Бух!

Бух!

Стремление жить порою превосходит

Возможности, что нам судьба дает.

Но вот сдаваться никогда не стоит,

Ведь смелость города берет.

Бух!

На горизонте белыми облачками бухала шрапнель. Далеко от околицы в зеленом поле шел упорный бой. Красная армия билась с наступающими на город германскими войсками. Цепи атакующих залегли. Вот только надолго ли...

- Досюда не дострелят, - подумалось мне.

С моего наблюдательного пункта на холме было хорошо видно всю картину боя. Я прятался за одной из хат на окраине рабочего поселка. Внизу задребезжал колокольчик, и из-за поворота улицы появился городской трамвай. Он должен был проехать у подножья возвышенности, через пару огородных делянок от меня. Нужно было успеть сбежать вниз, и я рванул по стежке между овощными грядками

Откуда ни возьмись выскочила маленькая собачонка и бросилась мне под ноги. Злобно гавкнув, псина вцепилась зубами в калошину брюк.

- Ах ты зараза!

Я тряхнул ногой, и собачка с визгом отлетела в сторону. Вот и калитка в плетне...

Когда я выбежал на улицу, трамвай, позвякивая, двигался в гору. Не успел...

На пустынной дороге стояли две товарки и седой старик с клюкой. Они с подозрением воззрились на меня. Делать было нечего, и я отправился вслед за трамваем.

- Вы откель будете? - проскрипел мне вдогонку старик.

Под заливистое тявканье из-под плетня злобной собачонки, я ответил:

- Свалился с неба...

И это было совершенной правдой. Сегодня ночью двухместный биплан, на котором я летел, совершил аварийную посадку посреди картофельного поля неподалеку. Его пилот погиб. Просто чудо, что он, будучи раненым, смог посадить летательный аппарат. Перед этим у нас был бой с германским фоккером. Даже не бой, а расстрел безоружного. Так как у нас на борту почти не было вооружения. Если не считать маузера, из которого пилот храбро отстреливался, успевая при этом управлять аэропланом. Фоккер выпустил по нам пару очередей из пулемета и отвалил в сторону, оправившись на поиски более легкой добычи, а может у германца просто закончились боеприпасы. Наш летчик был серьезно ранен и скончался, едва успев посадить аэроплан.

До рассвета я скрывался в полях, а теперь решил пробираться в город. Время поджимало. У меня была чрезвычайно важное задание, и счет шел буквально на часы...

***

Итак, я отправился вслед за уехавшим трамваем. Неизвестно, когда еще будет следующий. Да и будет ли вообще. Время нынче военное.

В страну вторглись несметные германские полчища. Первая мировая война гремела и стреляла на протяжении тысяч верст, и земля Украины стонала под пятой оккупантов. Теперь бои докатились и до города Н.

Я отмахал пару верст по пыльной дороге среди пустынных улиц, когда сзади раздался знакомый звук трамвайного колокольчика.

- Слава Богу!

Но, к моему разочарованию, транспорт был уже занят. Из окон и дверей вагона торчали черные бушлаты матросов и серые солдатские шинели. На рукавах у пассажиров виднелись красные повязки. Революционные войска!

С ними мне бы не хотелось встречаться, но бежать было поздно...

Двое матросов спрыгнули с подножки трамвая.

- Документы!!! - прозвучал совсем рядом грозный окрик.

Я остановился и принялся судорожно рыться в карманах штанов. Наконец отыскался пропуск.

- Дата просрочена! А ну-ка, гражданин, давай залазь в вагон. Прокатимся до штаба...

С вооруженными людьми лучше не спорить, поэтому я безропотно подчинился. Меня усадили на лавку в центре вагона, рядом с запыленными мешками с картошкой. Сверху на куче лежала шляпная коробка. Браслет на руке сдавил мне запястье. Я кое-как устроился на жесткой скамье и по инерции взял в руки дамский аксессуар.

Со всех сторон меня окружали хмурые лица бойцов революции. Свершившаяся смена государственной власти пока не принесла счастья этим людям. Наверное, должно было пройти какое-то время, а пока вместо старых забот у них появились новые. Хоть фабриканты и помещики-кровопийцы и сбежали за границу, да и господ вроде как больше нет, но...

Внезапно трамвай накрыла большая тень. Совсем рядом сухо щелкнул выстрел.

- Дирижабль!

Солдаты и матросы высунулись в окна вагона и принялись отчаянно палить куда-то вверх. Я тоже осторожно выглянул наружу.

Над нами навис огромный двухпалубный дирижабль. С его борта по трамваю стреляли многочисленные фигурки германцев. Рядом с вагоном раздался взрыв, и несколько бойцов революции повалились на пол.

- Гранаты!

С дирижабля стали одну за другой сбрасывать ручные бомбы. Ослабевшие в полете пули защитников трамвая не могли пробить оболочку огромного аэростата. К тому же, как я слышал, его каркас покрывала специальная бронированная обшивка. Последнее изобретение сделало весьма эффективным участие дирижаблей в боевых действиях.

Еще несколько взрывов гранат и, жалобно тренькнув, трамвай замер на месте. Большинство его защитников было убито или ранено. По сброшенным сверху канатам на землю спустились германские солдаты. И вскоре я вместе с несколькими уцелевшими оказался в плену на борту воздушного судна.

Воистину из огня да в полымя!

***

Вблизи дирижабль оказался действительно громадным. Он имел два этажа, а его оболочка закрывала собой полнеба над нашими головами. На верхнем ярусе воздушного судна располагались технические помещения с мощными моторами, а на нижнем - жилые каюты. По узкому коридору меня отвели в одну из них.

Из мебели здесь имелся стол, пара стульев, пузатый комод и диван в углу. За столом восседал толстый германский офицер в мышиного цвета френче и в начищенных до блеска сапогах. Он пил кофе из маленькой чашки, любуясь сквозь монокль на раскинувшиеся внизу городские пейзажи. Над горизонтом вставало красное солнце. День только начинался.

Кроме офицера в каюте находился человек в черном костюме. Вбежавший следом за мной солдат пригласил его к рации. Даже не взглянув на меня, человек в черном поспешно покинул каюту. Странно, что с ним не было трости с хрустальным набалдашником...