Чёрный крест

Чёрный крест

Чёрный крест.
Часто Люда, ещё девочкой, ходила по городу, заглядывая в окна многоэтажных домов. Мечтала: «Выросту, выйду замуж, будет у меня своя квартира, муж дети».
Мама настраивала:
- Учись дочка - это единственное средство выбраться из нищеты.
Потом, к ним в класс пришла новенькая, и в жизни Людмилы появилась лучшая подруга. Они не могли наговориться, везде вместе.
А когда Оксана с родителями уехали в другой город, долго не виделись. Встретились случайно, в больнице, где проходили медосмотр. Девушки не могли наговориться:
- Люда, расскажи, как ты это время жила? По письмам поняла, что с тобой случилась беда, но ты скрытная, всё только намёками.
- Хвалиться сильно не чем, а жаловаться не люблю. У меня бабушка замужем не была, и мама. Очень не хотела, их судьбу повторить. Без мужа - это всегда виноватая, и крайняя у всех. Поэтому старалась учиться, с парнями не встречалась, всё принца ждала. Восемь классов на одни пятёрки окончила, поступила в торговый техникум, получила красный диплом, в тот же год поступила в институт торговли заочно. На этом всё моё хорошее закончилось. После техникума, устроилась работать в магазин, в гор торге, когда диплом с отличием увидели, направили товароведом. Заведующая магазином встретила, как королеву. Вижу, из кожи лезет, чтоб понравиться. Потом она мне выговаривала:
- Думала раз в институт поступила, из приличной семьи, а ты, голь перекатная во, что не наряди. А мне мама пальто кримпленовое купила в кредит сапоги – чулки, казалось, я очень модная. Работа нравилась, училась с интересом.
Когда Веню первый раз увидела, красавец, галантный, вежливый. Кругом слякоть, сырость грязь, а у него в салоне авто тепло, светло, музыка играет. Вот и захотелось мне отогреться возле сильного парня, и не заметила, как влюбилась.
Новый год пригласила к себе. Подарила Вене на праздник, золотые запонки, израсходовала всю зарплату, хотелось удивить, порадовать. И он как мне тогда казалось, тоже не поскупился, цепочку с крестиком подарил. И с чего я взяла, что она золотая? Просто блестящая, подделка, их на зоне тысячи делали. А у него брат двоюродный сидел в тюрьме, передавал ему на продажу. Через время, утром как - то встала, а мама спрашивает:
- Люда, что это?
Глянула в зеркало, а цепочка и крест почернели. У меня и душа похолодела, как беду чувствовала. Началась зимняя сессия, с Веней не виделись, а тут проблема, забеременела. Я к нему, а он смеётся:
- Неужели ты думала, что меня серьёзно заинтересовала, просто, мать попросила за тобой приударить, чтобы у неё под ногами не путалась. А ты считала, что я на тебе женюсь? Может, ты себя уже и заведующей возомнила? Вот я тебе твоё место и указал. - Он грязно выругался.
На следующий день мне стало плохо в институте, в больнице произошёл выкидыш, срок не большой, но в стационаре неделю пролежала.
На шахте случилась беда, забойщиков завалило, и Веню тоже. Я вышла на работу, с гор торга пришёл приказ, подменить заведующую, пока она с сыном в областной больнице. Тогда из семи выжили двое. Мне хоть и жалко его, но последний наш разговор, открыл важное, заведующей я мешаю. У неё дочка заканчивала торговый техникум, вот она и носилась с ней, как с писанной торбой, а все контрольные меня писать заставляли, стало обидно. С новой силой ударилась в работу, много чему нас учили, реализовала, и стол заказов, и закройщицу в магазин пригласила. За месяц стали, лучшие в городе.
Приехала заведующая, я к ней подписать больничный. Антонина Петровна, прочитав диагноз, почти кричала:
- Куда мать твоя смотрит? Какой институт? Она знает, чем ты в городе занимаешься? Я не выдержала и говорю:
- Если бы не ваш сын, всё в моей жизни было бы по - другому, а если я вам мешаю, уйду, как только вы вернётесь.
- Уж сделай милость, рассчитайся, и не смей моего сына порочить, гулящая. - Я вышла, а она продолжала говорить гадости.
Через день уехала, не было её больше месяца. Приехала, как будто подменили, ластиться ко мне, дочечкой называет, просит:
- Очень Веня тебя видеть хочет, скучает.
- Зачем поехала? Сильно жалею, надо было ей ничего не говорить, рассчитаться, убежать, затеряться, забыть, как страшный сон. У Вени перебит позвоночник, не ходит и только левая рука рабочая. Он мешок зла, только от наркоза отойдёт, материт меня. Но тогда, я ничего не знала, думала, буду стараться, выхожу его, глупая. Почти полгода в больнице, операция за операцией, столько ночей не доспала. Свекровь быстро поняла, что бесплатная сиделка, рассчитала меня с работы. Через год поженились, дали нам квартиру от шахты.
Ни разу за десять лет не извинились ни сын, ни мать. Накричат, обзовут, унизят, а потом спрашивают:
- Почему дутая, ходишь, что тебе ещё не хватает? С жиру бесешься.
Хотелось вернуться в магазин, злится, ревнует, едва уговорила мужа отпустить ночной, в детский сад работать. Кое - как, окончила институт, и ни к чему, не пустит он меня по специальности. Обидно, мама меня очень просила:
- Он тебе сказал, что приударил по просьбе матери, а какой подарок подарил, страшно подумать, чёрный крест. Зачем тяжёлую ношу на себя берёшь? Ведь это на всю жизнь. Я понимаю, жалел бы тебя, а то так. Плохо, что не слушала её, а зря. Как - то свекрови говорю:
- Не любит он меня. - Она смеётся:
- Милые бранятся, только тешатся. Как здоровый был, любила, а теперь, когда ты ему и руки и ноги, всё, он тебе не нужен.
Я уступила, а сейчас, когда и Олеся родилась, вообще со мной не считаются. Золовка несколько раз выходила замуж. Пышная свадьба, с полгода ох, ах, а потом, громкий развод. В институт она даже с третьей попытки не поступила. Антонина Петровна мне говорит:
- Если бы только Лилечка выучилась, уже универмагом заведовала.
Как я устала от них всех, вечно злой, с утра до вечера муж, больной, что с него возьмёшь. Хитрая, изворотливая, свекровь, нужным людям всё из - под земли достанет, а на остальных, как на мусор смотрит. Я для неё из соперницы, превратилась в нахлебницу. Прошу:
- Не несите ничего, что бы потом упрекать, кусок в горло не лезет.
- Ни тебе, сыну приношу.
Не ем. Муж кричит:
- Отравить меня хочешь, убью.
Она плакала, Оксана с ней. Люда продолжала:
- Но самое страшное - это сон. Смотрю в зеркало, а на моей шее чёрный крест висит, пытаюсь его сорвать, но сил нет. Хочу закричать, позвать на помощь, голоса не слышно, убежать, ноги ватные.
Девушка, прижав подругу к себе, утешала:
- Люда не переживай, всё у тебя будет хорошо, вот увидишь. Не может ужас этот без конца продолжаться. На каждого, кто тебя обидел, найдётся ответчик, а тебе защитник.
- Кому я нужна?
-Детям, маме, бабушке, сама себе, в конце концов. Молодая, красивая, умная, ты достойна лучшего и оно придёт в твою жизнь обязательно, это плохое пройдёт, поверь. Всё в тебе самой, нельзя отчаиваться.
- А когда? - Спросила она, вытерев слёзы, с изумлением глядя на Оксану.
- Скоро. - Уверила её подруга, и поспешила на автобус.
В начале июня они встретились. Люда выглядела потрясающе, в модном плаще, синий шарф, как крылья неведомой птицы, трепетали от ветра, её лицо было спокойным, уверенным.
Подруги обнялись.
- Людочка, ты просто красавица!
- Спасибо тебе за всё. Ты оказалась права. Однажды Веня по привычки начал ругаться, кидать, всё, что под руку попадёт, я с девчонками убежала к соседке на третий этаж.
Кто - то вызвал милицию, сильно разбушевался. Наряд приехал, зашли в квартиру, а он ладью хрустальную метнул, парню руку сломал. Милиционер оказался не простой, папа в обкоме шишка, практику у нас в городе проходил. Вызвали скорую помощь, и мужа в психиатрическую больницу отправили. Я забрала всё необходимое, ушла с дочками к маме. В конце мая пришла к нам комиссия с горисполкома, бараки сносят. Маме и бабушке дали квартиру, я подала на развод, и нашу трёхкомнатную квартиру забрали, мужу определили однокомнатную, нам двухкомнатную. Забирали вещи, свекровь кричала:
- Это Вени квартиру, за увечье дали. Пугала, что детям помогать не будут, а мне и не надо, я работаю в новом магазине, товароведом. У свекрови проверка, за проверкой, сняли с должности, бутылки принимает, а гонор никуда не делся. Проклинает меня, обзывает.
Уговорила пойти к милиционеру просить за Веню, дала денег. Я пришла, а он молоденький, неиспорченный, денег не взял. А мне строго говорит:
- Ну, ладно, его мать, по ней давно тюрьма плачет, но вы - то знаете, что он мог убить вас или дочек. За кого просите?
- Поймите он больной, - стараюсь убедить его.
- Вот и пусть лечиться, место ему в больнице. Свекрови передайте, не успокоиться, по ревизии дело возобновят.
- Оказывается, защищая сына, писала во все инстанции. А у Владимира Ивановича, отец в обкоме работает, нашла с кем тягаться, это не Людкину мать на три буквы посылать, и не меня и внучек грязью поливать. Свекрови отпор достойный дали.
- Вот видишь, я же тебе говорила, всё в жизни можно изменить, исправить, главное верить, не унывать, не отчаиваться. Зло всегда будет наказано.
- Откуда ты знала, что я от них избавлюсь?
- Ничего не знала, просто тебя утешила. Мама меня учила:
- Всегда будь с теми, кому сейчас плохо, даже если от них отвернулся весь мир.
- Оксана, чудная ты какая - то, но всё равно спасибо, я всё слова твои помнила, и ждала перемен. Нужно мне урок твоей матери запомнить, и девочек своих научить. У меня теперь всё хорошо, а главное, сон страшный, перестал сниться, про чёрный крест. Помнишь? Подруга кивнула головой.
- Теперь я свободна,- сказала она, широко раскинув руки, казалось, девушка хочет взлететь.
На площади девушки расстались, каждый пошёл своей дорогой. Пройдя недолго, Оксана обернулась и увидела синий шарф, который вопреки всем законам физики, волнами трепетал над головой Людмилы. Превращая её в невиданную птицу, которая вот - вот воспарит над землёй.
- Птица счастья, - подумала Оксана, и довольная пошла прочь.