Метро 2033 На Грани. 1 Глава. Город-сказка

Метро 2033 На Грани. 1 Глава. Город-сказка

Отредактировано вместе с редактором Василием Скородумовым.
Скрипнули несмазанные петли. На выщербленный бетонный пол ступили тяжелые армейские сапоги. Егор остановился, глядя, как вихрящийся снег дерзко переваливает за порог барака и неумолимо движется в сторону вахтерского стола. 
- Дверь закрой. Снега и так много надуло, а тут еще ты, – ссутулившийся над столом старик неспешно затянулся самокруткой. Взгляд его, скользнув по свисающей с потолка тусклой лампочке, устремился на вошедшего парня. – Дверь закрой… Мать твою… кх… закрой дверь, пока я об твое рыло самокрутку не затушил!
Егор подчинился. Вновь скрипнули несмазанные петли, отрезая путь назад. Сильнее опустив капюшон, он, сутулясь и шаркая, направился в сторону узкого мрачного коридора, ведущего в жилые отсеки.
- Добро пожаловать… кхм… Горбун, – вахтер затушил самокрутку о столешницу, доставая и подпаливая новую.
Неспешно бредя по коридору, парень видел одну и ту же картину: старые, на ладан дышащие фанерные стены, хлипкие двери в жилые отсеки, редкие лампочки, с трудом освещающие окружающее пространство. Нищета, холод и угнетающий полумрак…
Фанера плохо держит звуки. Крики, смех, шепот и срывающиеся на визг вопли – все это слышно здесь, в этом коридоре, где смешанным оркестром выступало отчаяние, боль и безумие…
«Вены дороги, дороги вен –
Машинкой размажет по кирпичности стен –
Обломки империй, элементы систем,
И тот кто был всем, тот станет никем…
Но мы с тобою будем вместе,
Как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси,
И ни за что не доживем до пенсии,
Как Сид и Нэнси, Сид и…»
Не разбирая дороги, Егор уходил все дальше и дальше от стола вахтера. Звучавшая в наушниках музыка хоть как-то скрашивала путь до дома – спасибо исправно работающему MP3 плееру.
«…Дорожки пыли, пыль дорожек –
Белый – смелый, хитрый – тоже,
Покатились глаза по бледной коже –
У меня есть ножик, где-то ножик…
И мы с тобою станем вместе,
Как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси,
И ни за что не доживем до пенсии:
Как Сид и Нэнси, Сид и…»[1]
Остановившись перед трухлявой дверью, Егор выключил плеер, открывая встроенный в рассохшуюся древесину замок. Толкнув ее за прибитую железную скобу, парень прошел в свое жилище.
По обе стороны от двери стояла пара железных кроватей с тумбами. Между койками примостился узкий, грубо сколоченный стол, на котором в ровный штабель были сложены запаянные в полиэтилен патроны. 
- Ку-ку, епта, – этот голос, принадлежавший Максу Грешнику, Егор узнает из сотен других. Кореш, друг, товарищ – столько определений, и все про него…
Закрывшись на засов, Горбун взглянул на товарища.
Напарник сидел на правой кровати, лихорадочно копаясь в своем рюкзаке. Его черные всклоченные волосы едва ли закрывали ужасную, выжженную на лбу отметину в виде буквы «У» – убийца…
Его клеймили еще подростком, восемь лет назад. Рана не заживала больше года, постоянно напоминая о том дне. Когда она затянулась, клеймо преобразилось в ужасную искаженную отметину. Это вовсе не оправдывало надежды шестнадцатилетнего паренька. Он думал, что вместе с затянутыми ранами исчезнет оскверняющее его клеймо и люди, наконец, повернутся к нему лицом. Но они лишь дали ему прозвище – Грешник... Пришлось с этим смириться: как ему, так и остальным. Да, люди смирились, ибо «клейменных огнем» в каждом Квартале было достаточно, но они все равно не принимали парня, сломав в нем невидимую грань. Поэтому Грешник, равно как и Егор, держался в стороне от людей, видя в них лишь ненавистных врагов.

Егор прошел вглубь комнаты, аккуратно кладя гитару на свою кровать. Небрежно сбросив с плеч рюкзак, парень стянул куртку, оставаясь в насквозь пропитанной потом и кровью водолазке с засученными по локоть рукавами.
Мечтательно посмотрев на висевший в дальнем углу пластмассовый умывальник, Егор сел на скрипучую койку, застланную рваным клетчатым одеялом. Посмотрев, как Макс старательно укладывает в рюкзак необходимый слесарный инструментарий, Горбун потянулся за своим вещмешком.
- Ты собираться будешь? – Грешник взял со стола первую попавшуюся упаковку с торговым – пять-сорок пятым – калибром. Пятьдесят запаянных в полиэтилен патронов сейчас лежало в его ладони. За такую цену он раньше с Егором убивал, грабил, уничтожал. Сожалеют ли они о чем-то? Вряд ли. Ведь выживание всегда подразумевало уничтожение…
- Угу… Что там про Крестоносцев? – Егор расшнуровал вещмешок, вываливая все его содержимое на кровать. В груде разношерстных патронов и мелкого мусора лежало несколько потемневших самородков. Золото. Вроде бы этот металл совершенно бесполезен. Из него не выплавить пулю, не сделать бронежилет. Почему он тогда имеет не меньшую цену, чем патроны, которыми можно убивать, защищая свой дом или же разоряя чужой? Это по-прежнему оставалось загадкой. Но факт: проходившие мимо города торговые караваны платили за металл весьма солидную сумму.
- Сейчас все расскажу, ты только вещи пакуй, а то потом времени не останется… – Макс отложил в сторону набитый рюкзак и оперся локтями на столешницу. – Короче, я сегодня на блокпосте дежурил. Ну и, пока у костра отогревался, на меня какой-то выродок наезжать начал. Из-за чего, я так и не понял, да и вникать в это… сам знаешь, – Егор одобрительно кивнул, попутно раскладывая по калибрам заработанные патроны. – Остальные, кто на смене сидел, ясен хрен, не вмешивались… Что-то он там орал, прирезать грозился… руками махал. Ну и… в общем, долго я его слушал, все не решался. А потом, знаешь, как-то расхотелось эту суку в живых оставлять… Я, как сидел на ящике, так и приложил его кирпичом. Пока он с окровавленной рожей метался, я его с ног сбил, думал, отпинаю за хорошие слова, а эта гнида на спину завалилась… прямо в костер. Орал дико, но встать так и не смог. Пришлось добить одиночным, чтобы не верещал, – Макс, выдержав короткую паузу, продолжил: – Наши бравые бойцы очухались, оружие выкрутили – думали, что я их сейчас всех перебью – ну и, вроде бы, взялись начальство вызывать… А у нас там какой-то новенький появился, вроде в Квартале не прописан, да и не живет у нас, но уже второй день дежурит с нами. Он-то и подкатил в тот момент, когда меня уже хотели в общину вести, чтобы через часок пристрелить. Подошел он – не спеша так, деловито – и говорит, мол, парня тронете – хрен вам, а не дружба с Крестоносцами. Дерзко сказал, я думал, в зубы ему дадут и вместе со мной загребут, ан нет, не так все пошло. В общем, стою я в ступоре, ни черта не понимаю, да и остальные тоже замерли… Ну во-от… Они-то засцали походу, видать, эти ребята реально какой-то вес в городе имеют. Отвел он, значит, меня в кабак наш. Говорили долго. Оказывается, Вор и еще пару человек следили за нами с месяц, может, еще за кем-то ¬¬– он не говорил. Всю идеологию Олег мне не рассказал, да и лично мне вполне хватило услышанного, чтобы понять – это наш шанс… Я-то и дал ему знать, где тебя найти… Перед уходом он сказал, что тебе и мне нужно сегодня же собирать вещи и идти на рынок. Там нас уже будет ждать торговец оружием. Погоняло у него Полярник, я знаю его, слышал вернее, но рожи не видел ни разу. С ним нам придется валить в Советский Квартал. Там собираются, вроде как, такие же, как и мы. Олег сказал, что Квартал этот Крестоносцы под себя малость подмяли, сотрудничают типа. Как-то так… Так, ну че, много поднял сегодня? – Макс посмотрел на разложенные по калибрам патроны, бывшие некогда одной разношерстной грудой.
- Золотом разжился неплохо, а так, средне, бывало больше, – Егор достал из тумбы черный полиэтиленовый пакет, нагруженный на одну треть чем-то тяжелым. Положив его на кровать, Горбун проверил содержимое: четыреста пятьдесят патронов калибра 5.45, упакованных по тридцать штук и восемь полных автоматных рожков – все это было кропотливо собрано за долгие недели и убрано, как неприкосновенный запас.
Спрятав пакет с патронами в рюкзак, Горбун выудил из тайника под кроватью две спаренные скотчем картонные коробки из-под обуви. Внутри в аккуратные ряды были сложены охотничьи патроны. Убрав туда заработанные сегодня разноцветные цилиндрики, парень положил их в вещмешок.
В старом пластиковом корпусе из-под аптечки хранилась добрая сотня патронов калибра 9х18. Проверив наличие смазки, коей было предостаточно, Егор убрал ее следом за охотничьими патронами.
Рассовав лежавший на кровати боезапас по карманам куртки и джинсов, Горбун поднял взгляд на молчавшего все это время Макса.
- Стечкин хороший пистолет, однако, – Грешник заткнул пистолет за пояс, – жаль, что в городе с ним особо не повоюешь – не тот калибр. Даже семьдесят четвертый «калаш» не каждую тварь вынесет. Вепрей тех же хрен что возьмет. Очередь из ПКМ держат, черти… Да и вообще, скоро ж весна, тварей в город понабежит уйма, а это не ахти как круто. Патронов нужно будет втрое больше, да и пулемет, каким бы он мощным не был, против каких-нибудь мутировавших Микки Маусов бессилен. Верткие твари: хоть полкороба изведи – не попадешь. А вот автомат или пистолет в этом деле сподручнее. Хотя че я говорю? Ты ж знаешь все, – Макс принялся укладывать в боковые карманы рюкзака автоматные рожки и картонные коробки с одному ему известным калибром. – То есть, что получается: ни автоматами, ни пулеметами тут ничего не зарешать. Тут нужны все пилюли: от пиф-паф, до хренак-бдыщ… Гранатометы там, огнеметы, бронетехника.
- И че ты хочешь этим сказать? – Егор вытащил из-под койки фанерный ящик, окрашенный в темно-зеленый защитный цвет. В нем лежали две плоские фляжки, несколько консервных банок и массивный газетный сверток. Переложив провиант в отдельный карман вещмешка, Горбун взвесил в руке изрядно потяжелевший рюкзак. Килограмм на десять-двенадцать он тянул – много с таким не побегаешь. Но даже и без вещмешка порой далеко не уйти – большинство обитающих в городе мутантов передвигались гораздо быстрее человека…
- Да то, что если даже мы зачистим Орен до конца зимы, мутанты рано или поздно проснутся и рванут в город. Тогда-то нам хрен пойми, что поможет. Это сейчас у нас из грозных хищников только вепри. А в марте? Сайгаки сотнями пойдут. С одним встретишься – уже хрен отобьешься, а если стадо? Они вепря на куски раздирают! И как нам с ними тогда справляться? Чем, Егорка? А вдруг еще какие твари придут? Не местные какие-нибудь, из Челябы или Екатеринбурга. Вдруг они окажутся еще мощнее?.. Нет, паря, если и собираются Крестоносцы что-то делать, то без хороших стволов толку не будет никакого.
- Мне кажется, или ты сомневаешься?
- А что мне еще остается, Егор? Запустили мы этот мир, а чтобы все наверстать нужно… фиг знает кем быть.
- Нужно быть Крестоносцем, Макс. Хватит уже об этом… Нужно идти на рынок.
- Ну, бро… значит, двинули…
***
Сквозь порывистый ветер были слышны выстрелы с блокпоста. Постоянное ощущение опасности угнетало жителей Квартала, никогда не покидая их души. 
Дома, словно стражи, защищали их от угроз извне. Они возвышались над людьми, смотря на них слепыми, забитыми кусками кровли, окнами. Но разрушительному времени ничто не способно противостоять. Через десять-пятнадцать лет в городе останутся лишь руины, в которых уже никто не найдет спасения.
Парни шли, петляя меж разросшимися постройками, пока не оказались на рынке. Находился он на самом видном месте, неподалеку от могучих трехметровых ворот.
Это место было людным, с расставленными П-образно стеллажами, за которыми стояли надменные барыги с клетчатыми челночными сумками. 
Егор с Максом медленно пробирались сквозь толпы людей, всматриваясь в лица торговцев. Определить кто из этих барыг Полярник они не могли, надеясь, что Андрей найдет их сам… 

Мужчина, деловито скрестив руки на груди, уже более минуты наблюдал за бредущей вдоль прилавков парой. Внешность его больше подходила какому-нибудь бойцу, нежели барыге: крепкое телосложение, заросшее щетиной лицо, бронежилет поверх новехонькой куртки, причудливая стальная каска на голове, о происхождении которой приходилось лишь догадываться.
За его спиной стоял грузовой «Урал». Автомобиль, как и любой другой ныне существующий транспорт, изрядно изменился после Катастрофы: усиленная рама, обшитый листовым металлом корпус.
«Они? – торговец оценивающе осмотрел приближающихся парней, – да вроде как… Фотку бы мне их, а то лоханусь сейчас. Ладно, сейчас проверим…»
- Эу, пацаны! Подь сюды! Говорить будем! – окликнув их, барыга удовлетворенно подметил, как резко подорвались с места напарники, приближаясь к нему.
В ожидании этой пары, торговец опустил взгляд на свой торговый лоток, рассматривая лежавший на нем товар: разномастные автоматы, ружья, пистолеты, снайперские винтовки, пулеметы, сложенные ровными рядами на стеллаже.
- М-да, на Четвертую мировую в местных масштабах как раз хватит, – торговец оценивающе смотрел на оружие, понимая, на сколько опасен его товар. Подошедшие к его стеллажу парни тут же переключили его внимание на себя, – значит… эм… я – Андрей Полярник, барыга, оружейник. Не меня случайно ищем? – замешкавшиеся поначалу напарники продемонстрировали в ответ отчеканенные овальные бляхи. – Ну что, полуфабрикаты, будем знакомы? Олежа ваши имена сказал: вроде как Егор и Максим, верно?.. Не суть, в общем… Постойте пока, щебенку погрызите, если делать нечего, мне подумать надобно.
«Та-ак-с… теперь бы допереть их до Советского Квартала, а там сдать на попечительство наших… Вот же ересь, мать ее… Вроде бы все банально: посадил в кузов, всучил автомат с рожком патронов и повез их хоть на невольничий рынок… – Полярник грустно усмехнулся, прокручивая в голове совсем не радостные мысли. – Город так просто не даст проехать. Мне, по крайней мере, ни разу не давал. Беззаботной поездки не будет… Надо этих ребят снарядить оружием по полной – Олег, тем более, так сказал. Да и без него бы догадался…»
 
- Э-эх… холодно чего-то. Ладненько.  Трепаться не будем – времени-то нема, да и… в общем, потом как-нибудь. Приступим к делу, – торговец достал из-под прилавка вместительный полупустой туристический рюкзак. Расстегнув его, он продолжил: – Тема такая: вы платите по пятьсот патронов торговыми, а я на эти средства подбираю вам все «от и до». Если не нашкрябаете именно пять-сорок пятым калибром – приму в любом другом виде. Скидку предоставлю, так что в долг к вам не залезу, не сцыте. Ну так че, устраивает?
- Золотом примешь? – Егор достал из нагрудного кармана куртки выцветший спичечный коробок, протягивая его торговцу.
- Ого, не мало тут… Ну это, молодца, брат, уважаю, – Полярник высыпал самородки на ладонь, внимательно их изучая. – Сотню добавишь? Целое состояние тут, конечно, но все ж, на пятьсот не тянет, извиняй… Я ж барыга, иначе не могу – либо ты бздишь, либо тебе бздят. Но ты не боись, я с вами честен буду, коллеги ж, епт.
- Хорошо, – Горбун достал из рюкзака три упаковки с патронами, перекладывая их в вещмешок торговца. Туда же ушли завернутые в черный полиэтиленовый пакет сбережения Грешника.
- Типа верю на слово, – Полярник застегнул рюкзак, небрежно закидывая его в кузов грузовика. – Приступим к интересному… Какое предпочитаете оружие, господа?
- Его хочу, – Грешник ткнул на один из помповых дробовиков, отчего торговец, усмехнувшись, взял оружие с прилавка, протягивая его Максу.
- Бери. Поцарапанный малость, да и постреляли из него, походу, не мало… там даже какой-то дебил на прикладе засечки делал… Но, извиняй, лучше нету, да и этот еще долго прослужит. На твой век хватит, короче, – отдав парню дробовик, Андрей засуетился, доставая из-под прилавка какие-то коробки и газетные свертки. – Так, думаю с патронами проблем нет? Ну и зашибись тогда. Подсумок ща дам, плюс пару патронташей, чтобы не в карманах боезапас носить, а то как лох будешь. Твари засмеют, гы. Я тебе, короче, сейчас самые блатные дам, стоят они охренеть как, но ты их еще отработаешь, когда через город попрем, – Полярник протянул Максу два объемистых свертка, поясняя: – Один на приклад дробовика, другой – на пояс, как разгрузочный ремень. Качественные, кожаные. Топаем дальше... Подсумок. Даю сразу два: тебе и Егору. Стандартные армейские подсумки, у Донгуза таких дофига, поэтому и дешевые такие – пятнадцать торговыми всего, – Андрей достал из коробки пару компактных, окрашенных в защитный цвет сумок, кладя их перед покупателями. – Запасные обоймы к Стечкину есть? Или тоже подогнать?
- Не-а, – Грешник отрицательно покачал головой.
- Печально. Ладно, по три штуки на брата выдам – больше и не надо. Но это малость погодя. Пока перейдем к курткам, – Полярник ловко запрыгнул в кузов, ворочая картонные коробки с товаром. – Где-то тут были… Короче, ребята с ЦОМа[2]  шьют здравые кожаные куртки… Вернее, как шьют, просто усиливают, вшивают кевларовые пластины и все такое… Слышали, думаю. По сути получается нехилый бронник класса… этак, второго. Конечно, лучше всего делаем мы, Крестоносцы, – голос торговца доносился глухо, постоянно прерываясь в тот момент, когда Андрей передвигал внеочередной тяжелый ящик или коробку. – У нас вообще красотень, а не куртки!.. ЦОМовцы делают более дешево – ясен пень, не для себя же. Но вполне приемлемо, кстати… Недаром же в них сталкеры и бандюки ходят. От тварей хорошо спасает, пистолетную пулю, если в пластину попадет, держит… а если не попадет, то уж извиняй, разрабы-мастера не заморачивались этим. А мы, кстати, заморочились. Пустили пластины в шахматном порядке, да в два ряда – избавились от уязвимых мест. Просто писец как, но хениально до жути, аж не верится, что за это Нобеля не дали… Ладно, не об этом сейчас, – Полярник спрыгнул на землю, держа в руках две черные кожаные куртки. Вшитые кевларовые пластины создавали прямоугольный рельеф, придавая ей диковинный, на первый взгляд, вид. – Вроде по размеру подобрал. Обоймы к Стечкину в левом кармане, если че – найдете, аутизмом вроде как не страдаете. Ну, давай Егор, твоя очередь. Какой ствол предпочитаешь?
- Автомат. Модифицированного «калаша» будет достаточно, круче не прошу, – пока Полярник подбирал Грешнику оружие и снаряжение, Горбун неподвижно стоял возле прилавка оружейника, лишь изредка оборачиваясь на проходящих мимо людей. В голове вертелись страшные мысли, которые развеялись лишь после того, как его окликнул торговец.
«… А если все это блеф? Используют и вышвырнут подыхать? – Егор поморщился, – че тогда делать? Вообще… блин… все равно подохнем все – патронов даже на год не хватит нам, а смерть-то страшная будет. И че делать? Выхода нет?.. Скоро рассвет… ключ поверни и полетели…[3]  ха, конечно… Если Крестоносцы – полнейший бред, пустышка, то на последние патроны закупаемся с Максом взрывчаткой и… и подрываемся где-нибудь в Квартале. Тупо. По-идиотски даже. А выбор есть? Нифига. Просто забиваем всей гопоте стрелу – бабах и хана всей этой швали… как и нам… И насрать на жертвы, главное – что нам будет на все пох. Отомстим этим тварям с лихвой…»
- А вы, ребята, оказывается, не жадные. Таки удивлен, – торговец достал из-под прилавка плоский деревянный ящик защитного цвета. – Новый, промасленный даю. Три сотни такой стоит, Донгузцы по двести пятьдесят продают. Я по связям закупаюсь, прямо у них, с полигона, – подковырнув крышку, Полярник достал из промасленного поролона компактный черный автомат со сложенным прикладом. С характерным щелчком разложив его, Андрей протянул парню оружие, после чего закинул пустой ящик в кузов, продолжая: – Разгрузки, я смотрю, у тебя нету. Обычную армейскую дам, зелененькую. Навороченные тоже есть, но нафига они тебе? Понты, да и только. Тем более через два-три дня уже будете у нас, в Крепости, смысл сейчас тратиться, правильно?.. Так, ну и штык-нож для автомата подгоню. В бою пригодится. Плюсую ко всему этому «режик», а то с кухонным ножиком… ха… в общем… ну ты понял, – Андрей, скрывшись на пару минут за прилавком, достал оттуда свернутый разгрузочный жилет, поясняя: – В нем штык-нож и кой-каковский тесак найдешь… Так, ну вроде экипировал я вас в дорогу…
Ветер стих, а вместе с ним утихли и пулеметы на блокпосте. Откуда-то из города начали доноситься отдаленные, неслышимые ранее выстрелы забредших в смертельные дебри путников. И будь это бандиты, сталкеры, наемники – да хоть бойцы с Донгузского полигона – им не суждено будет вернуться назад в полном составе. Лишь ожившие пулеметы на блокпосте заглушили захлебнувшиеся крики о помощи. Они ее ждали… зря. Никто им не помог…
Мороз крепчал. Привыкшие к постоянному холоду люди стали невольно поеживаться, сильнее закутываясь в свои куртки.
Холодное лето с температурой чуть выше нуля давало лишь пару месяцев относительно теплых дней. Природа давала людям короткую передышку от зимы, взамен забирая у них… жизни. С потеплением, в город приходили вышедшие из спячки или вернувшиеся с южных степей Казахстана мутанты, вмиг переламывая хребет кое-как наладившемуся быту…
Крики с блокпоста, казалось, слышал каждый житель Квартала. «Вепри!!!» – орали бойцы, яростно отстреливаясь от хлынувших тварей. Протяжно завыла сирена. Из бараков один за другим выбегали мужчины. На ходу одеваясь, они бежали в оружейную: получать оружие, каски и бронежилеты.
Дрогнули ворота, открываясь под звуки натужного шипения гидравлики и скрипы несмазанных петель. Один за другим из здания оружейной, находящейся неподалеку от рынка, выходили вооруженные бойцы, прихватившие с собой ящики с боекомплектом и пару противотанковых ружей времен ВОВ.
- Твою ж мать… Хрен мы сегодня поедем, как пить дать, – Полярник укоризненно смотрел на спешащих бойцов. Планы начинали рушиться. Лишний простой в Квартале был не нужен, но и ехать сейчас нельзя – слишком опасно. Придется ждать, а сколько именно – некому неизвестно…
Рынок, как собственно и Квартал, пустел. Количество покупателей значительно поредело, а кто остался, торопливо завершал дела, спеша в бараки. Торговцы, что пошустрее, похватав баулы, пытались укрыться в гостинице – двухэтажном бетонном здании в дальней части Квартала.
Бой только набирал обороты. Рев разъяренных мутантов с лихвой перекрывал пальбу крупнокалиберных пулеметов, противотанковых ружей и без устали молотившего по тушам вепрей АГС. Защитники пока еще держались…
 «Хорошо, что меня там нет, а то воевал бы сейчас, кровью умывался, – Грешник злобно усмехнулся, – хотя со мной-то у них шансов побольше было бы. Эх, зря вы так со мной, мог же я еще вам пригодиться…».

На сборы ушло не более десяти минут. Всего-то упаковать оружие, погрузить в грузовик ящики, да наскоро разобрать стеллаж. Вдобавок навести марафет внутри кузова – сдвинуть все, что можно к дальней стенке, оставляя лишь несколько увесистых ящиков вдоль боковых стен – не на полу же сидеть?
За это время атмосфера на блокпосте переменилась. Первый этаж превратился в настоящую бойню. Длинные, выпущенные в упор по мутантам очереди, звук разбиваемого в крошево бетона, натужно скрипящие ворота и что-то орущие бойцы, бьющиеся врукопашную с превосходящим по силе противником.
- Все, хлопцы, в машину! – Полярник резво запрыгнул в кабину на водительское место. Прошло около минуты прежде, чем визжание стартера перешло в басовитый рев мотора. Андрей торопился. «Урал» разрывался от столь щедро подаваемого топлива, но торговец, казалось, этого не замечал. Через несколько секунд грузовик резво сорвался с места. Набирая скорость, водитель протаранил чей-то пустой стеллаж, направляясь в сторону бараков. Рванув из нагрудного кармана рацию, Полярник заорал в динамик: – Влад! Влад, прием! Ответь! 
- Тута! – после недолгих помех отозвался динамик.
- Смертник рядом? – Полярник повернул, проезжая между двумя бараками.
- Да. Дать?
- Нет. Как у вас там? – грузовик нещадно тряхнуло. Матерясь сквозь зубы, Андрей посмотрел в зеркало заднего вида – вросшая в землю бетонная глыба, которая не поддалась бульдозерному ножу, торчала буквально посередине оставленной «Уралом» колеи. Радовало, что автомобиль выдержал, продолжая движение, а не пробил себе поддон и не встал из-за этого через пару десятков метров.
- Хреново, что сказать. На улицу – ни-ни. Говорят, что если вепри пробьются в Квартал – схарчат всех и вся, кто снаружи остался. Как-то так, в общем, – в подтверждение его слов послышались крики охраны: «Пошли!.. Никого не выпускаем!..»
- Теперь слушай сюда, – Андрей, проехав бараки, свернул налево, направляясь в сторону здания гостиницы, – я через полминуты буду напротив вас, со мной еще двое, Крестоносцы. Хоть с боем прорывайтесь, но выходите оттуда. Я жду.
- Понял. Сделаем…

- Да когда он остановится? – машина неожиданно подскочила – Грешник неслабо приложился затылком о стенку кузова, Егора и вовсе швырнуло вперед, так, что он едва не пропахал лицом гофрированное днище. 
- Да хрен его знает, – Горбун вновь вскарабкался на ящик, придерживая правой рукой автомат, а левой – цепляясь за приваренный к стенке арматурный поручень. 
- Как вы, господа? – из неприметного динамика на стене послышался голос Полярника. Грузовик сбавил скорость, плавно останавливаясь в пяти метрах от двери двухэтажного, лишенного окон здания гостиницы. – Короче, у вас десять минут, чтобы экипироваться и снарядить оружие. Скоро выезжаем в город…
***
- Понял. Сделаем…
Влад отключил рацию, убирая ее в подсумок.
Шеф и не подозревал, насколько накалена у них обстановка. Лютующая охрана никого не выпускала, грозя оружием, явно переоценивая свою силу и полномочия.
Влад стоял в коридоре гостиной, в пяти метрах от входа, где возвышались две вооруженные фигуры в бронежилетах. Посмотрев на висевшее неподалеку зеркало, он невольно отметил: как бы не возвышались эти двое, он-то всяко выше и сильнее их. Да и молодой он еще, всего-то двадцать пять, а этим за сорок явно. Одет тоже поприличнее – джинсы со стальными наколенниками, армейская камуфляжная куртка с вшитыми в набивку бронированными пластинами, бронежилет, разгрузка, на бедрах – два чехла под пулеметные коробы, чуть выше небольшой подсумок. На груди, поверх одежды, закреплена кобура с пистолетом Стечкина. За могучим торсом едва угадывался полупустой камуфляжный рюкзак. Эти двое – обычные бойцы небогатого Квартала, а по меркам Крестоносцев, в которых Влад состоит уже довольно долгое время, и вовсе бомжи.
Придерживая правой рукой висевший на плече Печенег, Влад осмотрелся в поисках Смертника, который по идее должен быть рядом.
«Ага, будет он. Свалил сразу, как только вошли в гостиницу… Н-да, гад, – Влад направился вглубь коридора. Народу по пути встречалось немало – все встревоженные, с оружием, ждущие вестей с блокпоста. – И где ж мне искать-то тебя?..»
- О-па… А кого ж мы ищем? – Смертник быстрым шагом нагнал младшего товарища, преграждая тому путь. Хлипкое телосложение: ударишь берцем – сломается, а кореш ведь, брат двоюродный. Одет парень по последней моде: бронированная кожанка, джинсы с нашитыми наколенниками, на плече весит компактный ОЦ-39. На голове этого красавца – его гордость – шлем танкиста. Староват, правда, облез изрядно.
Танки горожане не видели уже пять лет. «Кончились, мол, – так Донгузцы оправдывались, когда перестали присылать в город танковую поддержку, – а танки вепри сожрали, и экипаж с боезапасом тоже…». Какие, однако, умные эти вепри, а? Поумнее некоторых. И ведь не пришпилишь вояк – могут и патроны на бартер не выставить. Без танков живут уже пять лет. Да, туго бывает, надеяться не на кого, но все же жить можно. А без патронов-то не протянешь, вот и приходилось терпеть подобные выходки Армейцев. 
- Давай на выход! Босс ждет, пока ты тут… кстати, че ты тут делал? – спросил Влад, поправляя пулемет.
- Информацию купил. Полезную, – уклончиво ответил он, меняя тему: – Так что Полярнику понадобилось? Сейчас все равно из Квартала не высунемся, ибо здездюлей огребем от хрюней, загнемся.
- Он нас уже ждет у входа. Пошли.
- А его не волнует?.. А его не волнует… блин… – Глеб скуксил недовольную рожу, но все же с готовностью перетянул пистолет-пулемет со спины на грудь.
- Пошли уже…
***
Полярник сидел в кабине на пассажирском сидении. Замерзшие пальцы наощупь подбирали код ко встроенному замку под широкой панелью. С многократным слаженным щелчком открыв крышку бардачка, торговец заглянул в нутро потайного схрона. Внутри находился громоздкий крупнокалиберный револьвер и пять выцветших картонных коробок с патронами – редкое, по меркам города, оружие с еще более редким к нему боезапасом. Неудивительно, что торговец хранит это в бардачке с кодовым замком, за установку которого он заплатил немалую сумму мастерам с ЦОМа.
Андрей достал револьвер, с неописуемым восторгом и трепетом сжимая резную рукоять. Ручная гравировка какого-то отшельника – вот она, красота этого мира. Грустно усмехнувшись, Полярник спешно рассовал боекомплект по карманам разгрузочного жилета. Закрыв бардачок, он достал из-за спинки кресла зачехленный в брезент охотничий карабин, приводя оружие в боеготовность. 
***
Когда Смертник с Владом присоединились к ним, Полярник сказал: «После вепрей в округе не будет ни одного мутанта. Сцут они, когда эти боровы рядом, вот и улепетывают во все лопатки. А нам вот, как раз и нужно, чтобы вся эта адская ересь носу не показывала, пока мы будем по городу ехать… Как там Горшок пел?.. «Счастье? Счастье? Что это слово значит? Счастье? Счастье? А мне нужна удача…»[4]  Вот именно удача нам сейчас и нужна, а без остального мы уж как-нибудь протянем. Смертник давай за руль, Влад присматривай за Егором с Максом, мало ли… Доедем как-нибудь, не впервой…»

- Эу, пацаны, я договорился! Нас сейчас на блокпост впустят, а уж потом прямиком в город. Так что готовы будьте, – Полярник подошел к кузову, заглядывая внутрь. – Проверить штаны, выступаем! Ха… н-да… Ребят, вы поосторожнее там, ну мало ли, вдруг цепанете чего… Дорога нелегкая, поэтому покучнее держитесь и все будет… Так, уже ворота открывают. Ни пуха, епта! – Торговец исчез из поля зрения, оставляя их наедине.
«Урал» под одобрительные крики охраны тронулся с места. Смертник неторопливо провел грузовик через широкие трехметровые ворота, останавливаясь.
Блокпост. Электричество сюда не проводили, обходясь небольшим дизельным генератором и десятком костров, разведенных в обрезанных бочках. На них кипятили ведра и чайники с водой, разогревали каши, а о теплый металл отогревали замерзшие руки охранники.
Вепри повалили на бок, превратили в лом более половины бочек, но и оставшихся пяти вполне хватало, чтобы понять – бойцы едва выстояли… 
 Дальняя часть укрепления терялась в тени, однако расстеленный на полу брезент уж больно красноречиво говорил о том, что метрах в тридцати от кабины «Урала» лежат… трупы. Вернее, то, что от них осталось…
Блокпост был полон людей. Десятки бойцов, закинув оружие за спину, подтаскивали шлакоблоки, кирпичи, цемент; рабочие закладывали пробоины, заштукатуривая проложенные меж рядами кирпичей толстые листы железа. Прикрытие организовывали пулеметы на втором этаже, засевшие на чердаках развалин снайперы и два тяжеловооруженных отряда, перекрывших Советскую улицу к северу и к югу от блокпоста.
Пол блокпоста был усеян обломками кирпича и бетона. Хватало и другого мусора – разнокалиберных гильз, щебня, смятых консервных банок, рваных кусков железа, тлеющих окурков. В добавок ко всему этому, он оказался влажным, видимо, первое, что сделали бойцы – это смыли водой кровь, чтобы не соблазнять других хищников и не угнетать уцелевших охранников…
Туш убитых вепрей видно не было – похоже, уже скормили свиньям. Их одомашнили далеко не сразу, а только через пару-тройку лет после Удара. За это время этот вид животных изрядно преобразовался в повадках, но самое главное – изменился их рацион. Всеядная ранее тварь, ныне жрала лишь мясо, не уступая в этом ни одному из хищников. К этому приспособились – скармливали трупы мутантов. А свиней ели сами. Уж лучше рак через двадцать лет, чем сейчас голодная смерть – люди рассуждали так, и были во многом правы. Покойников тоже пускали на корм. Полностью. Нет, видите ли, у них дров и соляры для языческих почестей – сжигания. А уж землю-то рыть тем более бессмысленно – во-первых, не вскопаешь, а во-вторых, через час покойника оттуда же и выкопают, но уже мутанты. Тогда какой смысл хоронить? Сжигали лишь бойцов, погибших на боевом посту, да и то, если соляра лишняя имелась. Нелюди…

Полярник спрыгнул на землю, осматриваясь.
Блокпост был громоздким, возведенным после Удара сооружением, перекрывающим собой всю улицу. Он имел двое громоздких сквозных ворот, по обе стороны от которых через каждые три-четыре метра были пробиты бойницы. Часть из них превратились в жуткие пробоины, кое-где достигающие пары метров в диаметре. Штурмующие это укрепление мутанты должны были обладать невероятной силой, раз сумели сотворили такое… Третьи ворота, из которых выехал грузовик, находились перпендикулярно улице, ведя в сам Квартал. В дальней части блокпоста, там, где сейчас лежали трупы, виднелась бетонная лестница на второй этаж. 
У уцелевших бойниц по-прежнему стояли на треногах пулеметы – ПК, ПКМ, изредка крупнокалиберный Корд. 
Стоило признать, дежурившим бойцам выдавали слишком мало боекомплекта на дежурство – на один пулемет приходилось всего три короба с патронами: два давали изначально, третий – только в экстренных случаях. На восьмичасовую вахту этого редко хватало и охранникам нередко приходилось задействовать выданные АК-74 с парой магазинов обычных патронов, и одним – бронебойным. Вот и все. Не хватило патронов – бейся голыми руками с противником, в сражении с которым у тебя нет шансов выйти победителем…

- Э, Полярник, погоди-ка! – не успев сделать и шагу, как Полярника окликнул один из бойцов. Командир, что ли? Молод он, для командира. Хотя случаи бывают разные, могут и вообще малолетку четырнадцатилетнего назначить, если показал себя, правда слушать такого никто не будет, ибо уважают обычно силу, а не ум.
- Что еще? – Полярник, скрестив руки на груди, расслабленно уперся плечом в могучий бронированный бок грузовика.
- Тебе выезд нужен? – боец, прихрамывая, подошел ближе. Молодой, лет двадцать всего. Внешний вид его был нелицеприятным: замаранный в крови бронежилет, превратившиеся в рванину куртка со штанами, изрядно окрашенные в багрянец, мятая каска со следами клыков, за спиной – семьдесят четвертый Калашников. Жуткое зрелище.
- Ты сначала скажи: сколько народу потеряли? – Полярник кивнул на трупы в дальней части блокпоста. 
- Человек тридцать… там это… непонятно, сколько погибло… Говорят, что у многих руки или ноги… того… откусили. Даже, вроде бы, туловища сожрали, а нога или рука целой осталась… – боец понурил голову. Покрытое копотью и кровью лицо скривилось в болезненной гримасе, то ли из-за физических, то ли из-за душевных ран. – Сегодня вообще день был… плохой… то собаки стаями прут, то волки… а ты хочешь – не хочешь, должен поместиться в два гребанных короба. Я сегодня еще за Кордом дежурил, а там короба на пятьдесят патронов, ну, ты ведь знаешь… Сотку на восемь часов – попробуй растяни… я экономил… сильно экономил, прямо как крыса… но за первые три часа уже сжег треть всего боезапаса… а потом вепри… у ребят – не больше половины второго короба, плюс еще один – дополнительный. Его притащили, как раз тогда, когда вепри появились… но этого не хватало… у Кордов патроны кончились, одни Калашниковы не справлялись… ладно хоть второй этаж помог: ихние Корды и КПВ нас поддержали… потом АГС подключилось, а толку?.. – боец утерся тыльной стороной ладони, размазывая по лицу кровавую грязь. – Подкрепление подоспело – человек двадцать и наших внизу столько же… сколько на втором этаже народу не знаю – им спускаться к нам нельзя… они и не спускались, с-суки… ох… В общем, на подходах к блокпосту положили рыл шесть-семь. Ранили с десяток. А их там до хрена было… до сих пор перед глазами эта прорва стоит… Ладно… Вепри ж крепкие очень – мало че берет. Было б больше патронов – отбились, пусть и с потерями, но вовнутрь блокпоста бы ни одну тварь не впустили. Как кончались патроны, сразу вооружились автоматами, зарядили бронебойными – с обычными против вепрей делать нечего… С противотанковых ружей положили пару-тройку ублюдков сразу, а потом они кинулись на стены… целые глыбы вырывали, кладку крошили как сухари… вообще ничего не спасало. Остервенели прям… по глазам из автоматов стреляли… в пасти били, чтоб до слабых мест достать, а они все лезут и лезут… как прорвались вовнутрь, так и началась бойня… по своим же стреляли с перепугу, а может и специально, кто его знает… бились в темноте, ни хрена не видно… Это была бойня, Андрей, настоящая БОЙНЯ… Бочки все раскидали, ладно хоть угли горели, малость подсвечивали… Мы, как отбились, так и не поняли сразу, что командира уже нет. Нашли его, придавленного, присмотрелись – нашпигован пулями… получается свои же и убили, мрази… Похоже недовольные нашлись, кто с ним не ужился… Теперь я за него… но чую я, у меня такая же судьба… Сцыкотно что-то…
- Уходить тебе, паря, надо. Подальше от таких выродков – поближе к людям. Уходить сейчас, потому что я знаю – до следующего моего приезда ты не доживешь. Тебя сожрут, и сожрут не мутанты, а свои же бойцы… Тебе уходить надо, уходить к нам… – Полярник сделал паузу. «Не стоит его торопить, пусть подумает. Выбора-то я ему не оставляю…». – Прямо сейчас, ты едешь с нами, и мы добираемся до Советского Квартала. Я ходатайствую по поводу тебя Крестоносцам. Тебя обязательно примут, слышишь? Обязательно! Нам нужны люди! Пройдешь кое-какое обследование и обучение, и ты – Крестоносец! У тебя будет новая жизнь. Настоящие, преданные до гроба, друзья, которые никогда не выстрелят в тебя…
- У меня семья, – едва ли слышно произнес боец.
- Завтра за ней заедут наши ребята и сопроводят их до штаба – там им ничего не будет угрожать. А ты езжай сейчас, иначе можешь тупо через час загнуться от пули какого-нибудь обдолбыша, – Андрей тревожно заметил, как тяжелеет взгляд собеседника, словно все навеянные грезы в мгновение смылись ледяной водой.
- Послушай, Полярник. Я согласен ехать с тобой и бросить все, отправиться к Карателям. Но ты понимаешь, что своими словами ты переступаешь грань? Мы же все на грани, верно? Сейчас я никуда не поеду, потому что знаю, что семью я оставляю в этом аду, и оставляю ее одну, без себя. Правильно я поступлю? Не-а, Андрей, нифига не правильно… – боец в мгновение возмужал, становясь не деревянным мальчишкой, которым можно манипулировать, а кевларовым бойцом с железной силой воли и мнением, с которым, увы, приходилось соглашаться. – Сейчас я никуда не поеду, Полярник. Завтра – да, но сейчас.
- Как звать-то тебя, брат? – Андрей с уважением во взгляде посмотрел на собеседника. Смотрел, как на равного, невзирая на возраст, рост и силу, ведь в душе, где-то под бронежилетом, они равны.
- Кузнец. Имя не скажу, извиняй – издержки профессии. Приходится шкериться от Шанхая. Долги и прочее, – парень усмехнулся – вышло неудачно, больше походя на болезненную гримасу.
- Ты давай только до завтра-то доживи. А-то, как в книгах и фильмах бывает – если остался, то, блин, помер трагической смертью.
- Как видишь, пробовали, – боец постучал по своей изжеванной неведомыми силами каске, – да и, не впервой мне. С погибшими только разберусь, и пойду вещи собирать… Добро пожаловать, черный армор, ха…
- Это, слушай… на тему погибших: а что, если оружие посчитать там? Или жетоны? Ну, в общем, ты понял.
- Полярник, ты прям как будто бы первый раз живешь. Как бы сказать-то… стыбзили все, что можно. Упало – пропало. И неважно, упало оно само или на ком-то. Вот такая вот безнадега… Стволов, то бишь «калашей», не более десятка вообще нашкобали, остальные умудрились увести. М-да… и ведь знаешь кто мог – не пришпилить, потому что… ой, блин… аккуратненькую дырочку в глазу сделают. Навылет, – Кузнец грустно усмехнулся.
 «Н-да, стремно ему, ой, как стремно… Ведь понимает же, что за ублюдки его окружают, а держится и продолжает верить в человечность… в человечность… кого? Человека? Смешно. И ведь наивностью это не назвать, ведь мы все верим в лучшую сторону людей… – раздумье торговца ненадолго прервалось, – …ну, верили…».
- Ладно, мы поехали… Давай, удачи тебе… – Полярник хлопнул бойца по плечу, мол, все будет хорошо, хотя у самого кошки скребли на душе. Да гадили попутно…
- И вам того же… Открыть ворота! – крикнул бойцам Кузнец, отходя от торговца.
***
Сидя на ящике в кузове «Урала», Горбун неспешно пролистывал списки песен, имеющиеся на MP3 плеере. Миниатюрный экран неровно мерцал – сказывалось время. По кожаной рельефной куртке змеился толстый провод наушников. Среди взъерошенных волос едва угадывались два обмотанных изолентой динамика. Они не давали полной изоляции от внешнего мира – Егор слышал, как спорят Влад и Грешник, как гремят по бетону кирзовые сапоги солдат, как бешено стучит в груди сердце.
- А я тебе говорю: москвичи с питерцами сейчас в глубокой заднице, а вот провинции, что покрепче, поднимаются. Думаешь, откуда караваны-то идут? Не из Москвы же! Столичане крысиные трупики обгладывают, да и питерцы недалеко оттуда. Ну, продержатся они пять лет, ну десять, но этого же, блин, мало! У них там фон за сотни рентген! На поверхность им не выбраться еще лет пятьдесят, а в метро у них, я слышал, вот-вот кончатся воздушные фильтры для очистки воздуха, да и стареет метро… Они же, сволочи, чуть какая, блин, угроза - сразу взрывают тоннель. Обвалили один, тут другой рушится, они и его под одну гребенку. Там половина тоннелей уже завалена, либо на ладан дышит!.. Так что отправляться в Москву нет смысла. Даже если найдем подходящую противорадиационную защиту, к Москве не подойдем – побрезгуем. Ну на фига нам эти мажоры? Заткнули весь мир в задницу, и надеются еще спастись – да не выйдет у них, загнутся, да еще и раньше нас, при любом раскладе. Да и… знаешь… если москвичи дадут дуба, то и мутанты со столицы уйдут. Жрать-то нечего будет. Они ж, не люди, чтоб друг друга харчить. Через полвека такой городок будет – загляденье. Радиации нема, мутанты уже дорогу туда позабыли, а от людей и черепков не осталось. Заселяйся, живи и властвуй.
- Я ту жизнь толком не помню. Пешком под стол еще бегал… вернее, почти… Сшиб себе башку об угол стола, дальше больница и… да здравствует Война и хреновые будни… Говорили, вроде как Москва войну начала, мол, развязали, завязать не смогли, вот и бомбануло.
- Не-а, не так, Макс. Наслушался других ты, а это не ахти как круто – брехали тебе. Воевали-то страны, а не города! Люди уже сами забыли, что такое в Екатеринбург смотаться на выходные или в Самару. Чего уж там говорить о какой-нибудь Польше и Финляндии, в которую некоторые питерцы за шоколадом катались – знакомая рассказывала. Наши-то, ну, военные части, в смысле, по своим не били. По крайней мере, на это хочется надеяться…
***
Оренбург… Или, как его окрестили проезжающие мимо караванщики – Мертвый лес. Лес из бетона и ржавеющей арматуры, остовов машин и растрескавшегося асфальта, мутантов и людей. Когда-то он был их домом – сейчас в это верилось с трудом…

«Урал» мчался по разбитой, покрытой множеством выбоин улице, где, словно игрушечные, были беспорядочно разбросаны старые автомобили. Обгоревшие, перевернутые на бок, с выломанными дверями и облезлой, заплывшей ржавчиной краской.
Одичавшие дома уже давно превратились в развалины. Прямоугольные очертания окон, проломы в стенах, сорванные крыши, обрушившиеся верхние этажи. Куда ни глянь – голый серый бетон. И снег. Он серо бугрился на дороге – смерзшийся, перемешанный с радиоактивным пеплом и сажей.
Вокруг ни души…
Угнетение...
Безнадега…
Егор сидел на оружейном ящике, прислонившись спиной к стенке кузова. Включив музыку на максимальную громкость, он слушал слова, забывая об этом городе, переносясь в другой, живой, полный своих проблем мегаполис…
«Я шагаю по проспекту, 
По ночному городу.
Я иду, потому что у меня есть ноги,
Я умею ходить и поэтому иду.
Иду навстречу цветным витринам,
Мимо пролетают дорогие лимузины.
В них женщины проносятся с горящими глазами,
Холодными сердцами, золотыми волосами.
Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети, пропадаешь навсегда.
Глотая воздух простуд и сквозняков,
Запахов бензина и дорогих духов…»
Вскользь тараня остовы и подскакивая на частых ухабах, «Урал» уверенно мчался по усеянной строительным мусором улице…
 «…Звезд на небе мало, но это не беда,
Здесь почти что в каждом доме есть своя и не одна.
Электричество, газ, телефон, водопровод,
Коммунальный рай без хлопот и забот.
Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети пропадаешь навсегда,
Глотая воздух простуд и сквозняков,
Запахов бензина и дорогих духов…»
Цепляясь за арматурный поручень, Егор с трудом удерживался на своем месте. Сильно трясло, но это не мешало продолжать слушать успокаивающую надорванные нервы песню…
 «…Дым высоких труб, бег седых облаков,
Нам укажет приближение холодных ветров.
Танец солнечных лучей в паутине проводов
Над жестяными крышами обшарпанных домов,
Иду навстречу цветным витринам,
Мимо пролетают дорогие магазины,
В них женщины проносятся с горящими глазами,
Холодными сердцами, золотыми волосами.
Город-сказка, город-мечта,
Попадая в его сети – пропадаешь навсегда,
Глотая воздух простуд и сквозняков,
Запахов бензина и дорогих духов».[5]
- Город-сказка… – Егор убрал плеер в подсумок. – Город-мечта…
***
Смертник тяжело вздохнул, поправляя съехавший на лоб шлем. Двухслойные обзорные стекла практически не ухудшали видимость, но и ожидать от них защиты не стоило, что порядком угнетало водителя. 
«Урал», не зная равных, продирался вперед по улице. Он крушил жалкие останки автомобилей, сбивал ларьки и остановки, сминая их своими могучими колесами. Иначе нельзя. Либо разноси в клочья все преграды, либо глуши мотор и иди пешком. 
- Давай сворачивай, а то уж больно большой крюк делаем, – Полярник, держась правой рукой за поручень, левой сжимал взведенный охотничий карабин. – Направо давай – полпути прочапали, пора уже напрямки валить, – Андрей указывал на едва угадываемый среди остовов перекресток.
- Сделаем, – с треском ломающегося ржавого металла, Смертник протаранил вставший поперек дороги автобус. Грузовик, победно взревев, сорвал с места многотонную тушу исполина, сдвигая ее к обочине.
- Аккуратнее, м-мать! – Полярник едва удержался на своем месте, лишь чудом не приложившись лбом о панель.
- Случайно, буду аккура… – Смертник недоговорил. В мгновение сжавшись от страха, он не отводил глаз от зеркала заднего вида…
***
Около пяти лет назад ему, Смертнику, было сделано предложение, решившее всю его дальнейшую судьбу. Двадцати двух летнему Глебу Юрьеву, который неопределенно метался от одной профессии к другой, предложили сесть за руль одного из трех грузовиков торгового каравана, отправляющегося в Донгуз. Он не отказался, прекрасно понимая, что заказчики просто-напросто экономят на найме профессионального водителя, сажая за руль новичка.
Научили водить за два дня, на третий они выехали. Расстояние до Донгуза около сорока километров – путь не близкий. Тем более была весна – время, когда из спячки выходило большинство тварей.
В сопровождении были пять машин: три нероссийских вездехода с пулеметами на крышах и два «ЗИЛа» с тяжеловооруженными бойцами внутри.
Он вел единственный в караване «КАМАЗ», шедший в центре колонны. Самое безопасное место было отдано ему. И не напрасно – ведь он вез наиценнейшее для Донгуза – мобильную станцию переливания крови. Только за нее Армейцы обещали пятьсот цинков калибра 5.45.
Неустанно отбиваясь от мутантов, они покинули пределы города, оставив в Мертвом лесу двух человек – небольшая потеря по сравнению с той, которая их ожидала впереди…
***
- Вот и «хозяева» подоспели… – Полярник недобро оскалился, видя, как в зеркале заднего вида отражается вышедшая на охоту волчья стая. Она скрывалась среди остовов, практически не показываясь на глаза, но Андрей все же ее заметил, и сейчас уже просчитывал все возможные варианты их спасения. Да, их мало. Да, мутировавшие волки крайне опасны. Да, от них не спастись, но пока «Урал» едет, пока жив Смертник и другие, у них будут шансы уцелеть. – Смотри на дорогу! – Андрей едва успел окрикнуть водителя. «Урал» уже уверенно мчался в бетонную стену многоэтажки, столкновение с которой лишило бы шансов на спасение. Но Смертник успел. Рванув рычаг ручного тормоза, он вывернул руль, уходя от губительного столкновения. Грузовик, скрипя тормозными колодками, с ужасным заносом чудом увернулся от удара…
Поднялся ветер. Начался снегопад. Возможно, это последнее что они увидят…
Первый снег в этом году. Тот, что уже лежит – остался с прошлых зим… Близится февраль – время, когда начнутся непроглядные бураны, бури, которые лишь осложнят жизнь людям.
С каждым годом снег становился светлее. В небе, на фоне серых туч, он выглядел таким, каким был раньше – белым. Но, упав на землю, он превращался в серые комья смерзшегося льда и грязи. Во всем виноваты пепел и сажа…
Этот вой будет сниться Егору в кошмарах и долго не покинет его сны. Он умертвлял теплящиеся в душе чувства, оставляя лишь страх и отчаяние. Как же быстро меняются роли в жизни: некогда грозный охотник, жалобно блеял, словно баран на бойне, стоило лишь встретиться с добычей на поле боя, где все равны…

- Гляди-ка, рванули, с-суки, - Влад распластался на полу, раскладывая сошки у пулемета. Просунув носки берцев между ящиками, стоящими вдоль стен, он приготовился к стрельбе. – Ну, что, пацаны, готовы?.. И это, следите, чтобы я случайно не выпал, а то держусь тут, как сопля на шомполе… Ох… Ну, м-мать вашу, с богом!
«Урал» мчался по улице, пытаясь оторваться от несущихся следом волков. Без разбора тараня остовы, подпрыгивая на выбоинах и обломках бетонных плит, он рвался к единственному спасению. К Советскому Кварталу.

Жалкое преимущество ежесекундно таяло. Попасть по несущимся следом мутантам было крайне сложно, но стрекот пулеметных очередей все чаще и чаще разрезал гвалт волчьей стаи, что наталкивало на мысль – Влад не тот человек, который будет ждать спасения, беспомощно сложив оружие. И вот одна из выпущенных навскидку очередей, пропахав частично превратившийся в гравий асфальт, впилась в тушу одного из зверей. Тот, потеряв вмиг былую прыть, многократно кувыркнулся через голову, по инерции врезаясь в перевернутую «ГАЗель». Желая усилить успех, замолотил, молчавший ранее автомат Егора с закрепленным на нем штык-ножом. К нему тут же подключился дробовик. Рикошет и прямые попадания секли мутагенную плоть, выводя из гонки невезучих особей. Но время неумолимо. Мутанты уже почти нагнали грузовик и были в опасной близости от людей… Совсем рядом…
Егор едва успел отскочить вглубь кузова, как на его место неожиданно приземлилась могучая серая туша. Волк попался матерый – добрый метр в гнутой холке, нездорово-крупная нижняя челюсть, огромные, не меньше человеческой ладони когтистые лапы. Постоянное облучение и воздействие внешних угроз сделало свое дело – любой ныне существующий зверь, превратился в ужасного монстра.
Влад, кувыркнувшись вправо, вскочил на ноги, выставляя вперед полупустой «Печенег». 
Егор припал к прицелу автомата. В магазине, по его подсчетам, оставалось менее десяти патронов – на этого волка хватит. Должно, по крайней мере…
Грешник, облокотившись плечом на стенку кузова, спешно перезаряжал дробовик, опасаясь опоздать. Хаотично пихая разноцветные цилиндры в пазы, он проорал:
- Влад, гаси его!
Волк рванулся с места, в один прыжок настигая пулеметчика. Загрохотала длинная очередь, разнося вдребезги черепную коробку, отрывая нижнюю челюсть с торчащими в разные стороны обломками костей, перемалывая шейные позвонки с мясом и кровью. Пули одна за другой вгрызались в тело бьющейся в агонии твари, которая повисла на стволе «Печенега» и, не желая безжизненно упасть на пол, пыталась добраться до горла бойца. Но силы покидали мутанта и единственное, что он успел сделать – это судорожно харкнуть кровавой жижей в лицо Влада. Пулеметчик, хищно оскалившись, не убирая пальца с пускового крючка, резко дернул пулемет в сторону, скидывая на дорогу окровавленную развороченную пулями тушу. Сплюнув, он, щурясь от попавшей в глаза крови, навскидку дал длинную очередь по несущимся следом тварям. 
Жутко заскрежетали когти по крыше кузова, оставляя глубокие борозды. Задрав вверх голову, Егор увидел, как промялся потолок, поддаваясь натиску зверя. 
- Егор, уйди! – Грешник вскинул к потолку ствол дробовика.
Парень, не раздумывая, шарахнулся в сторону, вздымая вверх свой автомат. Резко подскочивший грузовик едва не скинул со своей спины мутанта, отчего тот, отчаянно заскрежетав по металлу, с трудом удержался на хребте железного исполина. Ствол дробовика дернулся в сторону, с грохотом посылая тяжелую ружейную пулю в зверя.
- Егор, оставь! Этот мой! – Грешник сделал новый залп из дробовика. Пуля пробила второе, вмиг начавшее кровоточить отверстие. Скрежет усилился – нестерпимая боль от попадания придала волку сил, и он, оскальзываясь, рванул к кабине. Понимая, чем это может закончиться, Грешник передернул цевье дробовика, досылая новый патрон. Ориентируясь на слух, Макс вдавил спусковой крючок. Вровень с его басовитым ударом прогремела короткая автоматная очередь. Следом еще одна, решившая судьбу зверя.
- Твой-твой… Еп…! – Горбун от неожиданности заорал благим матом, заметив, как повисшая на стенке кузова тварь остервенело разрывает стыки жести. – Пошла нах! – замахнувшись, Егор вонзил закрепленный на стволе автомата штык-нож в пробоину. С визгом твари, клинок вошел в пасть, пробивая нёбо. Автомат с невероятной силой забился в руках, но через несколько секунд дикая вибрация уже не терзала ладони. Переставший корчиться в агонии мутант безвольной тушей повис на кузове, даже после смерти не расслабляя хватку. Едва не сломав штык-нож, Егор с трудом выдернул засевший в пасти клинок, всаживая оставшиеся в магазине патроны в повисшую на борту тушу, желая скинуть ее на асфальт. С холостым клацаньем бойка, волк безвольной грудой сполз под колеса грузовика.
- Пацаны, мочите их! – Влад, вновь распластавшись на полу, припал к механическому прицелу «Печенега», короткими очередями срезая несущихся следом волков. Они были повсюду, зажимая грузовик в кольцо.
Было страшно. Хотелось забиться под какой-нибудь остов и не вылезать оттуда до полного переохлаждения. Утирая слезы, дрожа от ужаса, скрывая страх под воинственными криками, они боролись за свою стоящую на грани жизнь.
А как хотелось сдаться… Бросить все к чертям, рвануть из кузова, упасть на холодный асфальт и забыться. Глупо. Заживо раздираемый волками не может тупо потерять сознание. Он будет все чувствовать. Каждой клеточкой тела ощущать, как вонзаются клыки тварей, как они рвут плоть, раздирая ее на куски…
 

- Да сколько ж вас? – Полярник устало откинулся на спинку сидения, отщелкивая опустевший десятизарядный магазин карабина. 
- Тебе сказать? До-хре-на! – Смертник щурился от твердого, режущего кожу снега, который непрерывным потоком пробивался в кабину через разбитое лобовое стекло.
- Да не двигайтесь вы, мля! – Андрей вставил новую обойму, высовывая через разбитое боковое стекло ствол карабина.
- А-а… Сцыкатно-то как. Скорей бы в Квартал, – водитель поправил съехавший на лоб танкистский шлем. Ветер швырял в лицо снежное крошево, мешая вести «Урал» через редеющие на глазах остовы – грузовик приближался к Советскому Кварталу. Еще пять километров по ломаной линии дорог, и они под кровом одной из сильнейших общин города… – Че за?.. – взгляд водителя замер на отражении в боковом зеркале, где в трехстах метрах, нагоняя их, мчался вездеход. Смертник узнал в нем «Ниву», изрядно преобразовавшуюся под воздействием этого гребанного, никому ненужного мира. – Етить ту Люсю, да это ж бандосы! 
- Мля-ять… - Полярник, не выпуская из рук карабин, испуганно обернулся на водителя. 
- Это Шанхайская «Нива»… ох, ё! – Смертник едва успел вырулить и не врезаться в нагромождение смерзшихся остовов, забивших собой две трети улицы. Благо оставшаяся часть дороги не была заставлена ржавыми автомобилями и позволила «Уралу», не сбавляя скорости, промчаться по артерии огромного организма. – Та-ак-с. На крыше ПК, стрелок на месте. Шмаляет по… ой, елы… да их тоже волки прессуют!.. Та же стая вроде бы. Или, по крайней мере, родственная. Фиг поймешь, но особи меж собой не грызутся, добычу не делят. А это хреново… Черт, они нас нагоняют! Че делать? – Смертник, переводя взгляд, одновременно и контролировал их продвижение по улице и сообщал Полярнику всю необходимую информацию о несущихся следом бандитах. Андрею они видны не были – мешал широко выпирающий в стороны кузов, а вот водителю – вполне. Еще лучше – из самого кузова, но бойцам, что грызлись там насмерть, сейчас явно было не до этого…
- Не будут они по нам шмалять – иначе вся рать на них одних останется, не потянут они… Ладно, пофиг… – торговец вновь припал к карабину, пытаясь совладать с тряской и подстрелить самую ретивую тварь. Она, поравнявшись с кабиной, уж больно навязчиво просила пули в череп, пытаясь пробить переднее колесо. Инстинкт самосохранения отшиблен напрочь, как, собственно, у любой ныне живущей твари.
Смертник так и не понял, как он умудрился не заметить метровый обломок бетонной плиты, торчавший из асфальта. Хотя, что удивляться – снегопад крепчал, видимость ухудшалась, да вдобавок разбитое лобовое стекло не позволяло нормально следить за дорогой. Умудрилась же какая-то вшивая дрянь разбить его.
За все приходится платить одной и той же валютой – потом и кровью…

Что ж, на то он и Смертник – человек, которого хоронили десятки раз, отправляли на бессмысленные задания, где ясно и так – он труп. Но ему удавалось возвращаться. На колесах или пешком, но возвращаться. За свою первую поездку в Донгуз он и получил свое прозвище, ибо доехал один. И груз довез в целости, вернулся обратно в город под охранной Армейцев. Цену тогда заломил. Крыса. Думал, правильно делает, что тысячу цинков с них дерет, а сейчас понимает, что был не прав. Пусть и богатые они, а ему-то от этого не легче. Все деньги Столице ушли, а за то, что он вдвое больше приволок – руку пожали и послали. В никуда. Подальше, чтобы патроны считать не мешал. Он и ушел. Потом брата встретил – Влада, пусть и не родной, а опора. Тот тоже маячил от работы к работе ¬– Глеб ему и предложил работать вместе. Он – водитель, кореш – охр. Так пару лет прошло, а потом их Полярник нанял – они и согласились. Три года работают на него. Торговец-то постарше Смертника на пару лет, ровесники считай. Сдружились и прочее. К тому времени Глеб и Влад популярными стали. Как же: три с лишним года работы, а до сих пор еще живы и товар всегда цел. Жизнь впервые стала дарить им подарки, главным из которых стало предложение вступить в Крестоносцы. Они не отказались, ведь снова работать втроем – он, Влад и Полярник. Торговец решил закончить дела, Глеб согласился задержаться на пару месяцев в этой надоевшей по горло вселенной и не переселяться в Штаб. Влад также поддержал эту мысль. Решили побыть некоторое время «Хароном» и переправлять полуфабрикатных Крестоносцев в Советский Квартал, откуда их уже будут направлять в новый дом. Заодно закончат все дела, тем более Смертнику стоило поквитаться с одним типом, за свою первую поездку…

«Урал» подскочил на обломке бетонной плиты, вздымаясь на добрый метр ввысь. Скрежет рвущегося днища и дьявольски сильное приземление, лишившее их шансов на спасение…
***
- Че Смертник, работа нужна? Ну… тебе как, посложнее? Чтоб наверняка, а? – Глеб стоял в дверях просторного кабинета с единственным узким, как бойница, окном напротив. Слева от него, в метрах трех, стоял небольшой столик, за которым сидела эта крыса – Борман. Мужику за сорок, худощав, вечно ходит в черном плаще и странной фуражке. Не офицерская точно, Глеб бы ее ни за что не спутал. Еще какая-то странная повязка на левом плече: черная угловатая звезда в белом круге. Зачем все это таскает Борман, Глеб не знал, списывая на причудливости обкурыша. – Заплачу хорошо, только смотри: вдвое больше привезешь – плата прежняя. А то нажился ты тот раз на бедных Армейцах. У них несчастье, а ты с них дерешь, как отморозок последний. Эх ты… Совесть не мучает?.. Ох, ну ладно, че я тебе говорю-то, сам понимать должен. Ты, это, заходи, садись. Разговаривать будем... Да не сцы ты, на смерть не отправлю. На очевидную, по крайней мере.
- Ну, давай, поговорим, – Смертник сделал один шаг в сторону стола, демонстративно опираясь плечом на голую бетонную стену. 
- В Донгуз не скатаешься, а? Напомнишь им про свои заслуги. Если б не ты, скопытилось бы у них тогда полста человек… Печально прям… А ты их спас. Они до сих пор этой станцией пользуются, кстати. Ты прям для них святоша и душка, аж не верится. Тысячи человек с того света подняли, и все благодаря тебе, – Борман усмехнулся, взявшись за валявшийся на столе портсигар, – съездишь, напомнишь им, а заодно попросишь, чтобы еще косарь цинков подогнали, за использование аппаратуры, типа. Ну, была ж похожая хрень до войны… а… хотя откуда тебе помнить-то… Не суть, короче… И это…  знаешь ли, говорят, они уже через полгода-меньше обрежут вдвое поставку патронов, а нам… ну, то есть нашей Столице, они нужны, как, млин, воздух… Ха… н-да… Без тебя ж их солдаты бы сдохли, а они своих людей ценят вроде как. Любая ценность сейчас измеряется в патронах… делай выводы, – он задымил самокруткой.
- А я ведь не за работой к тебе пришел. Ты думал, я просить милостыни у тебя буду? Никогда. Крыса ты, а не человек. И из меня такую же тварь хочешь сделать, но не выйдет, укурыш, не выйдет…
- Ой, хоспади… ну да, епта, конечно. Ты крыса, Смертник, такой же, как и я. Как и весь город, как бы. Вырыли себе норки на пепелище, окопались и думаем, что типа все позади – а ни хрена ведь, все еще впереди, – Борман глубоко затянулся, гася совсем свежую сигарету о столешницу.
- Крыс выжжем – людям легче дышать будет, – слова Вора вспыхнули в голове как нельзя кстати, и Глеб не стесняясь их озвучил. – Не все такие, как ты… не все…
Спрятанный в рукаве куртки стилет уже был готов к броску – Глеб знал заранее, зачем он пришел сюда. За жизнью этой твари.
Оттолкнувшись от стенки, Смертник с коротким замахом метнул клинок во врага. Словно пропеллер, стилет вспорол воздух, вонзаясь в тело соскочившего с места Бормана.
Водитель подошел к распластавшемуся на бетонном полу обкурышу. Кровавый след стекал по щеке, уходя по шее на затылок. Фуражка валялась у самых ног. Вытащив торчавший из груди ублюдка стилет, Глеб брезгливо посмотрел на свои окровавленные руки. Подойдя к стене, Смертник начал выводить кровью кривые буквы, складывающиеся в: «Крыс выжжем – останутся люди. Счет открыт!» Словно маньяк, он улыбался, видя, как еще дышит Борман, с трудом цепляясь за свою жизнь. Живучий гад, еще несколько минут протянет с дырой в груди.
Подняв с пола фуражку, Глеб тщательно вытер о нее руки.
- Что… ты… бл… делаешь? Это… это… она… – Борман надсадно закашлял.
- Она была для тебя ценна? – Смертник скривился в злобной улыбке, – все ценное измеряется в патронах – твои слова… Я думал ты правильно все делаешь. Решил помочь Донгузу, наладить с ними отношения. А ты ради денег все делал, чтобы жировать на костях своих соседей. И творил ты все моими руками. Мною. Ты сломал меня, понимаешь, тварь? Сломал! А теперь я сломаю тебя… не морально, как ты меня, а полностью…
Глеб расстегнул куртку, откуда высовывался одетый под низ бронежилет. Достав из-за пазухи и повесив на плечо ОЦ-39, он извлек полулитровую пластиковую бутылку с зелено-желтой жидкостью внутри.
- Сжечь? – лицо ублюдка исказилось в ужасе и страхе, отнимая у него новую порцию сил. 
- Ага. Ты думал, я мстить не умею?.. – Глеб положил на его рану фуражку, отвинтил крышку, щедро поливая ее соляркой. – Зажигалку не одолжишь, сука? Шучу, у меня есть… Гори, гнида, гори в аду…
***
- …Это Полярник! ДА! Срочно, Олег! Срочно, мля! В полу… полукилометре на северо-запад от Квартала! Быстро! Мы тут загнемся, Вор! Быстрее! С нами Шанхайцы, их не троньте! Помогают! А! Помоги!
- Троянцы выехали. Будут у вас через три минуты. Пехотинцы комплектуются, скоро выезжают, – в динамике рации послышался спокойный, расчетливый голос Вора. – Леброн спрашивает, что за твари вас там прессуют. Что передать?
- ВОЛКИ! Их тут ПРОРВА! СЛЫШНО?!
- Ясно. Держитесь. Леброн уже в двух километрах от вас, говорит, с волками справятся. Держись, Полярник. Своего не бросаем, а уж своих – тем более.
- Ай, черт… Я щас шдохну, – Глеб, полулежа на откинутой спинке сиденья, перетянул на грудь ОЦ-39. Голова дьявольски болела, глубокий, с обнажившейся костью рубец на переносице горел огнем, глуша своей болью все чувства. Выбитые передние зубы были разбросаны по полу грузовика, некоторые из них лежали прямо на нем, но ему было наплевать. Держа одной рукой ПП, другой Смертник на ощупь рыскал по карманам набедренного подсумма в поисках аптечки, – мля, больно-то как. Аж кифки… кишки в ушел шворачиваются…
- Побыстрей давай! – Полярник убрал под сиденье рацию, бережно держа прижатую к телу левую руку, правой выхватил из набедренной кобуры громоздкий крупнокалиберный револьвер.
- Да-да. Шейчас. С рукой што? – шприц с обезболивающим вошел в щеку рядом с разбитой переносицей. Глеб скривился, оскаливая беззубый, залитой кровью рот.
Грохот выстрелов и беснование тварей слились в единую арию. Десятки мутантов носились вокруг вставшего посреди дороги «Урала». Люди были зажаты в грузовике, не имея возможности укрыться в ближайших домах. Им приходилось биться насмерть – другого выбора у них не было… 
- Отошел? Теперь секи в оба! Шмаляй по всем! Вышибут из грузовика – обратно не залезем! – Полярник вскинул револьвер, без разбора стреляя по мутантам. Крупнокалиберные пули находили себе цель, вонзаясь в серые волчьи туши, дробя кости, пробивая внутренние, изувеченные радиацией, органы.
Глеб, почти не целясь, дал короткую, стрекочущую очередь из ОЦ-39.
Грузовику, судя по всему, больше никогда не предстоит колесить по городу. Пробитый поддон – это смерть всему механическому организму. Что ж, возможно, это знак, что пора уже идти к Крестоносцам. Одевать черную амуницию, биться плечом к плечу с такими же, как и ты, карать и убивать, жить взаперти от внешнего мира – в Крепости…
- ГЛЕБ! ПОМОГИ-И! – Полярник, едва успев отдернуть высунутую наружу руку, пытался отбиться от набросившейся на него твари. Загибающаяся от лучевой болезни особь, наполовину забравшись в кабину, рвалась на вжавшегося в спинку кресла Андрея. Он, не имея возможности отбиться, ушел в глухую оборону.
Тварь остервенело разрывала куртку в клочья, добираясь до стальных проклепанных щитков, закрывающих руки. Без них бы Полярник не продержался и этих секунд. Как, собственно, и без каски с бронежилетом.
Накренившись влево, закрывая правой рукой живот и голову, Андрей сдерживал натиск мутанта. Недюжие лапы с силой обрушивались на него, выбивая последние силы. Пасть маячила перед самым лицом – стоило лишь убрать руку и клыки, с хрустом ломающихся костей, сомкнутся на нем… 
Ухватив мутанта за холку, Смертник рванул его на себя, оттягивая клыкастую дрянь от обессилевшего торговца, который за всю схватку проронил лишь два слова: «Глеб, помоги». Полярник вложил в них все что мог, дальнейшие крики не имели смысла. И если Смертник ему по-прежнему верен, он поймет… он поможет…
Волк все никак не поддавался, продолжая рвать по-прежнему молчащего Полярника. Андрей ждал. Ждал! Он искоса поглядывал на него, а во взгляде читалось: «почему ты тянешь?.. чего ждешь?» И подвести его нельзя… Глеб, срывая ногти, пытался оторвать от него тварь. Кулак обрушился на голову выродка – тщетно. Смертник ударил вновь – размашисто, со всей злобой и ненавистью. Мутант на мгновение оторвался от Андрея, бросаясь вновь…
«…Говорят, за самого близкого человека грызутся зубами…»
Глеб выхватил стилет…
«…Говорят, за свои семьи умирали миллионами…»
…Держа одной рукой мутанта за загривок, второй Смертник коротким колющим ударом вонзил клинок в глаз существа, во взгляде которого не было ничего, кроме голода и лютой ненависти…
«…Говорят, людей на планете осталось меньше пятисот тысяч…»
…Из глазницы брызнула кровяная жидкость, смешанная с полупрозрачной вязкой массой…
«… Говорят, мир уже не спасти, и человек обречен…»
…Тварь, не по-волчьи взревев, ринулась на Глеба. Едва успев среагировать, водитель наотмашь рубанул стилетом, вспарывая зоб твари. Сплетение мышц и жил, сочетаемое с грубой, трудно пробиваемой шкурой, неплохо защищало мутанта, как от пуль, так и от ножевых ранений. Недаром ее выделывают, пуская на куртки и штаны…
«…Говорят, убивают, чтобы жить…»
…Мутант, словно не замечая удара стилетом, набросился на Смертника. Теперь эта тварь забралась в кабину полностью… теперь все гораздо сложнее…
«…На самом деле – живут, чтобы убивать…»
…Глеб, перехватив стилет обратным хватом, остервенело вонзил его в тушу зверя. Ударом когтистой лапы, мутант рассек лицо парня. Благо Глеб успел уклониться, и когти несильно рассекли плоть, оставив четыре едва кровоточащих рубца…
Пасть сомкнулась на правом предплечье, не давая нанести новый удар клинком, но Глеб не остановился и, перехватив стилет из правой руки в левую, еще быстрее принялся кромсать ненавистную живучую мразь…
Клыки дернулись в сторону, отрывая массивный шмат от рукава, обнажая скрытое за вязаным свитером предплечье. Смертник даже не успел среагировать, как жгучая, бросающая в озноб боль, пронзила руку. В голове, в которой не было ничего кроме боли, злобы и ненависти, зажглась новая искра. Искра зажигающая адское пламя в теле, призывающее одно-единственное чувство – избавиться от угрозы…
 Кровь нещадно хлестала из ран на запястье, но Глеб прекрасно понимал, что этим бойня не закончиться. Либо – ты, либо – тебя. Закон, писанный природой, равен для всех без исключения. И сейчас, откинув в сторону стилет, Смертник рванул ОЦ-39, прижимая его к глотке твари. Застрекотали выстрелы, не утихая до полного опустошения магазина. Мутант рычал, извивался, пытаясь добраться до Глеба, но силы, которых и так оставалось немного, быстро покидали его…

За весь двадцатый век в мире погибло около двухсот миллионов человек. За едва начавшийся двадцать первый – миллиарды. Десятки войн и конфликтов или одна-единственная бойня. Эта ошибка будет вечно жечь умы потомков, но не факт, что она станет поучающей… Любая история тухнет под гнетом времен. Герои забываются, события – подавно. Но никто и ничто не лишит человека гордости за своих дедов, которые зачали процесс восстановления мира. Процесс искупления грехов перед Всевышним за ту Преисподнюю, что была собственноручно создана ими или же их отцами.
Если идея Крестоносцев осуществится, то Оренбург станет рассадником для будущих воинов, которые через десять, двадцать, тридцать лет будут зачищать эту планету от всех исчадий, порожденных все тем же человеком, чьи потомки будут рвать жилы, проливать кровь и жечь тонны боеприпасов, чтобы вернуть жизнь в прежнее русло. Мутанты сами не уйдут – им нужно помочь. Люди – тоже, но помогать им не нужно – они сами друг друга сожрут, без чьей-либо помощи…

Шанхайцы действительно помогали им отбиться от волков. Их «Нива» стояла в пяти метрах правее «Урала». Водитель был мертв, осталось лишь двое – бьющий длинными очередями пулеметчик и зажатый в вездеходе боец с опустевшим автоматом в руках… Зачем они остановились, когда грузовик напоролся на обломок? Зачем погибать за то, что не свято? За человеческую жизнь, которая поросла смогом грехов, не имея никакой ценности в мире сожженных городов и зараженных земель?
- Жрите, выродки! – Влад откинул в сторону пулемет, швыряя в скопище тварей РГД-5. Рвануло, раскидывая безвольные туши мутантов. Лязгнул рикошет, выбивая снопы крошева из стен, ржавую труху из остовов, кровавые брызги из тел…
Боеприпасы заканчивались.
Кузов скрежетал и рвался под натиском десятков тварей. Мутанты запрыгивали внутрь, расшвыривая ящики с оружием, разрывая брезент и оскальзываясь на стреляных гильзах, рвались на укрывшихся, бьющихся насмерть людей.
- Назад! Вглубь кузова! – Влад подхватил с пола «Печенег», перескакивая через разбросанные ящики, бросился к дальней стенке, за которой кипела не менее страшная бойня.
- Егор, быстрей! – Грешник, перехватив опустевший дробовик на манер дубины, размашисто обрушил приклад на голову запрыгнувшего в кузов мутанта. Пока тварь, скуля и взвывая, оседала на пол, Макс снова занес оружие, наотмашь проламывая височную кость зверю. Волк конвульсивно закружился, но поскользнувшись, упал, с невероятной силой суча ногами и навеки затихая под грохот выстрелов и рев разъяренных сородичей.
- Да сколько ж вас?! – Горбун высадил весь рожок по потолку и стенам кузова, пытаясь хоть как-то ослабить натиск рвущихся внутрь тварей. Тщетно. Обшивка проминалась, щерясь сотнями пробоин, через которые было видно, с каким лютым голодом мутанты разрывали стальную плоть грузовика.
Когда колешь тварей штыком автомата, когда разлетается в щепки приклад дробовика, когда стреляешь из пулемета вплотную, но никак не можешь отбиться от набросившихся волков, когда понимаешь, что ты стоишь на грани, и дальнейшее твое существование под вопросом, тебя вытягивает из могилы забранная черной кевларовой перчаткой ладонь… Такие носили Крестоносцы… И они появились…

Примечания:
[1] - Слова из песни группы «Люмен – Сид и Нэнси».
[2] - Здесь и далее: ЦОМ – цех обработки металла – крупная община города, занимающаяся производством и изготовлением кустарного оружия, взрывчатки, бронежилетов, а также необходимого в быту оборудования.
[3] - Слова из песни группы «Сплин – Выхода нет».
[4] - Слова из песни группы «Король и шут – Счастье?».
[5] - Слова из песни группы «Танцы минус – Город-сказка».