Замыкая круг

Замыкая круг

— Слушай, ну здесь и пылища! Давай ты слетаешь за пивом, я хоть горло промочу? — он поворачивается, на лице серьезная мина, но глаза озорно смеются. Мне вот почему-то невесело. Шутка такая же плоская, как нос нашей «Астарты». Наверное, на меня так влияют миллиарды километров пустоты, темным океаном раскинувшейся вокруг. Здесь не встретишь уличного торговца напитками, не найдешь ни единой, даже самой захудалой забегаловки или пивного бара, где можно заказать кружечку пенного напитка и осушить ее в компании друзей. Даже если я ему подыграю и полечу на камбуз, проверять запасы съестного, нас ждет только разочарование — алкоголя на борту нет, ни единой капли.
    Зато мы почти у цели.
    — Бедняжка! — я закатываю глаза в притворной жалости, — Дай пару монет, я мигом! — пихаю его кулачком в плечо, он взъерошивает мне волосы, как это любит делать. Мне приятно.
    — Когда мы долетим, я обязательно построю пивоварню, — Адам ненадолго замолкает, погруженный в свои мысли. — Буду варить чудесное ячменное пиво — темное и светлое… А когда придет время, всех напою! И пусть только попробуют воротить нос!
    Ага, если мы долетим. И если сядем. Если там вообще будет куда садиться.
    Не сговариваясь, смотрим в ближайший иллюминатор. Звездолет Большого Посева — не скоростной поезд, а звезды — не придорожные столбы, поэтому чудовищная скорость незаметна. С той стороны прочнейшего стекла на нас глядит вечная ночь, которую режет надвое корабль, напоминающий гипертрофированную рыбу-молот с парой невесть откуда взявшихся соколиных крыльев. Сейчас они плотно прижаты к корпусу, но сослужат добрую службу в атмосфере. Нет, рано загадывать. Рано…
    — Если ты закончил, могу согреть обед. Мы уже битый час над этой штукой колдуем, пора бы закругляться.
    «Эта штука» — один из наших бортовых компьютеров, вдруг заживший собственной жизнью. Да, он пятый в списке резервирования и его можно без особой опаски отключить, когда будем спускаться, но случайности все же случаются. Оставлять в системе потенциально неисправный модуль и рисковать невозвратом на борт… бр-р! Такого себе не позволяют даже молокососы из Академии, которых бросают на всякие унылые планетенки и смотрят, справится ли курсант.
    — Валяй. Минут через пятнадцать догоню, — он ловко отталкивается, занимая более удобную для работы позу.
    Вообще-то на корабле есть гравитационный генератор, но сейчас мы его отключили — так удобнее лазить между разными пультами, дверцами и шкафчиками, педантично проверяя и осматривая всевозможные устройства. Посудина совсем как новенькая, но процедура есть процедура. После материализации все нужно проверить минимум трижды, благо времени предостаточно.
    «Астарта» вынырнула в трехстах астрономических единицах от объекта, в полном соответствии с планом полета. Нет, не полета — пинка сквозь галактику. Она устремилась в глубокий космос из разгонных ворот, которые разложили мертвые машины и живые людские тела на микрочастицы и бросили сквозь бездну, чтобы вновь собрать у околицы далекой звездной системы.
    Я небрежно машу рукой, разворачиваясь к выходу, и тоже толкаюсь — двумя ногами и намного сильнее. Меня выносит в соседний отсек, где я ловко бегу по стене и делаю еще один прыжок в сторону, на этот раз послабее. В воздухе висит позабытый пластиковый шарик— ловко попадаю по нему рукой, и он рикошетит от светло-серой панели. Говорят, будто в древние времена астронавты на одной из первых космостанций развлекались гонками на пылесосах… нам сойдет и пинг-понг.
    Мы летим уже больше недели. «Астарта» заходит на цель по огромной параболе, которая проходит над плоскостью эклиптики и оканчивается пунктом назначения. Там нас должна ждать планета земного типа — одна из немногих, признанная пригодной для заселения. Напряженный труд десятков орбитальных телескопов и сотен профессиональных астрономов позволил выбрать меньше полусотни миров, потенциально пригодных для заселения людьми. Жалкая горстка, если вдуматься. И нет никакой гарантии, что там будет достаточно богатая кислородом атмосфера без малейших примесей ядовитых, убийственных для человека газов, не говоря уже о полноценно развитой биосфере. В которую еще предстоит встроиться, не погибнув от неизвестных болезней.
    Корпус еле слышно содрогается, в уши проникает низкий гул. Ага, подала голос наша метеоритная пушка. Работает без сигналов оповещения, иначе нам не уснуть. Все равно наводчиком работает главный мозг, а если он даст промашку, мертвецам сирены ни к чему. Последние сотни астрономических единиц мы проходим на ионной тяге, держа скорость примерно в одну десятую световой. Иначе нельзя, слишком велик риск взорваться, столкнувшись с куском льда или камня, и эта вспышка будет видна на много парсеков окрест. Нет, матушка-Земля ждет совсем другого сигнала.
    Еще пара-тройка поворотов, и я на камбузе. Не глядя, выдергиваю пару обедов — для себя и для капитана, — кидаю их в микроволновку и предаюсь невеселым размышлениям.
    Наша планета умирала, и не было на свете сил, способных обратить этот процесс вспять, отменить неизбежное. Можно было только отсрочить конец, выгадывая время для миграции в другие, более пригодные для жизни миры. И здесь открытие телепортации пришлось как нельзя кстати.
    Оказалось, что можно материальные объекты можно развоплощать и перебрасывать со сверхсветовой скоростью в заранее выбранные координаты, где волновой пакет собирал самое себя по выходу из подпространства. Результаты первых экспериментов были ошеломляющими, однако новая технология скакала в суровой узде двух ограничений. Во-первых, любые прыжки внутри планетной системы таили в себе риск аннигиляции корабля, если внутри его корпуса, возникшего из ниоткуда, оказывалась сколько-нибудь значимая масса вещества. Во-вторых, каждый прыжок требовал немыслимых энергозатрат, возраставших прямо пропорционально квадрату расстояния.
    Здесь был шанс. Человечество уцепилось за него с яростью обреченного.
    На строительство спасательного космофлота подрядились все корпорации и правительства мира. Модули кораблей, собранные на заводах по всей Земле, поднимались на антигравах в орбитальные сборочные цеха, подвешенные на геостационарной орбите. Готовые звездолеты аккуратно транспортировались на стартовые позиции, размещенные вокруг Земли в точках Лагранжа, откуда кораблям предстояло прыгнуть в бесконечность.
    Каждый партнер получил долю в новом суперконцерне, акции которого тут же взлетели до небес. Удивительно, но даже на обреченной планете нашлось немало любителей биржевых спекуляций. Руководителям программы несказанно повезло, что места на кораблях первой волны не разыгрывались – всего два разнополых астронавта и банк отборного генетического материала. Я представила, что сейчас может твориться на Земле и поежилась. Толстосумы и политики, суперзвезды и религиозные лидеры наверняка бьются в кровь за место на борту новых кораблей, предназначенных для доставки людей и машин в те концы, откуда придет долгожданный сигнал. Не жалеют ни наворованных денег, ни чужих жизней.
    Мерзко. Лучше об этом не думать.
    —Чего киснешь, красавица? — Адам уже тут как тут, и снова в приподнятом настроении. Неисправимый оптимист, мать его. Наверное, психологи подбирали нас именно так, иначе недолго и озвереть, если приходится дудеть в одну и ту же дудку.
    —Давай посмотрим на нее. Ну хоть одним глазком. Пожалуйста!
    — Нет, — он качает головой, на этот раз сурово сжимая губы, — Тебе не станет легче, ты же знаешь. Будем тянуть время, сколько сможем.
    Мне нечего возразить, и я с удвоенной силой принимаюсь за тюбик у себя в руке.
    На борту есть полуметровый рефрактор, но мы еще неделю назад сговорились его не задействовать, пока не подойдем совсем близко. Неохота знать заранее, что нам выпала пустышка.
    Потому что возврата не будет.
    Независимо от результатов поиска, мы обязаны потратить весь запас энергии корабля на отправку сигнала домой. Он будет идти в обычном пространстве и должен попасть обратно за приемлемое время, не больше жизни одного поколения. Тем временем мы либо приступим к освоению нового мира, либо навечно останемся пленниками этой звезды. Пожалуй, даже сможем слетать к соседним планетам, изучить их как следует ради торжества науки. Или чтобы потешить свое самолюбие перед неминуемой смертью.
    —У тебя остались дома родные?
    —Да, — равнодушно отвечаю я. Разве это сейчас важно? —Сын и муж… бывший. А у тебя?
    — У меня никого, —чуть виновато разводит руками Адам — Знаешь, я легко отобрался. С моим-то опытом достаточно было заполнить анкету, и комиссия вцепилась, как клещ. Да еще и одиночка, все проблем меньше.
    — Им это нравится, — киваю я. — Одинокий летный специалист без вредных привычек, не лудоман, лоялен правительству, придерживается традиционных религиозных и сексуальных взглядов. Идеальный кандидат.
    — Характер стойкий, нордический, — капитан смеется во все зубы. — Вот только они не учли, что любовь может смешать все карты.
    Пытается меня обнять, но я вежливо отстраняюсь.
    — Ладно-ладно, — мой напарник шутливо поднимает руки, ища примирения, — Лучше спи давай. Завтра мы садимся.
    Все-таки, как прекрасно это звучит!
   
    ***
   
    Вибробраслет осторожно будит меня следующим корабельным утром. Я просыпаюсь, нахожу глазами табло на стене. До выхода на орбиту еще час, а значит, самое время взглянуть судьбе в глаза.
    Быстро одеваюсь и проскальзываю в основной отсек. Адам уже там, как всегда свеж и собран.
    — Ну что, ты готова?
    Я только киваю.
    Капитан осторожно подносит руку к пульту и с нарочитой небрежностью нажимает пару кнопок. Наверняка он уже настроил передачу сигнала на главный экран и сориентировал телескоп нужным образом. Сейчас автоматика отработает, и…
    Ловлю себя на том, что пытаюсь вытереть потные руки о бедра, затянутые в пластиковый скафандр. А еще летчик-испытатель, называется! Стыдись, курица!
    Экран оживает, отображая легкую рябь, пока отстраивается фокус. Внезапно изображение получает нужную резкость и объем, и я тихо ахаю.
    Посередине глубочайшей черноты, подобно жемчужине на темном бархате, лежит планета. Нежно-голубая дымка, прошитая строчками облаков, окутывает ее со всех сторон, и кажется, будто перед тобой детская игрушка — заполненный водой стеклянный шарик с пластмассовой метелью внутри. В левой нижней четверти виден крупный циклон, а из-под его края стыдливо, словно нашкодивший ребенок, выглядывает континент. Даже можно разглядеть горную цепь, которая оканчивается кривым, как восточная сабля, мысом.
    Мы нашли. Нашли. Нашли!!!
    Я дико, истерически кричу, заламывая руки и закручиваясь посреди кабины в диком кульбите. Мне вторит Адам, подлетает вплотную и останавливает безумное вращение. Находит мои губы своими, и я не возражаю. Теперь можно. Теперь нам можно все!
    Он находит в себе силы отстраниться первым. Важно командует.
    — Второй пилот Мина, подготовиться к высадке!
    — Есть, капитан!
    Посадочный модуль давным-давно заправлен, проверен и ждет нас обоих.
   
    ***
   
    Мы отстыковываемся от «Астарты», оставляя ее на орбите. Из ангаров уже сыплются вниз автоматические зонды, призванные как следует оценить наше новообретенное сокровище. Они пробороздят атмосферу вдоль и поперек, упадут в моря, океаны и реки, сядут в лесах и полях, возьмут разнообразные пробы грунта и сделают точную аэрофотосъемку поверхности. Очень скоро у нас будут на руках все данные, но кое в чем следует убедиться самим.
    Нет, неправда. На самом деле, мы могли оставаться на корабле, ожидая доклада скаутов, но нам обоим не терпелось пройти по этому миру своими ногами, вдохнуть его воздух, ощутить мягкость травы и услышать шелест листьев. Да, там была трава, мы это уже знали. И пресная, пригодная для питья вода. И прекрасные водопады, искрящиеся своими струями как пенным шампанским из свежей, только что покинувшей ведерко со льдом бутылки.
    Капитан ведет модуль уверенно, выдерживая проложенный бортовым мозгом курс. Мы приземлимся на поляне рядом с озером — она достаточно широка и не похоже, что заболочена. Ни одна местная зверушка не пострадает, разве что кого-нибудь вытошнит. Антигравы действуют на живую плоть именно так, зато, в отличие от ионных движков, ничего не жгут.
    Мы уверенно садимся в намеченной точке. Даже непохоже, что кого-нибудь задавили. Выбегаем из люка, не дожидаясь, пока он откроется во всю ширь, сбегаем вниз по трапу и падаем, падаем в эту высокую, невероятно зеленую, до рези в глазах, траву! Валяемся по ней и снова хохочем, чувствуя, как обоих отпускает громадное напряжение полета. Воздух вокруг удивительно чистый и свежий, так непохожий на тщательно профильтрованную, слегка отдающую синтетикой атмосферу звездолета. Адам подползает ко мне. Наверное, мой капитан устал валять дурака и хочет сообщить нечто важное.
    — Обещай мне одну вещь, — произносит он, заглядывая мне прямо в глаза.
    — Какую? — я закусываю травинку и ехидно смотрю на него.
    — Что ты родишь мне сына.
    Боже мой, как он наивен!
    — Хорошо, будет тебе сын.
       Я слегка улыбаюсь и поворачиваюсь к нему в профиль. Только доделай свою работу, а я уж сделаю свою. Будь уверен.
    — Ладно, — он встает, отряхивается. — Сейчас я посмотрю, что там насобирали наши скауты, а потом мы сделаем вылазку в во-он тот лесок.
    Я не возражаю. Оба поднимаемся по трапу, уже готовые оставить всякие дурачества и заняться настоящей работой. Краем глаза замечаю какой-то объект, поворачиваюсь, чтобы рассмотреть его получше. Немыслимо, невозможно, невероятно…
     На окраине леса стоит двуногая фигура.
   
    ***
   
    Я не помню, как оказалась внутри — наверное, капитан затащил меня, ухватив за пояс и за шиворот. Я не знаю, что я ему наговорила. Наверное, отменно нагрубила, нарушив субординацию — левая щека до сих пор горит.
    Мы сидим внутри модуля, напротив друг друга. Молча.
    Он начинает первым.
    — Мы не можем здесь жить.
    — Нет, можем!
    — Это не наша планета, пойми. Они тут раньше нас, причем намного. Уже вовсю прямоходящие, эволюция сделала свое дело.
    — Мне плевать! — я отчаянно сжимаю кулаки, — Как ты не понимаешь — мне на-пле-вать!!
    — Их ждет судьба индейцев! — он тоже срывается на крик, — Их здесь всех перебьют! Вот, гляди!
    Он машет рукой на экран, но я и так знаю, что там написано. Аномальные тепловые очаги, обнаруженные скаутами, данные фотосъемки, предполагаемый вид, ареал обитания, примерная численность популяции…
    — Этих туземцев здесь тысяч триста, если не больше. Ты готова взять на себя ответственность, если они все сдохнут?
    Я прячу лицо в руки, по щекам катятся слезы. Нет, не готова, тупица ты окаянный!
    — Я просто хочу, чтобы мой сын здесь жил. Ему забронировано место. И мой муж, которого я до сих пор ненавижу, но все-таки не настолько, чтобы эта сволочь издохла в изгаженном городе, пропитанном всеми миазмами. Понимаешь?
    — Нет, не понимаю.
    — Ах, не понимаешь? А я знаю, почему. Потому что тебе ничто не дорого! Ты… ты сраный волк-одиночка, строящий из себя крутого звездного рейнджера! Спасителем цивилизации себя возомнил? Как это благородно! Как это в духе отличника Академии с Пурпурным сердцем на жопе! Ну давай, спаси этих грязных обезьян, спаси их ценой жизни тех, кто в тебя поверил!
    Он сидит молча. Внезапно я теряю весь запал и сдуваюсь как проколотый шарик. Плакать сил больше нет, все давно выплакано.
    Лицо Адама освещает второй дисплей, на котором достраивается карта планеты. Внезапно он дергается, словно пробитый током, вскакивает и бежит к пульту, обрушивается на него обеими руками. Громогласно кричит.
    — Мозг, карту Гондваны на второй дисплей! Определить соответствие полученным данным!
    Передо мной появляется абрис континентов этой планеты — той части, которую уже успели картографировать наши зонды. Сверху на нее наплывает светло-синий рисунок, прекрасно знакомый по программе высшей школы.
    — Степень совпадения — девяносто пять процентов, — бесстрастно выдает синтезированный голос.
    Постойте, но как? Как, черт побери?!
    Слезы сами высыхают на щеках. Я поднимаю голову и встречаюсь с Адамом взглядом. Ему не составляет труда прочесть мой немой вопрос.
    — Никакой это не первый контакт, малышка, — его взгляд снова спокоен, непоколебим. — Похоже, яйцеголовые умники крепко просчитались. Мы с тобой прыгнули не только в пространстве, но и во времени. Планета наша, и сигнал слать бессмысленно — никто не прилетит.
    Слова даются мне с трудом, но я все-таки нахожу нужные.
    — Раз так, — тоном заправской домохозяйки говорю я, — Это нужно отпраздновать. Иди-ка свари нам пива, а лучше — сидра. Неужто на всей посудине не сыщется захудалого змеевика?



#28574 в Фантастика

В тексте есть: космос, другие планеты

Отредактировано: 08.04.2016