Ведьма

Ведьма

 Почему-то инквизиция не любит правду. Моя прекрасная матушка — белая колдунья. Не ведьма. Она пыталась доказать это перед тем, как ее сожгли.
      Мне пять лет, и я сирота.

      Почему-то люди любят врать. За спиной или в лицо — неважно. Я говорила новым знакомым, что я — путешественница, колесить мир начала еще с ранних лет. Болтушки и сплетницы привирали, что я — подстилка какого-нибудь милорда, или дочь обнищавшего «проклятого» рода, или вообще работница дома термипости.
      Мне одиннадцать, и я тоже лгунья.

      Вчера меня выгнали из постоялого дома. Желудок сводило от нестерпимого голода. Я постучалась в чей-то дом на опушке — меня выгнала ворчливая старуха. Я сжала в руках холодный нож и…
      Мне двенадцать лет, и у меня руки по локоть в крови.

      Месяц назад меня нагнали бандиты. Обворовали, избили и изнасиловали. Прекратились рекулы.
      Мне тринадцать лет, и я убила еще неродившегося ребенка.

      Из-за моего оборванного платья мальчишки какой-то ветхой деревушки стали кидать в меня камнями. Они смеялись, грозились, отпускали пошлые шуточки и издевались. Я даже не поняла, что со мной произошло — магия заиграла на кончиках пальцев.
      Мне пятнадцать лет, и я впервые убила с помощью черной магии.

      Пентаграмма на деревянном полу. Трупы, валяющиеся ничком у стены. Стоны и крики еще живых людей. И демон в центре этого хаоса; он хищно скалится и рвет на корсете какой-то юной девки шнуровку.
      Мне семнадцать лет, и я руками и ногами связана с Адом контрактом.

      Я изгибаюсь в чувственном танце перед Климентом VIII*, абсолютно голая и тихо стонущая. Волосы уложила красивыми локонами на плечи, а на тело наложила морок: в реальности я не красавица.
Целую старика, прикусываю ему нижнюю губу и с удовольствием смотрю, как морщинистое лицо бледнеет и застывает от яда, который был добавлен в вино.
      Мне пятьдесят четыре года, я не старею, и я убила трех последних Пап Римских.