Агрипния

Агрипния

Посмотри, как солнечные лучи согревают капли воды, падающие на землю. Забавно! Такой белый, и казалось бы, пустой свет раскрашивает их палитрой ярких красок. Можно подумать, что самый обычный летний дождь — чудо. Прекрасно! Стоит двоим всем своим существом возжелать слиться воедино, чтобы породить нечто столь восхитительное. Замечательно! Правда, не все чудеса так очаровательны и невинны. И тебе об этом известно лучше, чем кому-то другому.

— Эй! Ты меня слышишь? Выглядишь жутко. Снова кошмары спать не давали? — встревоженная Маринка замахала рукой перед самым моим носом, пытаясь убедиться в своём ли я сознании. Смешная. Её чёрные волосы изящными завитками обрамляли кукольное личико. И чего ей стоила такая красота? В школе ведь дурнушкой была, а тут расцвела. Глаз не отвести.

«Дурная привычка», — я смотрел, как быстро сокращалась численность тыквенных семечек в большой пиале. На столе рядом с ней стремительно росла гора из шелухи. Влажными бликами на ней играли последние лучики закатного солнца. Маринка любила семечки, но вовсе не из-за их вкуса. Скорее нервное. Всегда, когда она волновалась или расстраивалась, то принималась грызть всё подряд. А так и до обжорства рукой пода́ть. Чтобы избавиться от вредной привычки, Маринка сосредоточилась на сухофруктах, орехах и особенно на разного вида семечках. Немного её волнения и семена тыквы, пролежавшие несколько недель, мгновенно испарились. Мне совсем не жалко, просто как-то забавно вышло. Нелепо.

— В этот раз удалось сбежать? Слушай, может, тебе пора всё прекратить? Сны ведь, как отражение подсознания, — Маринка в задумчивости стала водить пальцем по губам. — Дай бой своему кошмару. Ты ведь не знаешь, кто тебя преследует во сне. Так вот узнай, а лучше дай отпор. Или нет! Замани в ловушку и дай…

«Дай, дай, дай…» — ишь как разошлась, жадина. Всё ей мало. Посмотри только, как её карие глазёнки воспылали. Даже любопытно стало заглянуть в них по ту сторону жизни…

— Что ты молчишь? Скажи что-нибудь. Ну вот и сиди так дальше, а мне пора, — Маринка обиженно фыркнула, быстро собралась и ушла.

Дверь захлопнулась со странным шлёпающим звуком, словно по упругой заднице ладошкой приложились. А следом вернулся мой кошмар. Он шёл глухой поступью тяжёлых ботинок. Шуршал ползущими по полу цепями. Он становился всё ближе и ближе… А сердце билось всё громче и громче… Дыхание словно взрывало лёгкие изнутри… вдох-выход… чаще-чаще…

Рукоять ножа ещё не натёрла ладонь? Металл так запачкан кровью, что совсем перестал блестеть. Жаль. А тебя подобное не тревожит? Ничто уже не остановит… Верно?

С грохотом упал стул и нож вошёл в грудь вошедшего человека. С хрипом раненый рухнул на пол. Ёрзанье и хныканье полезли отовсюду. Словно сами стены и потолок пришли в движение. Но нет, всё не так.

«Успокойся и сядь обратно. Ещё не конец, — прозвучало в моей голове. — Чувствую, оно снова здесь».

И в самом деле, вновь раздались шаги. Прямо над головой. Мне захотелось вскинуть лицо вверх и поскорее воткнуть лезвие в тело мучителя.

«Сколько можно терпеть?» — только мне подумалось, как пробежавший по спине холодок, спустился к ногам, скрутив икры судорогой. Пальцы сильнее сжали рукоять ножа.

И тут…

Дождь за окном стих. Вместе с ним погас солнечный свет. Реальность завернулась в темноту, как в тёплый плед. Казалось, она трепетно дрожит, оживая.

Ты чувствуешь? Чувствуешь его касание на своей груди? Оно проникает внутрь… к самому сердцу. Сжимает его. Не даёт расправиться и ровно биться. Пугает ли тебя скованность? Дерзкую пташку наконец-то поймали и давят. Сильнее и сильнее. Вот уже пальцы сжались в кулак, ломая хрупкие косточки… хрясь-хрясь…

Нет-нет-нет. Не смей спать. Просыпайся! Раз уж нас свела судьба, то будем неразлучны. Всегда-всегда вместе. Давай поднимайся с пола. Вставай. Вдыхай вонючий воздух жизни. Ты же его так любишь!

Непослушные пальцы потянулись к груди, нащупывая торчащий из неё кухонный нож. Ладонь лениво сжала рукоять и вытянула лезвие из раны. Стул занял прежнее место, зазывая к себе хозяйский зад. Вот всё назад и вернулось.

Утро. Июльское солнце. Шум дождя. Подруга детства, Маринка. Она пришла меня навестить. Её слова и действия такие же, как вчера. Ничего не изменилось.

Теперь ты знаешь, что вечная жизнь — это ещё и вечная смерть. Каждый раз возрождаясь с рассветом, ты обязан убивать себя на закате. Слышишь меня? Эй! Я к тебе обращаюсь!..

«Я не понимаю…» — для меня реальность превратилась в непрекращающийся повторяющийся кошмар. Мне хочется разорвать этот нескончаемый закатно-рассветный круговорот.

Но сил уже нет…

— Успокойтесь Мариночка. Врачи сделали, что могли. Теперь всё зависит от самого́ человека. Захочет жить — выкарабкается, — немного искажённый мужской голос ворвался в мою реальность. Он доносился по ту сторону окна, сливаясь с шорохом слепого дождя.

— Это всё стресс и переутомление. Паранойя с преследованием. Кошмары… Я советовала ему не бежать от проблем, а встретить их лицом к лицу, — за окном дрожал от слёз голос Маринки. А может, это дождь его так искажал? Нет, хрипловатые нотки подсказывают, что она уже давно надрывается плачем. Как странно. Я слышу Маринку снаружи и одновременно внутри моей квартиры. Здесь, на кухне, она привычно щебечет, стремительно уничтожая запасы семечек.