Крестик

Крестик

К Р Е С Т И К.

Первая треть этого ничем не примечательного суточного дежурства для сторожа Ивана Петровича прошла как обычно - буднично, суетливо и незаметно быстро. Как всегда, без четверти восемь утра он уже был на объекте, новом детском садике, ударными темпами построенном в позапрошлом году на окраине нового городского микрорайона. Передача смены давно уже была отработана до автоматизма и занимала не больше пяти минут. Расписаться в нескольких журналах, проверить ключи, убедиться в исправности аппаратуры видеонаблюдения и охранно-противопожарной сигнализации, выслушать короткие устные комментарии. Уже включившись в работу, еще 5-10 минут, пока сдающий смену одевался, собирал и укладывал в сумку личные вещи, Петрович позволял себе пообщаться с коллегой на отвлеченные темы. После его ухода поговорить о чем –либо, не касающемся работы, в принципе, было не с кем и некогда.

Обязанности сторожа в дневное время существенно усложнялись и обременялись множеством дополнительных и непродуманных вахтерских и полуадминистративных функций - контроль пропускного режима, фиксация времени пребывания на территории автомашин, доставлявших продукты, новую мебель или канцелярские товары, соблюдение антиковидных правил и ограничений. Их добросовестное исполнение почти всегда сопровождалось суетой, неразберихой и разными недоразумениями. Только с наступлением послеобеденного тихого часа появлялась первая реальная возможность присесть, расслабиться и передохнуть в относительном затишье. В это время все внимание автоматически переносилось на мониторы видеонаблюдения, вся обстановка на территории и внутри здания контролировалась в основном дистанционно, с помощью полусотни видеокамер.

На экране, транслирующем изображение с камеры №42, установленной в группе «Ласточки», заметил необычную для тихого часа активность. Несколько минут назад туда проследовала одна из самых одиозных «мамочек», которую Петрович за время работы имел несчастье неплохо узнать и оценить не с самой лучшей стороны. Анжела Георгиевна, тридцатипятилетняя блондинка яркой, вызывающей внешности, проходя мимо комнаты сторожей, не здороваясь и не поворачивая головы, удосужилась лишь еле слышно прошипеть: «За ребенком!». Петрович уже привык к подобному поведению этой мамочки и в душе даже сочувствовал ее мужу Николаю Александровичу, довольно успешному и состоятельному бизнесмену.

Подкатившись в удобном кресле на колесиках вдоль длинного стола к нужному монитору и переведя изображение в полноэкранный режим, пенсионер МВД с интересом наблюдал происходящее в группе. Посреди игровой комнаты, расположившись квадратом о чем-то энергично спорили воспитатель группы Елена Николаевна, ее помощница (нянечка) Земфира, заместитель заведующей Анна Сергеевна и возбужденная Анжела Георгиевна с трехлетней дочкой Анфисой на руках. Звука не было, тему и характер дискуссии можно было предполагать лишь по эмоциональным жестам ее явно перевозбужденных участниц. Периодически все они, опустив головы разбредались по игровой комнате, или выстроившись гуськом на несколько минут исчезали в спальной или туалетной комнате. Возвратившись, снова выстраивались квадратом и продолжали спорить, помогая себе выразительными жестами. Петрович сделал вывод, что инициатором разборок наверняка снова стала Анжела Георгиевна, предмет спора не стоит ни выеденного яйца, ни его личного или служебного внимания. Единственное, пожалел детей, которых спорящие раньше времени вероятнее всего разбудили своим криком. Переведя работу монитора в обычный режим, откатился с креслом назад, ближе к телефону и кнопкам входных домофонов.

Спустя несколько минут, с перекошенным от ярости лицом и плачущей Анфисой на руках, Анжела Георгиевна быстрым шагом проследовала на выход из садика. Когда вслед за ней по коридору в сторону здравпункта, побледневшая, с заплаканными глазами, медленно, словно из последних сил, прошла нянечка Земфира, Петрович интуицией бывшего опера почувствовал, что наблюдавшийся им конфликт набирает силу, по своей серъезности превосходит предыдущие, а значит - заслуживает внимания, и скорее всего, даже его личного участия. Именно поэтому он окликнул Земфиру на обратном пути, подошел и дружеским, сочувствующим тоном человека, которому по долгу службы все всегда известно спросил: «Ну что, разобрались? Все остались довольны? Или все-таки Анжела Георгиевна собирается жаловаться выше?» Губы Земфиры нервно задрожали, а из едва просохших глаз снова ручьями покатились слезы. «Они думают, что если я мусульманка, приезжая и одинокая, на меня теперь можно валить все! Не брала я ее крестик, он мне не нужен! Брать чужое - большой грех! Аллах все видит! Эта Анжела меня не любит, постоянно придирается и наговаривает! Я из-за нее уже раз хотела уйти с этой работы» - всхлипывая и комкая и без того не совсем правильное произношение, несчастная нянечка достала носовой платок и попыталась унять слезы. Петрович нутром ощутил уже порядком подзабытое чувство, остро отточенное за годы работы по серьезным преступлениям, шутливо называемого им внутренним детектором лжи. Это чувство безошибочно сигнализировало ему о том, врет человек, или говорит истинную правду. Заплаканная нянечка говорила правду. Задав несколько уточняющих вопросов и в общих чертах уяснив происшедшее, с уверенностью опытного человека подытожил, что это дело – бесперспективное и ничем плохим ей не грозит. Как мог успокоил и убедил ни при каких обстоятельствах не оговаривать себя и не идти на несправедливые компромиссы.

Через полчаса в дежурку зашла заместитель заведующей Анна Сергеевна, непосредственный начальник сторожей и единственный сотрудник детсада, имеющий коды доступа к базе данных видеонаблюдения. Ни слова не говоря Петровичу о случившемся ЧП, молча присела к тому самому монитору и стала изучать архивные записи. Опытный ветеран давно уяснил имиджевую политику руководства сада, поэтому инициативы не проявлял и лишних вопросов не задавал. Минут через сорок к изучению архивных записей присоединилась и вернувшаяся из городского отдела образования заведующая детсадом Нина Николаевна. Петровича в душе повеселила их неумелая конспирация. То, как они шептались, вплотную прильнув к экрану монитора, шифровали слова и скрывали собственные эмоции, выдавало их растерянность и недоверие собственным подчиненным.