Отклоняющееся поведение

Отклоняющееся поведение

Отклоняющееся поведение

Возвращение из сна было тяжёлым, прямо-таки мучительным, словно из трясины мутного, тошнотворного состояния. Голова кружилась, своё собственное тело он ощущал как-то явно неестественно. Оно «докладывало» о положении дел идущими по восходящим нервам сигналами неохотно, вяло и неточно, будто подчинённые на местах в управляемой им корпорации после затяжных праздников. Команды в обратном направлении также реализовывались как-то, по меньшей мере, не оптимально, как его распоряжения служащим после всё тех же праздников…

Что поделать, даже райское яблоко — лучший на сегодняшний день стимулятор центров удовольствия — тоже неидеально, употребление чревато неприятными последствиями. «Пустяки, Генри, сейчас всё пройдёт», — вяло подумал наш герой, продирая сонные веки.

Огляделся вокруг. Он на огромной кровати, постель в таком состоянии, будто произошло небольшое цунами. Столь же хаотично на нём расположились несколько молоденьких дам, один паренёк и пара таких, о половой принадлежности которых так запросто трудно что-то определённое заключить. Все голые, все какой-то прямо-таки идеальной, «вылизанной», что называется, внешности (да, даже те «неопределённые»). Совершенно гладкая, без малейшего изъяна, кожа, цвет которой варьировался от особи к особи между матово-белым и цвета «кофе с молоком». Пропорции тел столь правильны, что создают впечатление выращенных на 3D-принтере статуй. Пышные, у большинства — длинные волосы. В общем, прям-таки ангелы во плоти, правда, скорее падшие, тем более, что крыльев нет. Все мирно спят, явно изрядно уставшие…

«Не сказать, замученные…», — с мрачным презрением подумал мистер Генри Фримен, возвращаясь в реальность. Сам он, надо отдать ему должное, тоже выглядел неплохо, лет на двадцать, это в его-то без малого сорок. От современной регенеративной медицины есть толк, как-никак. Тем не менее, сорок — это, конечно, возраст ещё совсем молодой, можно сказать, легкомысленный. Может, поэтому мистеру Фримену до сих пор не надоели в качестве сексуальных партнёров просто как следует обработанные с помощью различных биоинженерных примочек мальчики, девочки и… что-то среднее. Что человек понимает в удовольствиях, когда ему всего сорок?..

Впрочем, Генри сейчас не до удовольствий. Дело не только в типичной для людей его социального положения пресыщенности и том, что весь его инструментарий изрядно перетружен за последние несколько бурных дней и ночей (всё ж стимуляторы половой системы не всесильны…). «Да, отнюдь не только, эта штучка, которую я недавно пристроил себе в мозги, и впрямь работает куда лучше своей предшественницы», — отметил про себя Генри.

«Штучка» — это экспериментальный нейрочип, совместное детище нескольких ведущих в области нейроинженерии корпораций, пока не вышедшее в свободную продажу. Вернее, выход в действительно свободную продажу для всех и не планировался. Даже если удастся сделать цену максимально доступной — это принципиальный вопрос интересов основных потребителей подобных продуктов. Штучка умела тонко работать с эмоциями человека и волей, она вживлена прямо в головной мозг, поближе к эмоциогенным центрам лимбической системы. Воздействуя на них, она ослабляла или, напротив, разгоняла человеческие чувства. Нейрочип мог ослаблять связь этих нервных центров с лобной долей коры, благодаря чему вы можете при желании, с одной стороны, наслаждаться какими-либо яркими переживаниями и при этом не рисковать отдать им на откуп всю полноту власти над вашими разумом и волей. В этом, собственно, уникальность этого нового устройства: большинство подобных нейрочипов пока могли лишь приглушать чувства, когда они слишком разыгрывались, заметно отрезвляя человека, но заставляя расплачиваться изрядной эмоциональной заторможенностью. Хочешь сполна насладиться жизнью — просто временно отключи железку в голове. Но потом не жалуйся, если твои обезьяньи страсти заведут тебя куда-то не туда…

Это же, можно сказать, живое воплощение могущества нынешней нейроинженерии, позволяло сильным чувствам вполне себе мирно уживаться с железной волей и холодной головой, что кажется человеку, не являющемуся его счастливым обладателем, парадоксальным в силу привычки. Конечно, штучка ещё сыровата, плохо опробована. Но юный мистер Фримен был из тех, кто не прочь порой идти на риск ради получения максимальных выгод от своего богатства и привилегий. А сказать, что он не беден — это ничего не сказать…

Генри Фримен являлся президентом и крупнейшим акционером одного из ведущих нынешних международных концернов, специализирующихся на медицинских товарах самого широкого спектра: от бинтов до имплантируемых биометрических мониторов, отслеживающих состояние организма в реальном времени с помощью множества вживляемых микросенсоров и анализаторов. «Глобал Медсистемз», так назывался этот гигант, входящий в первую десятку корпораций по капитализации, и к тому же обладающая солидными пакетами акций в ряде компаний, оказывающих услуги врачевания, логистических, инновационных и прочих подрядчиков вплоть до собственного банка. Столь высокое положение мистера Фримена может показаться странным, учитывая его возраст. Он был единственным «законным» сыном Эриха Фримена, отца-основателя и некоронованного «императора» международной бизнес-империи, и её ожидаемым наследником. Собственно, все его успехи в бизнесе пока сводились к тому, что он весьма поспособствовал гибели своего почтеннейшего батюшки и недавно закончил расплачиваться с теми, кто ему в этом помог, распродавая им по дешёвке добытое огромными усилиями отца. О его причастности к гибели многоуважаемого Эриха Фримена как бы все знали, но никому не важно, потому что типа «не доказано», а не пойман — не вор. Как известно, главное ведь «слыть», а никак не «быть»…