Дом

Дом

Неизвестно сколько уже я пробираюсь через засохшие заросли травы, репейника и чертополоха. Взмокшие от нескончаемого дождя, лившего не переставая с тех пор, как тронулся в путь. Их пустые стебли столь пропитались водой, что мочили одежду пуще льющегося дождя, истощая вдобавок запах гниющей растительности. Столь густо разросшаяся растительность свидетельствовала о том, что здесь не пасется какой-либо скот. Чему немало удивился, ибо здешние места изобиловали большими стадами. К тому же, женщина, которая посоветовала мне пойти этим путем, заверила о хорошем состоянии дорог, добавив, что я прилично сэкономлю время, если пройду по нему. Я не переставал возмущаться по поводу избранной дороги, не забывая упрекнуть ту которую посоветовала срезать путь. Хотя, быть может, я просто свернул не в том месте и зря упрекаю не повинную в моей беде женщину. По правде говоря ориентирование на местности не было в числе моих лучших качеств и мог заблудиться там, где другому для этого надо было хорошо постараться.

Дорога, если можно так назвать, пошла в гору, вдалеке начали проглядываться деревья и остатки каких-то строений. Предо мной встала деревушка, а точнее что от него осталось. Среди нескольких десяток более менее уцелевших домов, по крайней развалившихся не до такой степени, чтобы их возможно было идентифицировать, было всего несколько каменных. Остальные же были некогда сооружены из сруба, а ныне превратились в гниющие нагромождения брёвен, изъеденные насекомыми и временем, готовые обрушится от одного толчка. Переплетенные слишком разросшимися деревьями они, казалось, держались лишь благодаря им, будто старики подпертые костылями и тростями. Кровля большинства из них, видимо, некогда была из соломы, что придавало посёлку довольно таки древний вид, уводя в те времена, когда человечество не знала современных строительных материалов и было вынуждено строить жилища из того, что давала окружавшая природа. Пытаться искать укрытие под этими прогнившими строениями было чревато риском быть схороненным под грудой гниющей древесины. О том, насколько велика была деревня приходилось лишь гадать. До сих пор уцелевшие развалины, видимо были последними домами, у которых, благодаря уходу их жильцов, было больше возможности застать меня, а точнее мне их. Судя по рвам от погребов, которые ещё долго остаются даже после того как надземная часть строений исчезнет, селение насчитывало несколько сотен домов, если не больше. Что по сравнению с нынешним её состоянием навевало грусть. Воистину, ничто не устоит пред гнетом времени, рано или поздно оно заберет всё в небытие, перед ним бессилен самый прочный камень и не хватит памяти всех народов, чтобы донести потомкам деяния предков из глубин веков.

Внезапно поросль начала редеть, пока не стала похожа на ровно постриженный газон. Окультуривание пейзажа шло к одному дому, создавая вокруг него как-бы зону ухоженной местности. Сам дом разительно отличался от тех развалюх, разбросанных по округе, отличный не только хорошим состоянием, но и конструкцией. Изрядно приподнятый над землёй кирпичный кладкой, он был выше любых домов, которые строили в округе. Наличие небольших прямоугольных окон на цоколе, означало как минимум о просторном подвале, а быть может и полноценном подземном этаже. Сам дом был обшит досками, ровно уложенными и пригнанными друг другу с удивительным тщанием. А окна и двери – явно вышли из под рук истинного мастера. Крыша из настоящей черепицы, чей красно-коричневый цвет, хорошо сочетался с бледно-жёлтыми цветами стен, создавая контраст домашнего уюта, что на мой взгляд было лишним, ибо в такую погоду самый непрезентабельный сарай покажется подарком судьбы. Несмотря на то, что дом был сделан на совесть, он был скуден на всяческие орнаменты и резные узоры, довольно частые в архитектуре здешних мест, наталкивая на мысль, что хозяин придерживался минималистичного стиля.

Представшее зрелище казалось крайне странным, непонятно кому в голову пришло жить в такой глуши. На строительство в такой дали мог решиться лишь закоренелый отшельник или полоумный, а встреча с каким из них хуже не хотелось даже думать. Поэтому я решил попросить у хозяина приют только чтобы переждать дождь и согреться у камина, оставаться на ночлег не было и в мыслях. С надеждой на то, что владелец окажется понимающим человеком, я постучался в дверь. Дубовые двери на стук ответили лишь глухим эхом. Не добившись результатов позвать кого-либо после нескольких перестукиваний и окриков, я открыл дверь и зашёл внутрь.

Прихожая с гардеробом слева и небольшой ванной справа, выступали отдельной пристройкой. Со стороны ванной располагалась кухня, со своей печью, служившей для приготовления пищи. По другую сторону небольшая гостиная с камином и спальня с большой кроватью. Внутри хоть и было чисто, но пахло стариной. Вся утварь будто сделана пару столетий назад. Самым современном, что удалось разглядеть, была масляная лампа.

Хозяина дома не оказалось, а где он запропастился оставалось не ясно. Внутри было ничуть не теплее, чем на улице, как видно здесь давно не топили. Я занёс охапку дров, растопил камин, снял с себя мокрую одежду и укутавшись одеялом в мягком кресле уснул опаянный теплом жаркого очага. Проснулся лишь к утру следующего дня. В очаге неуверенно тлели угольки, а входная дверь колыхалась на ветру. Поначалу подумав, что объявился хозяин, однако увидев отсутствия кого-либо ещё, я не на шутку забеспокоился. Дверь была очень хорошо сделана, чтобы вот так запросто открыться и открывалась наружу, а значит нужно наличие хотя-бы открытого окна, чтобы быть распахнутой от сквозняка, если только кто-то не открыл её намеренно. Пробирала дрожь от мысли, что кто-то ходил рядом со мной пока спал. Внешний обход дома подтвердил, что кроме меня тут никого нет.

Проливной дождь обрушившийся с новой силой вынудил не спешить продолжать путь, а накативший голод поддерживал эту мысль. На кухне не было ничего съестного и пришлось спуститься в подвал в поисках еды. Подвал оказался соразмерен самому дому, однако маленькие оконца, прибывавшие в очень грязном состоянии, практически не давали освещения, поэтому пришлось орудовать фонарём. Вдоль стен шли полки, заполненные всяческими овощами, сушеными ягодами, травами, селениями, вяленой рыбой, засоленным мясом. Увидев столь обилие припасов, я без угрызения совести взял, чтобы сделать себе завтрак. Однако, не доверяя своему слабому желудку, решил всё тщательно приготовить и ничего есть сырым. Хоть и большинство продуктов были первой свежести, как если бы их завезли буквально вчера, мне не хотелось отравится в такой глуши. Простая лихорадка могла приковать к постели, а задерживаться здесь вовсе не хотелось.