Новый Айвазовский

Новый Айвазовский

Однажды в августе ряды набережных художников пополнились двумя молодыми людьми. Ими были Иван Белоглазов и Евгений Бирюза, студенты, уже считай, второго курса, факультета живописи. С трудом отыскав незанятую территорию, куда бы не падали безумные лучи солнца, они разложили этюдники и складные стульчики и приготовились к работе. Студенты собирались писать портреты – для практики и заработка.

Белоглазов и Бирюза познакомились, когда были еще совсем детьми – они оба учились в художественной школе и достаточно быстро стали хорошими друзьями. Через многое они уже прошли вместе, и через многое готовы были пройти. Бирюза был пониже и потише Белоглазова, собраннее и ответственнее. Белоглазов был повыше и погромче – он легко находил подход к людям и умел развеять обстановку. Вдвоем они оба были вооружены со всех возможных сторон.

Рисовать портеры – дело не из легких, да и приятели быстро сообразили, что наибольший спрос на набережной имеют карикатуры. И спустя какое-то время они сменили тактику. Карикатурное искусство – это, несомненно, тоже искусство.

Люди на набережной все были разные, ни один не был похож на другого, а потому карикатуры рисовать, что стало большой неожиданностью, оказалось занятием интересным. У одного человека стоило выделить глаза, у другого – нос, у третьего – уши. За каждым лицом скрывалась большая история.

В один день на стульчик перед Белоглазовым присела девушка, на первый взгляд такая же уникальная, как и все вокруг. Белоглазов поздоровался с ней, что-то пошутил, и она засмеялась, после чего представилась ему Настей. Он взял маркер и уже хотел было приступить к карикатуре, как вдруг их взгляды нечаянно встретились. Он посмотрел в ее большие, глубоко посаженные, зеленые глаза, и даже Бирюза почувствовал, как между ними двумя сверкнуло что-то волшебное.

Настя болтала без умолку, но от того писать ее Белоглазову было только интереснее. Он и сам поддерживал разговор, смущенно опуская глаза и изредка поглядывая на приятеля, улыбаясь. Бирюза улыбался в ответ – эта детская неловкость казалась ему милой и забавной, поэтому он решил ни в коем случае не вмешиваться и сконцентрироваться на собственной работе.

Закатные лучи разлились по набережной и усыпали море яркими бликами. Бирюза закончил карикатуру намного раньше и даже успел написать еще одну, пока Белоглазов все рисовал Настю. Наконец увидев работу, восторженная девушка рассмеялась, и не желая прощаться с художником, предложила ему и его другу напоследок пройтись. Белоглазов хотел тотчас согласиться, но сперва с какой-то надеждой глянул на Бирюзу, и когда тот одобрительно кивнул, он, не скрывая своей радости в движениях, дал свое согласие. Настя мило улыбнулась им обоим.

Они гуляли весь вечер. В какие-то моменты Бирюза даже чувствовал себя лишним, но это чувство не огорчало его. За друга он был искренне рад. Разошлись они уже совсем поздно. Белоглазов и Настя обменялись номерками.

– Женя! – вскричал Белоглазов от чего-то запыхавшись уже по дороге домой. – Я даже не знаю, что и сказать, я и не знал, что оно так бывает…

– Поздравляю тебя. – по-доброму ответил Бирюза, хлопнув приятеля по плечу. – А меня вы как удивили, – он хихикнул, прикрыв лицо рукой. – я и сам не верил, что такое бывает. А на вас посмотришь – так у обоих глаза сияют так ярко, что меня самого едва не бросило в слезы.

– Ай! Боже, это какой-то кошмар! Жень, я, наверное, на следующих выходных с ней попробую встретиться. Не против? Мы с тобой на следующих порисуем эти твои дурацкие карикатуры.

– Конечно! Тем более, если часто карикатуры рисовать – это и с ума можно сойти… К слову, никогда не думал, что карикатуры настолько нравятся людям!

– Да! Это не день, это какое-то чудо! Ты погляди, у нас даже есть деньги! Ну, у тебя есть деньги, я половину за Настю в кафе отдал…

Анастасия оказалась человеком, разделяющим тягу Белоглазова и Бирюзы к искусству. Она была студенткой актерского, активно вела социальные сети и играла в театре Горького. Начитанная, милая и вежливая девушка. Общительный и смешной Белоглазов понравился ей так же сильно, как она ему. Все сложилось, как в сказке.

***

В назначенный день Белоглазов проснулся несколько раньше, чем обычно. Его переполняли светлые и радостные чувства – он ждал встречи с Настей еще с той минуты, как они в последний раз разошлись, и ожидание с каждым днем воодушевляло его все больше. Он будто бы вернулся в те времена, когда еще мог смотреть на мир совершенно детскими, невинными глазами. Тогда жизнь была для него крутящимся калейдоскопом, и тогда ожидание было неотъемлемым элементом волшебства.

Белоглазов оделся, причесался и вышел в подъезд. Вызвал лифт и, переминаясь с ноги на ногу, целиком погрузился в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Обветшалые и обтрескавшиеся серые стены будто бы растворились вокруг него. Белоглазов шагнул в лифт.

Сперва ему казалось, что он ехал один, пока он случайно не задел плечом незнакомца, стоявшего рядом. Зашел ли этот человек с ним? Вполне возможно. Хотя, может быть, лифт уже успел остановиться на этаже ниже, а Белоглазов этого просто не заметил.

В лифте моргнула лампочка, и кабина на секунду наполнилась тьмой. Свет сразу же вернулся, но картинка в глазах Белоглазова почему-то все равно мылилась. Тогда он протер веки, приподнял голову и нечаянно посмотрел в лицо незнакомцу.

Белоглазов не видел лица незнакомца. Его черты были безобразно смазаны. Вместо портрета – кусок сырой глины. У незнакомца не было ни глаз, ни губ, ни носа. У незнакомца не было никакой индивидуальности. По спине Белоглазова пробежал холодок – он был по-настоящему испуган и хотел отступить, но в узком лифте деваться было некуда. Он не мог сделать ни шагу в сторону, а иначе бы уперся в уродливую, липкую, изрисованную маркерами, коричнево-желтую стенку этой страшной коробочки, в которой они с незнакомцем были заперты вдвоем. Белоглазов отвернулся и в ужасе замер. Казалось, что, если он пошевелиться – всему на свете придет конец.