Его кожа посерела, а под потухшими глазами залегли чёрные тени. Его можно было не узнать, если бы Саша не хранила бережно его образ, каждую деталь – от светло-рыжих кудряшек, до широких, будто расплющенных, пальцев на руках.

- Ну здравствуй, моя девочка, – устало прохрипел он, взял недвижную Сашину руку в свои ладони и стал ласково поглаживать. – Всё думаю, вот зайду, а ты тут уже сидишь да вовсю книжку читаешь, – он бросил пустой взгляд из-под тяжёлых век на томик с закладкой, лежавший на тумбочке.

Саша внимательно наблюдала за отцом, и он виделся ей теперь совсем в другом свете – не жестоким тираном, способным лишь внушать свою волю, а только требовательным человеком. Он ничего больше не добивался от неё, кроме пятёрок в дневнике, и ни в чём её не ограничивал. Он всегда говорил: «Отличные отметки и разносторонние знания позволят тебе заняться любым делом, которое окажется по душе. Ты сможешь поступить в любой ВУЗ с лёгкостью одного шага».

Да, именно такого отца следовало избрать Вышним, чтобы окунуть аэлифа в образование Мидгард-земли с головой, что называется. Ведь никаких других задач и не стояло. Что же она натворит, вернувшись в это тело? Не нарушит ли ход множества судеб? Есть ли у неё в действительности выбор?

Всё время пребывания в теле аэлифа Саша отчаянно мечтала оказаться рядом с Мишей, заглянуть ему в глаза, коснуться его, а ещё спросить, видел ли он те же сны, что и она, не игра ли они её воображения..?

Но неужели она позволит собственным смешанным чувствам сыграть решающую роль и вернуться на Землю? Нужно-то всего лишь коснуться нити… Как просто и сложно... Самый настоящий эгоизм, действовать в угоду только своим желаниям, не думая ни о ком вокруг; подвергать сотни судеб искажению из-за одного единственного человека.

К тому же на Аэлле ждут дела: несчастные эфирцы, учёба в академии, и кто знает что ещё преподнесёт память, которая наконец вернётся. Она всем своим существом ощутила, что время здесь истекло.

Саша приблизилась к своему любимому телу, которое безропотно служило ей все тринадцать лет, и мысленно поблагодарила его; подлетела к отцу в попытке обнять, и устремилась ввысь, воображая бирюзовое сердце.

В мгновение оказавшись в нужном месте, она представила в своих руках лук и стрелу, и, не подпуская никаких сомнений, прицелилась. Остриё легко разрезало изумрудную нить. Если бы в её сознании было чему биться, оно бы уже выскочило наружу вместе с водопадом слёз.

Пространство озарилось новыми зарницами, но молния последовать не успела: в один миг мост изрезали мелкие трещины и он раскрошился на тысячи кусочков.

В обескураживающем полёте Аэлин вообразил комнату своего эла и открыл глаза.

Он был в кресле, куда и уселся перед решающим глотком изумрудной жидкости. Но что же случилось с мостом? Хватило одного удара молнии или..?

Он соскочил с кресла и направился в жилище той, которой уже и не надеялся смотреть в глаза прямо и открыто.

Удушливый сладкий запах разъел носовые полости, и каждый новый вдох иголками царапал внутри. Тошнота подступила к горлу, и Вишна выбежала из эла на улицу: ошмётки змеиного сердца вырвались наружу.