Иримэ

Иримэ тяжело вздохнула и сочувственно прошептала:

— Мне жаль.

— Мне тоже, — Ариан повернулся и увидел, как она растирает левую ладонь. — Что означает боль в руке?

— С тобой говорит огонь предков?

— Иримэ, не пугай меня, — устало попросил он. — Просто объясни.

— Это значит, мальчик мой, что древние духи, — она дотронулась до груди короля темных эльфов. — Уже знают то, что тебе еще только предстоит почувствовать сердцем и принять головой. Эта боль — предупреждение от предков: ты можешь слишком легко потерять доверенную тебе пару. Это благословение и проклятие, Ариан. Но не волнуйся, — она похлопала ладонью по груди. — К любой боли привыкаешь.

Даже к той, что прожигает сердце, разрывая его на маленькие кровоточащие лоскутки. Иримэ провела по левой ладони и улыбнулась, вспомнив Араторна, душу, доверенную духами предков.

Примерно тысячу лет назад молодая эльфийка громко стучала каблучками по вымощенной камнями дороге деревни эльфов. Она наслаждалась последними часами бремени свободы.

Ее предприимчивый и жадный до золота отец устроил аукцион, где лотом была юная Иримэ. Песни воспетые красоте эльфийки достигли земель гномов, сам король маленьких существ пожаловал на торги в спрятанную на краю границы с миром людей деревню. Юная Иримэ грустно улыбнулась, сложно было представить, что кому-то удастся перебить ставку баснословно богатого короля гномов, властителя шахт наполненных драгоценными камнями.

Гуляя по родным местам, она прощалась с домом и землей, с сочувственно кивающими соседями, запахом свежеиспеченного хлеба из пекарни на центральной улице, цветущими персиковыми садами на краю деревни и с фонтаном стрекочущим песни эльфийской магии.

Но у Судьбы были другие планы на Иримэ. В деревню на золотой колеснице запряженной тройкой лихо мчащихся вороных коней въехал наследник, будущий король эльфов. Иримэ услышала сзади звуки нестихающего грохота и обернулась: прямо на нее, поднимая облака пыли, на скорости неслись черные кони, будто земля разверзлась и сам дьявол на трехглавом драконе появился перед ней.

Девушка не успела опомниться, как оказалась в золотой колеснице прижатая к сверкающему бриллиантами камзолу Араторна. В ту секунду она верила, что он стал благословенным спасением от короля лесных гномов. Наследный принц был молод, обаятелен и красив, но какой бы властью ни обладала Судьба и она редко попадает в яблочко трижды.

***

Араторн взял фужер за длинную, тонкую ножку, проследил за представлением пузырьков, закрыл глаза и сделал несколько глотков нектара. Прилетела маленькая птичка с фартуком цвета багряного заката и яркой бирюзовой полоской вместо бабочки. Она бесстрашно устроилась на согнутом локте владыки светлых эльфов и протрещала заливистый куплет. Кажется, даже поклонилась перед тем, как задрать клюв. Араторн почесал пальцем оранжевое брюшко, и птичка улетела.

— Как моя Иримэ?

— В молитвах о твоем здоровье, — ответил Ариан и сделал глоток шампанского.

Араторн смотрел сквозь пространство в прошлое.

Наследный принц земель эльфов, будущий король был известным коллекционером, он собирал драгоценные камни, произведения искусства, ценные вещи по всем четырем сторонам иного мира. Каждый раз, когда коллекция пополнялась, Иримэ весело смеялась над ним, звонко целовала в щеку и называла сорокой.

Она стала главным экспонатом, самым ценным сокровищем. По утрам Араторн просыпался на рассвете и будил ее, желая заглянуть в сверкающие синими сапфирами глаза. Она громко зевала, с ухмылкой гладила колючую щеку, отворачивалась и снова засыпала.

Если бы он мог. Он закрыл ее в золотой клетке и любовался при каждой возможности. Иримэ так и говорила ему — чувствую себя запертой птицей, петь не могу. Он улыбался и крепко прижимал податливое тело.

Если бы он мог. Он закупорил ее запах в медальон и носил не снимая. Иримэ прятала пальцы в его волосах и смеялась — куда я от тебя денусь, смотри, я привязана серебряной нитью к твоему запястью.

Если бы он только мог. Он поместил ее звонкое сопрано в скрипку, ласкал плечом, нежно водил смычком и мял пальцами струны. Иримэ легко целовала припухшие губы, клала голову на грудь и молча засыпала.

Араторн вернулся из воспоминаний: снял перстень с красным алмазом, аккуратно положил его на стол, медленно стянул белую перчатку и продемонстрировал левую ладонь:

— Такое проклятье ждет и тебя, — вены на коже вздулись и свили темно-фиолетовую паутину.

Ариан равнодушно посмотрел на искалеченную проклятием или благословением ладонь, взял со стола спелую сливу и откусил мякоть, чувствуя, как сладкий сок растекается по губам.

***

Араторн знал, его Иримэ рядом. Ноющая боль в левой ладони утихала с каждым шагом, приближающим его к черному замку. Один за одним осколки, царапающие кожу, покидали привычные места, уступая власть приятному теплу. Его сердце грохотало в груди, привлекая внимание всех эльфов. Но Араторну было все равно: «Пусть все слышат! Его Иримэ здесь!» Его не волновали выстроенные в две ровные шеренги воины темных эльфов, он лишь мельком заметил нацеленные на него стрелы лучников на каменных стенах.

Как только Араторн переступил порог замка, он обратился напрямую к ее разуму:

— Иримэ! — от безмолвного вопля отчаяния на виске выступила синяя вена. — Иримэ!

Араторн окинул чудовищным взглядом всех собравшихся в главной зале. Темные эльфы опускали головы, превращаясь в пепел от дикого огня пылающего в глазах владыки светлых братьев.

— Через столько лет поисков я нахожу тебя здесь? У ног моего врага! Иримэ! Где ты?

Она стояла в сапфировом длинном платье в цвет ее, все реже и реже снившихся Араторну, глаз.

— Ты еще не остыла за тысячу лет? Иримэ! — с мольбой он прошептал: — Скажи хоть слово.

Она медленно повернулась и посмотрела на него бесцветным взглядом.

— Иримэ, — Араторн закрыл глаза, их разъедала боль непролитых слез.