Колдовстворец

Часть двадцать вторая. Михаил Рословский

Юноша, самовыражайтесь быстрее.

Цитата из кинофильма «Покровские ворота».

      Новогодние праздники пронеслись как один день. Я не успевала фиксировать события, просто отдаваясь в полное распоряжение времени. Новый год я встречала не дома, напившись у Алины. Ее родители, в отличие от моих, встречали Новый год за границей. Кажется, в Германии или Франции. Я точно не помнила. Поэтому тридцать первого декабря я, Алина и Владимир пили, сидя на улице. А на улице только потому, что мне было слишком жарко дома. Я запивала свое горе, вспоминая все плохие события уходящего года. В двенадцать, когда по телевизору выступал президент, мы из горла хлестали шампанское, тесно прижавшись друг к другу. Это была вторая (или третья?) бутылка, поэтому я была изрядно разгорячена.

      Окончательно замерзнув, мы переоделись и, взяв деньги, пошли кутить по городу. Таких как мы было достаточно много, чтобы затеряться в толпе. Мандарины, шампанское и снег. Море белого снега, в который я заваливалась при каждом удобном случае. Владимир каждый раз меня поднимал, но вздыхал так, что мне становилось немного неловко. Он вообще был самым трезвым из нас. Алина следила за мной, зная, как мне тяжело справляться с собственными проблемами.

      Домой мы вернулись только в пятом часу ночи. Я сама разделась и, забравшись в выделенную мне кровать, отключилась до девяти часов утра.

      В девять позвонила мама, спросив, когда я вернусь. Делать адекватный голос, когда у тебя жутко болит голова, а язык еле ворочается от выпитого алкоголя, оказалось весьма трудной задачей. Но выполнимой. Сказав, что вернусь сегодня часов в девять вечера, так как мы хотели устроить праздничный ужин, я отключилась и погрузилась в сон.

      Каждый день праздничных каникул — это постоянные прогулки по городу, занятия зельеварением до четырех утра и слезы, когда засыпаешь. Блэра я не видела. И ничего о нем не слышала. Впереди маячил турнир, поэтому голова была забита чем угодно, но только не Блэром. Вру, верно, но не плевать ли?

      За день до отъезда мама сказала мне собираться.

      — Зачем? — спросила я, пытаясь очистить котел от зелья, которое я испортила. Сумки давно были собраны.

      — После твоего турнира будет банкет в честь победителей. В чем ты собираешься на него идти? — я скривилась. Мой внешний вид — это мамина больная мозоль. Второго января, пребывая в гостях у Алины (теперь без ночевки и Владимира) я осмелилась покрасить волосы в темно-зеленый. Он мне не шел, но мне было плевать.

      — В одежде. Если подробней, то в джинсах. Мам, зельеварам плевать, в чем ты явишься на этот банкет! — поставила я котел на стол. Были видны разводы, поэтому я достала самое ядреное моющее средство, которое у меня вообще было. Водой эту гадость не вывести.

      — Таня, немедленно собирайся! Я все сказала! — выбора не было. По магазинам меня таскали целых три часа. Мама с деловитым видом оглядывала полки, что-то просматривала, вертела. Я косилась в мужские отделы, даже иногда сбегала в них, смотря различные майки и рубашки. Даже кое-что купила, пока мама не видела. Продавщицы странно на меня косились, но я их игнорировала.

      Мама не замечала пакетов, которые я таскала с собой, о чем-то тихо переговариваясь с Николаем по телефону. Иногда она фотографировала некоторые платья и отправляла их отчиму. Но практически всегда после полученного сообщения их откладывала. Лишь в последнем магазине она выбрала одно темное платье, оттенок которого я не разглядела, сидя на одном из диванов в углу и читая книгу, подаренную Николаем.

      — Таня! Подойди сюда, — я отложила книгу, встала и подошла к маме, которая поджала губы при одном взгляде на мои волосы. Платье было самым обычным. Ничем не отличалось от других, точно таких же. Черное, оно смотрелось на мне так же, как и остальная одежда. Но мама при одном взгляде на меня в этом платье тут же достала кошелек.

      — Что в нем такого, что ты решила его купить? — задала я рациональный вопрос, когда мы ехали домой.

      — Ты слишком самокритично к себе относишься. В нем ты выглядишь прекрасно, — улыбнулась мама, поворачивая к нашему дому. Я не стала ей говорить, что дело не во мне, а в платье.

      В почтовом ящике обнаружила записку. Отдай мне мое сердце обратно. Я покраснела, но возник один вопрос. Как этот загадочный аноним узнал, где я живу? После расспросов друзей я узнала, что они о моем новом адресе никому не рассказывали. Я аккуратно свернула листок пополам и убрала его в шкаф выдвижного стола. Это не так важно, как турнир, который ближе и ближе с каждым часом.

      Никогда не думала, что у меня будет тайный поклонник.