Фея Лунного света

Фея Лунного света

В одном лесу жила была снежная фея. День-деньской летала она по полянам и рощам на белых, пушистых крыльях. Из ельника мчалась в березняк, из дубравы — в сосновый бор. Не покладая рук трудилась фея: каждый листик, каждую былинку укрывала пушистым белым одеялом, чтобы ни одно деревце, ни один цветок не погиб, чтобы в норах сладко спалось ежам и барсукам, чтобы ящеркам и улиткам снились волшебные зимние сны. А чтобы даже ночью в лесу было красиво и светло, она усердно осыпала засыпанные снегом поляны лунным серебром. И потому ее прозвали Фея Лунного света.

Хотя холод не мог причинить вреда фее, носила она нарядную коротенькую шубку, серые меховые башмачки с вытянутыми носами и островерхий колпачок. Она же все-таки фея Лунного света, а не какая-то там букашка. И все равно она была очень маленькая и хрупкая, так, что даже воробей мог бы ее обидеть. Но воробьи и синицы, овсянки и снегири дружили с феей. Она исправно следила, чтобы у птиц всегда хватало зерен в кормушках, чтобы укрывающий землю пушистый снежный покров не превращался в колючий наст, и олени с зайцами могли бы добывать себе корм.

 Вечерами фея Лунного света садилась на ветку, смотрела, как поднимается над лесом молодой месяц, и мечтала когда-нибудь, может быть, в другой жизни, покачаться на его сияющем полукруге, словно на качелях. А пока она вместо качелей использовала ветки деревьев и висящие на них сосульки.

Однажды зима почему-то не задалась: снег сначала выпал и лег на землю мягким, пушистым покровом, но потом наступила оттепель, и все растаяло. Фея с грустью смотрела, как убегают ручьями результаты ее трудов.

 — Ничего, это ведь только начало зимы. Еще выпадет много снега, — успокаивала она себя.
Но шли дни, а снег все не падал, и не падал, а, между тем, становилось все холодней, и холодней, и в один из дней фея проснулась от того, что вся дрожит от холода.

 — Как это может быть? — не могла понять она. — Я же снежная фея. Я не могу замерзнуть. И что же станет с моими подопечными: цветами, деревьями и животными. Они же все погибнут. Тем более, оттепель была такой сильной, что многие ежи, барсуки и медведи проснулись и даже мое колдовство не сумело их вновь погрузить в сон.

И тут она услышала чей-то зловещий смех.

 — Кто здесь? — испугалась фея.

 — Это я. Лютая стужа! Я пришла, чтобы погубить твой лес. Уж больно хорошо вы тут живете. Уж слишком ежи и барсуки, зайцы и олени, снегири и синицы, деревья и цветы привыкли к твоей заботе. А мне это совсем не по нраву. Все эти мелкие мохнатые и пернатые устраивают такой шум, что у меня аж голова болит. А зима — это время тишины!

Огляделась фея и увидела огромную уродливую старуху с седыми, развевающимися на ветру космами и в ледяном плаще, ощерившемся сотней мелких сосулек. Своим волшебным посохом старая ведьма выстуживала землю, высушивала соки в древесных стволах, доставала в глубоких норах ежей и барсуков, выгоняла из заледеневших дупел куниц и белок. Превращала остатки подтаявшего снега в крепкий ледяной панцирь, чтобы те из животных, которые, не страшась холода, гуляли по промерзшим полянам и рощам, не сумели добыть себе корм и погибли от голода.

 — Убирайся отсюда! — сжала маленькие кулачки бедная фея Лунного света. — Мы тебе не рады.

— Кто это мы? — рассмеялась старуха. — Где же все твои друзья, о которых ты так заботилась? Попрятались и разбежались?

 — Неправда! — возмутилась фея. — Это ты их всех разогнала и заморозила. Не бывать по-твоему!

Напрягая свои слабые силы, фея Лунного света стала кликать снежные тучи, чтобы ослабить стужу и укрыть от мороза лес. И тучи послушались ее. Снег повалил густыми мягкими хлопьями. Сколько Лютая стужа не старалась, она не могла его остановить.

 — Ах вот ты какая! — возмутилась Лютая Стужа. — Ну, берегись!

Она бросила в фею огромную, острую сосульку, и маленькая, тоненькая ручка снежной феи, в которой она держала свой посох, превратилась в ледышку и разбилась на много крохотных льдинок, а сама фея почувствовала, как ее тело цепенеет и его подхватывает вьюжный ураган.

«Что со мной? Неужели я умираю? Что же будет с моим лесом?»

Когда же она снова открыла глаза, то с удивлением обнаружила, что сидит на мягком обруче, отдаленно напоминающем лунный серп. Обруч раскачивался на ветвях елки, которая стояла совсем не в лесу, а в освещенном множеством ламп просторном зале. Вокруг толпились люди, а рядом с ней на ветках, полках и в корзинах висели, лежали и сидели необычные, ни на что непохожие и явно ненастоящие зверушки. Елка тоже оказалась искусственная. В некоторых украшениях, правда, присутствовали веточки, сучки или солома, но все ягоды, снежинки, медвежата, зайчата, ежики, снегири и синицы, клоуны и балерины были сделаны из неведомых и материалов.

 — Где я? Что со мной? Куда это я попала?

 — Глупая, разве ты не знаешь? — высунул язык клоун в белой маске, от которого почему-то осталась только голова. — Это магазин елочных игрушек. Ты теперь — одна из нас.

Снежная фея попыталась пошевелиться, поняла, что не может, и очень сильно испугалась.

 — Подожди, — успокоила ее еще одна фея, которая в зеленом нарядном платье и таком же, как у Феи Лунного света, колпачке сидела на стеклянном шаре. — Вот наступит ночь, и ты сможешь немного размяться. А пока нам надо притворяться, что мы не настоящие.

  Весь день фея висела на ветке, смотрела по сторонам, разглядывала людей, пыталась понять, что они делают.

Люди приходили разные: маленькие и большие, грустные и веселые, и они очень отличались от тех, которые иногда посещали ее лес. Они не катались на лыжах, не разводили костры и не стреляли из ружей. Они гуляли по магазину, рассматривали игрушки и другие подарки, а все дети просили им что-нибудь купить. Некоторых из тех зверушек, клоунов, балерин или фей, снимали с веток и куда-то уносили. На их место женщины в одинаковых фартучках вешали новых.

Вечером, когда магазин закрылся, и все люди ушли, игрушки начали оживать. Птицы разминали крылья, ежики свертывались клубком и разворачивались обратно, балерины опускали затекшие за день руки и ноги и устало садились на ветки или прямо на пол. Снежная фея подумала, что ей еще повезло: она сидела на своем белом обруче, немного похожем на лунный диск, а ее подруга ловко балансировала на стеклянном шаре.