Vites Sunt Ubiquitous

Vites Sunt Ubiquitous

<Есть вещи, которых не существует в природе. Они не материальны, то есть не состоят из атомов и молекул, как, например, ты и я.
Есть вещи, которые мы точно не знаем, но пытаемся угадать с максимальной процентной вероятностью.
Есть то, почему яблоки не летят вверх, а ты можешь двигаться не как двухмерный персонаж.
Есть вещи, о которых говорит весь мир, но знают единицы...>

1.

Cегодня самая холодная ночь в году. Чарли спрятался под кроватью и боялся, что и так большая Луна станет еще больше, чтобы упасть на их планету. Под кроватью было грязно — вокруг пыль и пустые стеклянные банки. Серп перевернулся и недружелюбно смотрел через грязное окно. От каждого едва слышимого шороха исходила опасность. Отец часто говорил, что страх ощутим теми, кого мы боимся. Ну не может же Луна почувствовать страх маленького мальчика? Она вообще ничего не чувствует, потому что не живая. А из живых существ мальчик знал лишь себя, отца и своего маленького пушистого друга — белую болонку по кличке Вуф. Чарли не мог представить, что кроме них с отцом есть еще люди. Должно быть, они тоже живут на ледниках и питаются водорослями с мелкой рыбой. Есть еще одна сторона тайной жизни Чарли. Ведь как только потухнет свет, ужасные звуки будут мешать спать. Отец назвал их Глумами — существами жутко кровожадными; они не появляются днем, чтобы ночью стать чрезвычайно активными. «Не смотри на них через окно» — предостерегал отец. Мех шапки скрывал светящиеся малахитовые глаза, от взгляда которых у Чарли появлялось чувство необоснованного страха. Стоит заметить, что глаза у самого мальчика были карими, и он никак не мог понять, почему так не похож на отца. Каждую ночь мужчина уходил и оставлял сына одного, заставляя его терзаться вопросами. Каждую ночь Чарли расходовал по сотне спичек, чтобы согреться и спастись от Них. Сам он смутно представлял себе образ опасности. Зато отец, нарисовав скалящихся существ, больше похожих на большие мохнатые шары, казалось, точно понимал и видел их. Чарли так и не вспомнил, каким образом появился на большой льдине, однако помнил свои первые ощущения:
Ужасно раскалывалась голова. Фиолетовое небо с проблесками звезд неистово дрожало и, казалось, ему не было конца. Шевелятся пальцы. Уже хорошо. Он чувствует, что может повернуться. Странные чавкающие шаги подошвы и голос, словно издалека:
— Ты как?
С трудом поворачивается язык. Хотелось плакать.
— Нормально.
Мальчик почувствовал собственный дрожащий голос. Он один. Вокруг лишь плескается снежная пустыня и громко бьется чужое сердце. Он на другой планете. Вокруг мертвый пейзаж, поглощающий все живое. Свист ветра оглушает, заставляя сильнее прижаться к земле. Сквозь неразборчивый шум настойчиво рвется голос:
— Это порыв! Он стихнет!
Чарли мотает головой и прижимается к мужчине. От того сильно пахнет маслом. Этот запах будет сопровождать мальчика всю оставшуюся жизнь. Желудок настойчиво требует пищи. Чарли сжимает руками то, во что он одет и мысленно просит прекратить эти звуки. Он помнит свое имя, английский и шведский алфавит, все цифры, технологию вышивания крестиком. Только не помнит год. Какой сейчас год? Вопрос он задал вслух.
— Тысяча девятьсот шестьдесят третий.
Чарли удивленно хлопал ресницами. Такого не может быть! Он четко осознавал, что сейчас вторая половина двадцатого века, но память услужливо забрала любые фрагменты, связанные с прошлой жизнью. Существование мальчика раскололось на До и После. До — размытое и туманное, После — полное тайн и загадок. Единственным, кто мог посвятить его в столь странную вереницу событий, был отец.
— Пошли со мной.
— Нет! — Чарли импульсивно одернул руку. Страх перед незнакомцем не отступал, а становился все сильнее. — Ты кто?
Мужчина тяжело вздохнул, прошелся широкой ладонью по щетине и усмехнулся.
— Твой отец, Чарли.
Проносились картинки, а мальчик все не мог понять незнакомца. Ему приходилось думать яростнее, пока голова не отозвалась острой, режущей болью. Остальное было как в тумане: Чарли подхватили на руки и куда-то несли. Снег оседал на ресницах, а воздух больно морозил легкие. Тепло отцовской линии куртки уносило далеко — туда, где нет проблем, всегда солнечно, льют приятные, освежающие дожди. После недолгой ходьбы Чарли осторожно уложили на мягкий матрас. Пружины слегка напряглись, извещая об этом протяжным скрипом. Огонь, горевший над ним, потух, и комната погрузилась во мрак.
Когда Чарли спросил про мать, отец тяжело вздохнул.
— Она умерла, ее убили Глумы, — говорил он.
Всем своим существом Чарли пытался вникнуть в происходящее. Загадочные Глумы поразили его воображение и заставили размышлять о них долгими, бессонными ночами. Глаза этих монстров то и дело мелькали в окнах. Глаза без зрачков. Чарли пытался не поддаваться их гипнотическому воздействию и двигался все дальше под кровать. Красные шары приближались, пока громкий скип двери не отпугнул нечто.

— Не спится?
Сколько бы ни прошло лет, Чарли всегда будет помнить этот взгляд — безумный, исполненный нездоровой лаской. Отец никогда не снимал плащ и Чарли боялся, что перед ним может оказаться вовсе не человек. Тогда кто?
— Нет. Я не могу.
Звезды были необычайно яркими.
— Хочешь послушать историю?
Чарли содрогнулся. Лились эти истории из отца неиссякаемо. Казалось, он знал их столько, сколько мальчику никогда не запомнить. И все эти рассказы были о монстрах, призраках и опасности, подстерегающей за дверью дома. Согласно не писаному правилу, было существо, способное разрушить и унести дом на дно морское. Причем, каждый раз отец дополнял образ чудовища новыми, более пугающими подробностями.
— Мне не нравятся твои истории, па, — жалобно пискнул Чарли.
Мальчик сжался под взглядом выпученных глаз.
— Неужели? — мужчина дернул за свою бородку.
Голосом отец показал явное недовольство, и Чарли не оставалось ничего, кроме как выслушать очередную исповедь.