Второй шанс

Второй шанс

1.

Очередной стакан опрокинут. Безысходность и тоска давит на плечи, сгибает спину, все ниже клонит голову к столу. Водка не глушит боль и только обостряет. Большая часть жизни прожита. Прожита в пустую, в бесконечном ожидании чего-то. Не получилось, не сложилось, не нашел он себе места под солнцем. А уже перевалило за сорок. Что дальше? Все чаще его посещала депрессия. Все чаще он замыкался в своих мыслях, воспоминаниях о другой жизни. Как бы он хотел вернуться назад, изменить свою жизнь, изменить себя. Прожить те годы на полную, впитать их в себя, а не ждать вечно чего-то лучшего! Нет его – лучшего и не будет уже! Он снова и снова возвращался в мыслях назад, в то время, когда все еще было впереди…

То ли невыносимая тоска, то ли очередной стакан, в конце концов, свалили его окончательно. Он так и уснул за столом, уронив голову на руки.

 

2.

Пробуждение оказалось невероятно тягучим. Он никак не мог прийти в себя. Нос забит и им трудно дышать, губы как склеенные, язык лежит во рту бревном и не хочет шевелится. Все тело затекло. Наконец удалось разомкнуть веки, глаза резанул яркий свет, и он их снова закрыл. Попытался встать – не получилось. Руки налиты свинцом и тоже не хотят подниматься.

- Вот так нажрался вчера. Состояние ужасное.

Снова потихоньку открыл глаза и, далеко вверху, увидел белый потолок. Очередная попытка подняться провалилась. Это уже стало настораживать. Парализовало что ли! Да нет же, руки и ноги он чувствует, но двигать ними почему-то не получается.

- Наверное просто затекли, - обрадовался он.

Услышал, как в комнату кто-то вошел, жена – больше некому. Разорвав-таки слипшиеся губы, позвал.  Да нет, не позвал, хотел позвать, но вышел только писк какой-то. Но его писк она услышала, подошла, попав в поле его зрения… Ужас охватил его, и он снова зажмурил глаза. То ли это сон, то ли он неадекватно воспринимает реальность. Он еще раз осторожно открыл глаза. Это была не жена. Над ним склонилась молодая женщина с, до боли, знакомыми чертами. Эта женщина была ОГРОМНА! Она нависла над ним, заслонив собой все пространство! От ужаса он закричал. Но, оказывается, это был еще не ужас. Настоящий ужас его обуял, когда он услышал свой крик - не крик сорокалетнего мужика, а жалкое блеяние, похожее на плачь младенца. Это была последняя капля, истерика захлестнула его, и он снова стал орать, ну не орать, а блеять, что ему уже было все-равно. Две руки, как ковши карьерного экскаватора, подхватили его словно пушинку и потащили вверх. К пережитому добавилось чувство потери опоры и огромной высоты. Этого уже его психика не вынесла и окончательно отключилась. Из беспамятства его вывели рвотные позывы. Оказалось, что он все еще на руках великанши, она его качает и что-то бормочет, склонившись над ним. Все лицо не помещалось в его обзоре, и он сконцентрировался на её огромных голубых глазах. Угрозы в них не было, наоборот, по морщинкам вокруг глаз, он понял, что она улыбается. Да, представьте, она улыбается, а его сейчас вырвет! Интенсивные попытки объяснится превращаются в очередное блеяние, которое женщина понимает совсем по-другому. Буквально через несколько секунд, он, вдруг, видит, как с высоты на него падает… женская грудь. Вообще-то он не противник женских грудей, но ведь такой-то грудью убить запросто можно! О, Боже! Она чем думает, вообще! Падение продолжалось всего доли секунды, и большой розовый сосок замер как-раз перед его носом. Однако той доли секунды ему хватило, чтобы обоссаться. Все что происходило дальше, сохранилось в памяти отдельными иррациональными, рвущими сознание, картинками и ощущениями, чередующимися с регулярными провалами толи в сон, толи в небытие. Уже к утру, он, наконец, отдохнув от перенесенных потрясений, обрёл некую ясность мысли. Однако, полностью осознать и принять происходящее, мозг отказывался.  Да как же это принять! Малого того, что он теперь младенец, что само по себе уже УЖАС. Так ведь его еще и спеленали. Ни рукой, ни ногой не шевельнуть, все тело затекло, и, как назло, до одури хочется почесать нос. Мимо воли, он регулярно проваливается в короткий сон. Ну и самое неприятное – в плане биологических, так сказать, потребностей, его тело живет своей жизнью, совершенно наплевав на любые проявления его мозговой активности. Весь следующий день прошёл все в тех же «хлопотах»: сон, питание, разглядывание потолка с перерывами на унизительные процедуры пеленания в сухие пеленки. Правда, в такие моменты хоть конечностями поболтать можно – и то отдушина. Конечно, не смотря на расфокусированное, слабое зрение, он узнал эту комнату, и, конечно же, узнал свою маму. Заговорить он больше не пытался, а на мамино удивление его необычной молчаливости, он изо всех сил выдавил из непослушных лицевых мышц злорадную улыбку, - погодите, мол, дайте мне только разомять маленько речевой аппарат – заслушаетесь!

К концу третьего дня буря эмоций и переживаний стихла. Взамен пришла дикая тоска, сменившаяся истерикой. Ночью, тихонько подвывая, боясь разбудить родителей, он в душе орал на всю мощь своего мозга матом:

- Господи, или кто там ещё! Какого чёрта! Что за хрень!

Конце-концов, вымотанный истерикой, он снова стал погружаться в сон. Но, вдруг кинулся, открыл глаза и увидел – рядом с его детской кроваткой, на стуле кто-то сидит. Странно, но теперь зрение было абсолютно чётким и ясным, не мешал даже сумрак в комнате, он мог рассмотреть мельчайшие подробности интерьера или рисунок на шторах. Но вот образ сидящего все-равно оставался неясным, размытым. С трудом можно было определить, что это высокий мужчина, явно нестарый.

- Ты что же богохульничаешь так злостно! – прозвучал его тихий, словно шелест, голос.

- Ты кто!? О! Я наконец-то хоть говорить могу!

- Не обольщайся, это только сон. А я - твой Ангел хранитель.



Отредактировано: 13.03.2016