В Ад и обратно

Глава 7. Боль потери

Я уже неделю была дома, в школу никто меня не отправлял в таком состоянии. Каждый день я ходила к маме и плакала по пути домой. Мне было плевать на оборачивающихся прохожих и удивленные глаза соседей. С папой мы практически не разговаривали, слишком тяжело... Он через день ночевал в больнице, меняясь с бабушкой. Я постоянно готовила маме, больничную баланду невозможно было есть. Старалась как могла: ничего жаренного, только на пару и только все самые свежие продукты. Нестерова уверяла нас, что анализы мамы нормализовались и она скоро пойдет на поправку. Каждый день мама жаловалась, что ей трудно и тяжело дышать, нет возможности вдохнуть полной грудью. Врач же на это отвечала, что это жидкость скапливается в легких, которую ей через день откачивают, и она затрудняет дыхание. Мама стала выглядеть хуже: ноги отекли, на руках уже не было целых вен, каждая была исколота иглами от капельниц, белки глаз стали болезненно-желтого цвета, на лбу и щеках полопались капилляры, а сухие потрескавшиеся губы были словно кровавая корка. Мама перестала ходить, ее зрение упало до такой степени, что она с трудом видела.Каждый день боль сжимала мое сердце, грозя раздавить, я не находила себе места от своей бесполезности. Я чувствовала, что теряю ее, но каждый день врала ей в глаза, что скоро она окажется дома и испечет свои пироги, которых все уже заждались. Каждый ее посетитель: друг, родственник, сотрудник, считал обязанным себя сказать маме о том как она прекрасно готовит, шьет, вяжет, что у нее замечательная дочь, так похожая на нее.В глазах взрослых я уже видела, что они ее потеряли, но сама я не собиралась сдаваться. Я периодически ходила к ее врачу и узнавала все результаты анализов и лечения.К маме иногда подкладывали соседок по палате, но уже трое сменились. Однажды мама как-то с горечью усмехнулась: «Одна я осталась в палате, а они уже там...».

Всю эту неделю я не отвечала ни на чьи звонки. Глеб звонил каждый день по несколько раз, писал смс, в надежде, что я отвечу. Даже Альке и Леше я не отвечала. Сейчас мне никто не был нужен, кроме нее — моей мамы.

Как обычно утром я собралась в больницу. Папа сегодня провел там ночь, но еще не пришел. Собрав контейнер еды, я направилась к маме.На КПП меня пропустили как родную, ничего не спрашивая. Поднимаясь по лестнице, я слышала суматоху на мамином этаже. Приблизившись к палате, я увидела, что врачи носятся именно возле нее, Нестерова вытолкала папу из палаты, и заметив меня крикнула:

- Не пускайте дочь! - так громко, что эти слова эхом разлетелись по всему этажу.

Отец обернулся. Боже! Его лицо: испуг, боль, потерянный взгляд, на скулах желваки ходуном ходят. Из палаты донесся стон. Стон мамы. Это был ее голос. Я слышала как она мечется по больничной скрипучей койке. Голос Нестеровой, раздающей команды медсестрам. Мамочка...Я не знаю сколько прошло времени. Я слышала как маму бьет агония. Папа стоял все это время упершись лбом в холодную крашенную стену. Из палаты вышла врач. По ее опущенным глазам я уже знала, что она скажет.

Нет! Нет! Нет!

- Она скончалась, мне очень жаль, - произнесла она и ушла, шаркая тапками по коридору.

Мои глаза ничего не видели, пелена слез застилала их. Я слышала, как отец с грохотом опустился на скамейку. Из палаты начали медленно выходить медсестры.

Я кинулась в палату, но папа поймал меня и держа за плечи вывел из больницы.

 - Анна, сейчас ты идешь домой. Скажи бабушке, чтобы ждала меня, - он тяжело вздохнул, - я скоро буду...

Я шла словно в коматозе, мои ноги сами несли меня. Не помню, как я добралась до дома. Что-то сказала бабушке. Не глядя на ее реакцию, я ушла в свою комнату и закрылась. Нет, я не плакала. У меня не было больше слез. Я села на пол у дивана, и раскачиваясь из стороны в сторону думала. Из этого состояния меня вывела вибрация телефона. Я достала из кармана джинсов мобильный. Пришла смс от Глеба.

«Какого черта, ты меня игноришь? Я буду тебе звонить и писать пока не дождусь ответа! Думаешь, что если я старше, то просто использую тебя? Ты ошибаешься! Аня, ответь мне...», - прямо крик души.

Бедный Глеб, сдалась я ему, малолетка бездушная. Я решила, что вместе с мамой и моя душа покинула мое тело. Оставив здесь только пустышку, оболочку... Я решила, что должна отпустить Глеба. У него в Москве Саша, да и он уже взрослый. Трясущимися пальцами я стала набирать смс.

«Глеб, серьезно, ты уже такой большой, а сам носишься за малолеткой. Ты мне не нужен! Так достаточно ясно? Еще раз напишешь или позвонишь мне, я напишу на тебя заявление в ментовку!» - жестоко, но он должен понять, что я ему не пара.

 Пусть найдет себе хорошую девушку, которая не будет его игнорировать, и имеет душу.Как я и рассчитывала, после моей смс Глеб больше не писал и не звонил. Зато звонков и смс от Леши стало вдвое больше. Наверно за друга переживает. Ему я ничего писать не стала — бессмысленно, ему нечем пригрозить... Я не слышала, когда пришел отец. Спустя какое-то время я просто услышала плач бабушки и волнительный голос папы.

- Ее уже отвезли в морг, - донеслись до меня слова.

- Боже мой! - не унималась от стенаний бабуля.

Отец оставил ее одну на кухне. Я слышала, как хлопнула дверь его комнаты. Пусть хотя бы попробует отдохнуть. Он всю ночь провел на подоконнике. Утро было тяжелым, папа разбудил меня и попросил поехать с ним к патологоанатому. Я согласилась. Как можно бросить отца в такой ситуации?! От бабушки никакого толку, она еще не отошла, хотя я тоже, но держать себе в руках она точно не могла.

Приехав к больничному комплексу, где располагался морг, папа попросил меня пойти к патологоанатому. По его никакому виду я поняла, что он просто не выдержит этого. Нет, не упадет в обморок или что-то подобное, а просто возьмет и изобьет кого-нибудь...

Я зашагала к зданию врача. Обернувшись, увидела человека в белом халате, который направлялся ко мне.



Отредактировано: 16.01.2017