Как Анютка-затейница ветер поймала

Как Анютка-затейница ветер поймала

Некоторое время из-за резных дубовых дверей — в две Анютки вышиной, и по верху еще медный оклад пущен — доносился только ладный, в дюжину носов, храп. Девушка заглянула было в щелку, но взгляд тут же уперся в мерно вздымающееся пузо, которое самым наглым образом загораживало весь обзор. Анютка бросила попытки разобрать, что творится в палатах, и нервно закусила губу. За то время, пока Ивашка шастал середь послов, засланных к отцу из соседнего княжества, можно было на речку сбегать, искупнуться да еще карася нижней рубахой изловить.

— Анютка, помоги!

Заслышав шепот брата, девушка изо всех сил потянула за медное кольцо, намертво вкрученное в мореный дуб двери. Та охнула и с неохотой поддалась. Ивашка, мальчонка лет двенадцати, рыбкой выскользнул в коридор и тут же привалился спиной к снова бухнувшей двери — того и гляди, стечет по ней, на полу ковриком разляжется.

— Ну?!

— Во! — Ивашка протянул сестре все еще подрагивающую ладонь, на которой блестел тяжелый золотой перстень с княжьим гербом: двуглавый волк, попирающий змею. — Проспорила!

— Ух ты-ы… — Анютка, даже забыв расстроиться, так и сяк вертела перстень в пальцах. — Неужели с того бородатого снял?

— А как же, — Ивашка подбоченился. — С главного, как и уговорились! Папка-то им вчера славный пир закатил, все перепились и задрыхли, где сидели. А энтот с бородой, ужа ему в штаны, лежит себе на лавке, руку с кольцом под щеку подложил и еще посапывает с улыбочкой, будто медовуху во сне видит! Ну, я его пощекотал перышком из-под лавки, он разохался, перевернулся, руку чуть не до пола свесил. Я перстенек свинтил — и драпать. Уж больно чудно он храпеть начал, с пересвистом…

Анютка налюбовалась кольцом и сунула в карман, решив, что при случае подкинет его бородачу в чересседельную суму.

— Ладно, богатырь, теперь ты загадывай!

По лицу брата начала расплываться мечтательная улыбка.

— Не-не-не! — сразу осадила его девушка. — У мамки зелье, от угрей заговоренное, таскать больше не буду! И в курятник не полезу, не надейся. И лягух портами ловить не стану!

Улыбка потрепыхалась и сникла.

— Ишь, привереда какая! Тогда сама себе задание сочиняй.

Анютка задумалась.

— Чего-нибудь непростое надо! И покрасивше. Чтоб с подвывертом.

— С подвы-ывертом? — протянул брат, запустив пятерню в жесткие, как солома, и такие же светлые волосы. — Ну, слушай…

***

Всю дорогу до леса Анютка ругала себя предпоследними словами (последние традиционно предназначались брату). Ну что бы ей стоило сразу отшутиться — мол, ересь какую выдумал! Подумаешь, слазила бы разок в болото, лягух бы пошугала. Не впервой. А теперь… Девушка невольно поежилась. Такой спор выиграть — проще на конек отцовского терема забраться. И с пустыми руками возвращаться нельзя — Ивашка засмеет. Взялась, мол, да не сдюжила…

Анютка гордо вскинула курносый, в звездочках веснушек, нос. Не для того она княжьей дочерью уродилась, чтоб перед трудностями пятками мелькать! Ежели ее беде только злая ведьма, в самой чаще живущая, пособить может, — значит, путь ей в энтую чащу…

Июньский зной замесил в лесу такое марево, что, кажется, повесь в воздухе ложку — так висеть и останется. На соснах то тут, то там мерцали бусинки смолы, на пожелтевшем мхе лежали широкие солнечные полосы. Одуревший от жары, еле волочащий лапы заяц перебежал Анютке дорогу и, не обратив на девушку никакого внимания, скрылся в придорожных кустах.

— Малинки бы…

Анютка вздохнула, но, рассудив, что малинка, в отличие от зайца, не сбежит, свернула с тропки и углубилась в чащу. Деревья здесь стояли так плотно, что иногда девушке приходилось делать крюк шагов в двадцать, прежде чем удавалось отыскать просвет между кряжистыми стволами. Стало заметно темнее и прохладнее: кроны, переплетаясь над головой густым шатром, с ленцой пропускали солнечный свет. На землю падали редкие золотистые брызги, но и они тут же тухли, накрытые могучими зелеными тенями.

Анютка приметила рассеченную молнией черемуху и кивнула ей, как старой знакомой. Черемуха в ответ взмахнула белопенным рукавом и словно чуток подалась назад, открывая вход на широкую сумрачную поляну. Посреди поляны, в кольце из палок с насаженными на них черепами, стояла избушка на курьих ножках.

Девушка постучала по ближайшему черепу ногтем. В пустых глазницах полыхнуло по синему огоньку, но как-то неуверенно. Анютка сочувственно тряхнула косой.

— Что, не подливает вам хозяйка маслица? Бедненькие… Так, ладно. Как же там… Все время забываю… А, вот! Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом.

Равнодушие избушки было полным и безоговорочным — на заднем окошке даже ставня не скрипнула. Анютка возмутилась до глубины души.

— Слышь, избушка? Вертайся к лесу задом!

Нет ответа.

— Избушка-избушка, повернись к лесу черным крыльцом, где еще метла валяется!

Нет ответа.

Анютка в задумчивости почесала кончик носа.

— Ай, балда! Здесь же со всех сторон лес. Избушка-избушка, повернись задом к дальнему дубу, на котором еще колокольчик висит и лапоть на ветку покладен!