Хранитель

Хранитель

Пожилая женщина проснулась, как обычно - рано, с особым внутренним ощущением неясного волнения. Оно ясно давало ей понять, что сегодня должно произойти что-то особенное, важное. Вероятно, то, чего она ждала все последние годы. Сегодня ей не будет нужно мучаться вопросом – когда? Когда это слабое тело прекратит её тяготить? И в душе поселилась какая-то сумасшедшая ясность. Ничем не объяснимый покой. Определенность – это как раз по ней, по ее характеру. Не страдать от неизвестности, а с достоинством принять неизбежное.
Она смотрела на светло-серое парижское небо, дышавшее за занавесками, и совершенно ни о чем не думала - будто находилась в странном оцепенении. Пожилая женщина еще несколько минут лежала совершенно без движения.
Ее жизнь была долгой. Ее сын счастлив в своём поместье. Там, в Мексике, вместе с детьми и красавицей–женой он будет счастлив. Да, именно там: в месте, с которым у нее связано столько светлых и счастливых дней. И ему совершенно ни к чему делить с ней остатки ее старости среди старых вещей фамильного особняка в Париже.
Она осталась здесь сознательно. Город смерти должен был рано или поздно принять и ее саму.
Элизабет встала с постели, дернула за шнурок, по лестнице зашуршали шаги. Одевание, сборы на обычную прогулку. Ее расписание не изменится и сегодня. Нежаркий сентябрьский день, лёгкая дымка над городом, запах... так пахнет предчувствием осеннего дождя.
Старая женщина неспешно шагала по мостовой. Маршрут был проверен годами. За последние несколько десятков лет ее утро не менялось. Все близкие привыкли к этому. Сын и невестка появлялись у нее только после обеда. 
"Утро всегда принадлежит мне", - любила говорить Элизабет.
К такому распорядку дня она тоже пришла не сразу. Ей было чуть более тридцати, когда она, овдовев, приехала во Францию из Индии с маленьким сыном. Старые родительские связи, встречи… Те, кто был знаком с ее семейством, молодую женщину узнавали с трудом. Лиззи была поглощена воспитанием ребенка, управлением делами в имениях… вместо надменных аристократов в кругу ее друзей теперь все чаще оказывались путешественники, художники, писатели. Ее мальчик рос среди этого окружения, а друзья не могли понять, как столь молодая и красивая женщина не торопится устроить свою личную жизнь. 
А Элизабет вела себя так, будто ее этот вопрос не занимал совершенно. Напротив: дерзкий трезвый ум, ехидство, острый язык снискали ей славу как самого придирчивого театрального критика, так и отменного острослова… Кроме друзей и сына, казалось бы, ничего не интересовало ее в этой жизни. Сын вырос, красота ее ушла. Она превратилась в пожилую даму, доживающую свой век с мрачным достоинством.
В тот день, уже заканчивая свою прогулку, она завернула за угол. Мимо нее пробежал невзрачный тип в сером пальто - руки в карманах, приземистый. Она даже не обратила на него внимания, но дойдя до конца здания, Элизабет повернула голову и увидела, как в узком переулочке этот мерзкий человечек с остервенением кого-то пинает… Она остановилась.
- Любезный, пожалуй, пора звать полицию! - громко крикнула она.
Он поднял голову, карие глазки злобно сверкнули на нее.
- Я не шучу! Мой слуга уже побежал за ней…
Мужчина, не говоря ни слова, угрожающе двинулся на старуху… Элизабет и не подумала бежать. Она стояла и ждала. Когда он поравнялся с ней, он еще раз заглянул ей в глаза - и вдруг резкая боль пронзила ее левый бок. Она охнула, оседая… руки машинально коснулись источника боли, – Элизабет отняла ладони от пальто. На них была кровь.
Все так же как с ее отцом… искупление это? Или просто так внезапно совпало? – пронеслась последняя мысль перед забытьем… 
Пожилую женщину, без сознания лежащую на улице, заметил слуга. Эксцентричную старую Элизабет хорошо знали соседи. Ее немедленно отнесли домой.
Прибывший доктор осмотрев пациентку, так и не очнувшуюся от хлопот вокруг, перевязал рану и покачал головой на немой вопрос служанки. Женщина расплакалась… Сама же Элизабет витала где-то далеко… Разные картины из большой, прожитой ею жизни пролетали перед ней. Одни совсем быстро, другие наоборот… заставляли ее не просто вспоминать, а проживать заново самые важные моменты…
Перед ней возник тот самый вечер, когда терпение ее отца окончательно лопнуло. Кто-то из слуг сообщил ему, что его дочь с двумя известными своей дурной репутацией великосветскими хлыщами отправилась в один из самых отвратительных борделей Парижа. Отец не стерпел, велел заложить экипаж. Этот позор необходимо было прекращать. До кривой и грязной улочки добрались быстро. Слуга хорошо помнил дорогу. У дверей топталась вызывающе раскрашенная женщина потрепанного вида. 
- Не хочет ли мсье весело провести ночь? – хрипло, почти нараспев спросила она.
Старый мужчина просто попытался пройти мимо, но она встала, преграждая ход. "Всего несколько су, так дешево вы не найдете нигде!" - приговаривала она, положив грязную руку ему на лацкан. Он ее оттолкнул, но за его спиной внезапно возникли двое громил.
- Нехорошо так вести себя с дамой, мсье, - глумливо осклабился один, обнажая гнилые зубы, - вы ведь отняли у нее столько времени! Она была с вами мила и любезна, - продолжал он с нажимом.
- Как вы смеете?! В своем ли вы уме, милейший? Уберите руки! - но его никто не слышал. Две пары ловких рук начали толкать его из одной стороны в другую, бедная жертва едва стояла на ногах, но пыталась сопротивляться, хвататься за кошелек. Все остальное произошло очень быстро. Кто-то толкнул мужчину в очередной раз, ноги не выдержали и подогнулись. Он еще успел ощутить, как ловкие руки пробежались как раз там, где висел его кошель, и затем резкая боль в затылке погрузила его в темноту.
Лиззи споткнулась при выходе обо что-то мягкое. На пороге ничком лежал мужчина…
- Фонарь тащите, бездельники! - крикнула она.
Неверный свет упал на седые волосы, покрытые кровью, Лиззи перевернула жертву.
Крик ужаса долго блуждал по переулкам.
- Папа, папа! - плакала девушка. Показался экипаж - это слуга, притащивший отца на погибель, привел полицию. Опоздавшая повозка пригодилась для того, чтобы отвезти его домой.
По дороге отец бредил, говорил, что беспокоится о Лизе, мол, злые языки утверждают, что в его девочку вселился сам дьявол… но это неправда, она просто очень живая, очень любопытная… 
А вот новое обрывочное воспоминание: бледное – ни кровинки лицо матери… Отец скончался вечером следующего дня. В сознание он так и не пришел. В доме, кроме скорби, поселилась ледяная тишина.
На кладбище, где хоронили отца, вдова кивала, принимая соболезнования, и лишь оставшись с дочерью и парой преданных слуг, внезапно сдала. Её подогнулись. Она упала на колени перед разрытой могилой в слезах. Едва Элизабет приблизилась к ней, чтобы поднять – мать отшатнулась от нее: «Проклинаю тебя!» сорвалось с ее губ… И снова в воздухе повисла тишина.
***
От переживаний у умирающей горько кривился рот. Сидящая рядом с ней служанка начала истово креститься.

С тех пор мать с дочерью не сказали друг другу ни слова - до конца жизни. Графиня уехала обратно в Новый свет, оставив дочь в парижском особняке. Они не обменялись ни одним письмом. Спустя пять лет Лиззи стояла над открытой могилой своей матери. Та умерла, так и не простив свою единственную дочь. 

Случай из раннего детства врезался в ее память ярким пятном. Она, пятилетняя девочка, бежит из поместья что было силы. Обида и недетская злоба душат ее. Какая несправедливость! Ее наказали за то, что украшения из маминой шкатулки так красиво смотрятся на ее любимых куклах! А те ужасные бесцветные камушки, разве она не потратила кучу времени, чтобы раскрасить их в яркие цвета?! Как только этот нелегкий труд был окончен и Лиззи уже собралась бежать к маме, чтобы показать ей, как красиво получилось, вошла Суккина. Это она во всем виновата! Чернокожая нянька не стала слушать ее объяснений, она, охнув потащила ее к матери - и, конечно, рассказала о том, что фамильные драгоценности изуродованы ребенком, испорчены. Нянька добилась своего. Холодный гнев матери был подобен ушату воды. Вот оно что! Элизабет будет сидеть в своей комнате до конца дня без игрушек. И выучит урок из Библии, два стиха, да чтобы без ошибок! Суккина и рада была стараться. Она выбрала для чтения трудный отрывок - конечно, про послушание. Можно подумать, Лиза не знает - почему. Она слышала, как на кухне нянька вполголоса рассказывала своей подружке, маминой горничной, что в маленькую мисс вселился нечистый. Не может быть невинная пятилетняя девочка такой злопамятной, мстительной и изобретательной в пакостях. Девочка не поверила своим ушам. Это она-то злая? Это она-то пакостит? Ну, она же не нарочно, она же хочет как лучше, просто почему-то получается наоборот! С тех пор к собственной няньке девочка всегда относилась с настороженностью. Впрочем, это было взаимно. Но в тот злосчастный день чаша переполнилась. Превосходство Суккины показалось ей невыносимым. Нет, она решительно не станет этого терпеть. И - улучив момент, когда ее мучительница отправилась на кухню, Лиззи решилась. Да, вишня, росшая пред ее окном, была достаточно далеко, но если прыгнуть…
И в голову ей тогда не пришло, что прыгать из окна второго этажа на дерево – чистой воды безумие. Она просто встала на подоконник, сняла туфельки и…
А дальше было совсем просто. По дороге, за ворота, мимо луга и в лес! Когда они ее найдут, они будут горько плакать и жалеть ее, бедную девочку.
С этими мыслями она устремлялась все дальше и дальше в лес, пока не устала. Огляделась - поляна, деревья. Слышно, как журчит где-то невидимый ручей. Солнышко припекает, тепло. Да, именно здесь она будет сидеть и ждать, когда ее найдут и торжественно отнесут домой. Из узелка она достала оставшееся от завтрака печенье и любимую книжку с картинками. Было тихо. Она сама не заметила, как задремала, прижавшись к нагретому шершавому стволу. Он пах чем-то горьковатым и в тоже время одуряющим. Она, уставший от переживаний ребенок, не услышала, как к ее прибежищу не торопясь приблизилась большая желтая кошка. Зверь явно не спешил нападать, медленно приближался к теплому спящему комочку, чье ровное дыхание было так хорошо слышно. Но что-то явно мешало взяться за желанную добычу…Что-то беспокоило пуму… но голод победил, зверь помедлил, и начал готовиться к прыжку. Секунда, и… Темная мохнатая тень внезапно поднялась ей навстречу. Стон так и остался где-то глубоко в разверстой пасти. Красавца зверя словно перемололи огромные лопасти. Тьма приняла его в свои объятия, и через мгновение выплюнула желтый комок далеко за кусты, окружавшие полянку.
Утром несчастного зверя там обнаружил охотник. В то время, как маленькая своевольница крепко спала, ее искал не один десяток человек. Перепуганные до смерти родители подняли на ноги и окрестные поместья. Но тот уголок, где она каким-то образом оказалась, был достаточно далеко, чтобы ещё и там прочесывали лес - вооружившись факелами, надрывая горло. Никому не пришло в голову отойти так далеко от дома. А тут пожилому мужчине предстала удивительная картина. Сладко спящая девочка, а неподалеку - мертвый хищный зверь. Лиззи не испугалась, когда он разбудил ее. Злость и обида прошла, ей хотелось домой к маме и папе, к играм и привычной жизни, поэтому она не колеблясь, ухватилась за протянутую руку.

Элизабет едва уловимо улыбнулась морщинистыми губами. Да, ее шутка тогда удалась, даже слишком… Слуги, до этого считавшие ее просто несносным чертенком, начали почти откровенно бояться ее. Шутка ли - малое дитя провело ночь в лесу, вернулось невредимым, а неподалеку найдена убитая пума. Яснее ясного - не обошлось без чьего-то вмешательства, но почему-то ни одному негру не пришло в голову говорить о господней помощи. И недаром - в маленькой девочке была какая-то удивительная внутренняя сила. 
Нянька Суккина еще яростнее стала рассказывать, что однажды ночью, зайдя в спальню к девочке, она ясно видела склонившуюся над ней мохнатую тень. Но свет свечи спугнул ее… 

Умирающая снова усмехнулась. Ведь они даже не представляли себе, насколько они правы… Всю ее жизнь у нее было ощущение, будто за ее спиной всегда есть некто, хранящий ее на самых удивительных поворотах судьбы. Некая таинственная сила.

Очередной раз картинка внезапно изменилась… перед глазами всплыли серые стены, огороженный сад – пансион, куда её отправили получать приличествующее девице образование. Серые платьица, накрахмаленные воротнички... лишь ее воротничок всегда был размалеван черной тушью.
Что за крик раздался однажды вечером в спальне девочек? Кричала Дениза, под одеялом она обнаружила живую змею. Прибежала наставница, попыталась стряхнуть гада с одеяла, но тот и не подумал подчиняться. Лиззи же с невинным видом заявила, что Денизу искушает нечистый, покушается на ее невинность. Затем без всякого страха взяла змею руками
- Это уж, он не причинит вреда. Ну если только праведницам - своим сходством с древним искусителям, - ухмыльнулась она и унесла змею из спальни.
Чуть позже она сама призналась подругам , что нашла ее в саду и что-то будто толкнуло ее под руку, она была уверена, что вреда гад ей не причинит.
***
Из забытья выплывает новое лицо. Молодой темноволосый мужчина. Это лицо Алонсо. Ее Алонсо, испанского красавца с глазами дикого зверя… После трагической гибели отца и смерти матери ее будто что-то постоянно гнало по свету. Новые путешествия, новые страны. Не останавливаться, двигаться. Случай помог ей оказаться на этом корабле, шедшем из Сантьяго в Веракруз. Этот мужчина подарил ей любовь, он подарил ей счастье… он просто знал, в отличие от всех остальных, что с ней делать.
Однажды за ужином, рассказывая о своих приключениях в Индии, он произнес как бы невзначай: «Я надеюсь посетить ее второй раз со своей женой. Вы ведь окажете мне эту честь?»
Ее брови насмешливо изогнулись: «Но меня даже некому повести к алтарю и отдать вам в жены».
- С этим, уверяю вас, я вполне справлюсь сам, - был ответ.
Служанка, дежурившая у постели, изумлённо вгляделась в лицо своей хозяйки... оно как будто разгладилось, помолодело, стало излучать внутренний свет.
Это была самая тихая свадьба, которая когда-либо происходила в церкви девы Марии в Сан Кристобаль де Лас Касас.
Странная пара предстала перед падре почти перед самым закрытием храма. На женщине было тёмно-бордовое платье с черной отделкой, в руках - одна-единственная красная роза. Мужчина был в повседневном сером костюме. Не было даже колец, которыми должны были супруги скрепить свой союз. Они обменялись только клятвами, мужчина не сводил с новобрачной пристального взгляда. Она же напротив, весь обряд изучала что-то на полу, и только произнеся : «Да», подняла глаза на жениха. И взгляд ее был словно удар кинжала…
В тот же вечер Алонсо преподнес Элизабет подарок. Это был причудливый серебряный перстень: вычурный узор листьев, ветвей и три райские птицы.
- Это перстень моей матери… я был бы рад, если он бы он заменил вам обручальное кольцо, - сказал Алонсо, надевая подарок на её палец. Кольцо пришлось не только впору новобрачной, но и по сердцу. Элизабет не уставала любоваться искусной работой, и временами ей казалось, что это необыкновенное кольцо – она сама, со всеми странностями и сложностями противоречивой натуры.
В качестве другого свадебного подарка было путешествие на родину мужа. Поездка в Испанию захватила Элизабет. Алонсо рассказывал ей о королях и инквизиции, крестовых походах и великих открытиях, но больше всего ее поразила история о великом испанском художнике и герцогине – не то его музе, не то проклятии. 
Портрет этой удивительной женщины, на многих картинах изображенной так одинаково, но и между тем так по-разному поразил молодую женщину. Она могла подолгу вглядываться в это белое матовое лицо, надменное и одновременно безумно притягательное. Как же сильно должен был он любить эту женщину и в тоже время так безнадежно.. ибо ее загадка, тайна ее души, ее тайной сущности так и не открылась даже тому, кого она тоже любила … 
По возвращении домой Элизабет подолгу просиживала над гравюрами, офортами, вбирая в себя то ощущение Испании, которое она увезла с собой.
***
Яркие краски пиренейского полуострова сменило скромное убранство маленькой церкви. Перед ней старый падре, венчавший их когда-то…
- А я бы посоветовал вам обратиться к Богу напрямую, - как-то грустно сказал он, - постройте часовню в поместье. Об этом мечтал еще прадед синьора Алонсо, старый дон Мигель, но его желание так и осталось невыполненным. Увы, обитатели Каса всегда больше славились своим экстравагантными причудами, чем верой… 
Да, это действительно было так, ресницы старой дамы дрогнули… там было необычное поместье.
Совет падре не принёс облегчения, которое она надеялась получить. Но история с прадедом Алонсо не давала ей покоя. За ужином она принялась расспрашивать мужа о семейных легендах.
- О да, мой прадед был удивительный человек, - усмехнулся муж, - флибустьер и разбойник, укравший мою бабку из отчего дома и продержавший ее в своем винном погребе до тех пор, пока она не согласилась стать его женой. 
Разумеется, к старости этот сильный духом человек раскаялся и начал замаливать грехи. Распятия в спальне, статуи святых - ему показалось, что этого явно недостаточно. Дон Мигель пожертвовал приличное состояние на дальний мужской монастырь, но когда собрался приступить к строительству домашней часовни, начались странности.
Едва было выбрано место в саду, как во время постройки фундамента там забил источник… 
- Теперь там мраморный бассейн, - улыбнулся муж.
Когда ж место выбрали вновь, при начале строительства на рабочего упала старая ива и убила несчастного. Но испугать моего прадеда – о, это была задача не из легких. Он велел продолжать стройку, но однажды, сходя с лесов, внезапно почувствовал себя плохо, не удержался… упасть ему не дал преданный слуга, но старика свалил сердечный приступ. Через месяц он тихо умер в своей постели. Теперь на этом месте лишь остатки каменной кладки и дикие заросли. Туда к месту стройки ни отец мой, ни я так и не приближались…
Элизабет подошла к мужу и обняла его сзади за шею…
- Это семейное проклятие?
- Хм, возможно, но я никогда об этом не думал…
- А что если нам с тобой предстоит искупить грехи твоего прадеда, закончив начатое им строительство? Падре Антонио полагает, что так и следует поступить нам с тобой, и тогда Бог непременно воздаст нам, исполнив наше заветное желание…
Она пальчиками пробежалась по волосам Алонсо. Запустила их поглубже, лаская голову…
Муж почти замурлыкал под ее проворными пальцами.
- Не думал, что ты у меня такая набожная и всерьез веришь в эти бредни, - усмехнулся он.
- Милый, просто разреши мне заняться этим, а вопросы веры оставим теологам, - ласково прошептала она ему в ухо.
- Ну, если это тебя развлечет, дорогая…

Скрип блоков раздался почти над самым ее ухом, будто она и сейчас находилась посреди затеянного строительства
После освящения места, кропления его святой водой и чтения молитв больше никаких неприятностей во время строительства не случалось. Напротив, нанятые строители работали споро, клали камни чисто и аккуратно. Скоро над каменными стенами вознеслась небольшая колокольня. Заказывать колокол дону Алонсо пришлось самому. Для этого он отбыл в соседний крупный город вместе с падре. 
Та суббота стала для Элизабет особой. Наконец-то привезли колокол. И теперь целая ватага рабочих с трудом «тянула глас божий» на колокольню. Колокол подняли уже почти до самой башни, когда она решила отнести покров на алтарь. Красный бархат переливался в ее руках на солнце. Она невольно замедлила шаг, чуть задержалась, чтобы поднять голову и глянуть на колокол, как неведомая сила буквально втолкнула ее в часовню, швырнув на пол. Лишь краем глаза ей почудилась странная темная тень… Раздался щелчок, свист, и отчаянные крики людей заставили ее обернуться. В ту же секунду колокол рухнул, оказавшись почти перед самой дверью. Элизабет замерла. Оглушенная, она закашлялась от поднявшейся пыли, не в силах произнести ни слова… Ее схватили за плечи руки мужа. Там, со стороны, откуда вся ватага тянула колокол, всем показалось, что он попал прямо на женщину. Вздох облегчения вырвался из груди Алонсо… 
А спустя год в новой часовне они крестили их любимого сына. Хорошенький, здоровенький черноглазый ангелочек. Его назвали Мигель, в честь строптивого чудаковатого прадеда, который, видимо, наконец, получил отпущение грехов.
Вот первые игрушки Мигеля, подаренные ему ею и Алонсо. Вот наследнику уже пять и они едут в его первое в жизни путешествие и Индию. Алонсо лично составлял для любимой семьи маршрут. Бомбей, Дели, Агра...



#63360 в Фэнтези

В тексте есть: сказка

Отредактировано: 15.03.2016