История, в которой не было меня

Третий лишний

Уже несколько лет я ходил на его могилу. Понятно дело, что гостинцы, которые я приносил, растаскивали либо животные, либо бомжи. Тем не менее, я никогда не скупился.

Все шло своим чередом. Я все так же получал свою зарплату, может, чуть больше прожиточного минимума, и делил квартиру с матерью-алкоголичкой. Ходил на киносеансы в дни скидок, конечно же, один. Так удобнее. Как ни странно, мне нравилось, когда с одной стороны кто-то посапывал, время от времени просыпаясь и косясь на соседние места, не видел ли кто его спанья или не слышал ли кто его храпа. С другой стороны – две подружки. Одна сидит и внимательно смотрит на экран, а вторая то по телефону поговорит, то в беседу ударится, то начнет глупые вопросы задавать. Спереди поднимается галдеж, а люди сзади требуют тишины, так же переходя на крик. Меня никто не замечал, но я видел и слышал многих. Мне нравилось. Момент социального единения.

Когда ходил в кафе с кем-то, я не делал заказ, даже если за меня предлагали заплатить. Говорил, что уже поел, и это зачастую была наглая ложь. У меня с утра, бывало, ни крошки в рот не попадало, но тем не менее я отказывался. Не хотел проедать чужих денег, и тратиться много на еду не считал важным. Зато бережно показывал свою общность с людьми. Одновременно хотел быть с ними и держаться от них подальше. Сам с трудом понимал, что же случилось с моей головой, моими мыслями. Наверно, меня оглушило ударной волной от неожиданного знания, и я никак не мог прийти в себя.

Жизнь виделась мне огромной пропастью, которая пожирала каждого. Один за другим люди вспыхивали, словно яркие огоньки, а затем проваливались в темную щель и исчезали. Лишь единицы по какой-то неведомой причине задерживались, но никто точно не знал, когда они пропадут в вечно голодном зеве бездны.

Я застыл у могилы. Уже с неделю сквозь серую массу облаков не прорвался ни один лучик солнца. Ни один лучик солнца не касался унылого города. Земля истосковалась по свету и теплу. Душа истосковалась. У меня не хватало сил даже шагу сделать. При каждой нашей бессловесной встрече хотелось лечь рядом с аккуратным холмиком, зажмуриться и никогда больше не открывать глаз. Здесь так хорошо. Недавно в старенькой церквушке, у которой располагалось кладбище, звонили колокола. Пусть и была она маленькой, шуму наделала немало. Стаи птиц всполошились и, резво махая крыльями, устремились в небо. Земля под ногами ожила. Я не сомневался, что виной этому всего лишь непривычность моих ушей к столь громким звукам. Но что странно, хаос вливался в осевшую в этих местах атмосферу. Колокола умолкли. Где-то неподалеку в нерешительности каркали вороны, и порой ветер осторожно пробегал по кронам лип. Когда он проносился возле меня, в нос ударял запах поздней осени – грязи и гниющих листьев. На кладбище воцарился покой.

– Здравствуйте! – услышал я за спиной и обернулся.

Голос принадлежал невысокой молодой женщине. Она с улыбкой смотрела на меня, но я на всякий случай огляделся. Однако она обращалась именно ко мне. Это удивило вдвойне, ведь я понятия не имел, кто она.

Хоть незнакомка и сказала всего одно слово, в её речи слышался легкий акцент. Держалась она тоже по-особому, её осанка и выражение лица выдавали воспитание не наших мест.

– Яна Ивановна Флухтманн, – представилась она и протянула руку.

Я представился в ответ и пожал её ладонь.

– Заходила к вам домой, но дверь открыла не особо дружелюбная женщина, – затараторила она. – Оскорбила меня и прогнала прочь.

– Моя мама, – выдавил я улыбку.

– О! ­– её огромные ледяные глаза оценивающе скользнули по мне. – Я надеялась, что просто неправильно записала номер квартиры.

Повисла неловкая пауза.

– Вы что-то от меня хотели? – поторопил я её.

Яна Ивановна снова улыбнулась и смущенно кивнула.

– Вы меня не помните?

Я задумался. Не имел дел с иностранками. Возможно, когда-нибудь в клубе? Я взглянул на неё и мотнул головой. Не похожа она на любительниц подцепить парня на вечерок.

– Крестная фея? – уставился я на собеседницу.

– Что?

Яна Ивановна звонко рассмеялась. Стало не по себе, ведь мы стояли на кладбище, месте, где предполагалось скорбеть. Она заметила мое смущение и прикрыла рот рукой, прыская смешки в ладонь. Та ещё хохотушка!

– Скажешь тоже! – наконец успокоилась она. – Значит, не знаешь?

Теперь её взгляд был испытующим. Она решала, шучу я или говорю правду.

– Хотя откуда тебе помнить, – издала она печальный вздох.

Мы с ней успели перейти на «ты». Хотя я нормально и двух слов не сказал. Меня всегда поражали такие свойские люди. Словно все для них братья и сестры. Словно нет на земле человека, который бы сделал им плохо. Словно со всеми они знакомы уже тысячу лет. На секунду показалось, что передо мной стоит Кэрри.

– Может, посидим где-нибудь? – предложила Яна. – Здесь ветер продувает насквозь!

Я застыл в нерешительности. Странная она какая-то. Не оказалась бы сумасшедшей. С моим везением можно ожидать самого худшего из возможных исходов этой встречи.