Отражение стрекозы

Пролог

«Крики. Громкие. Кричала девушка, по крайней мере женщина. Было не противно, но и не приятно. Голос напоминал чириканье злобного воробья, не успевшего забрать лакомый кусочек хлеба у тупого, по мнению маленькой птички, голубя.

«Лучше бы не произносить это вслух, нет-нет и ещё раз нет».

Если подробнее на что именно походил крик, то вы бы не волновались, это не от ужаса: он не заставлял человека покрываться мурашками. Этот звук, явно выражавший возмущение, гнев и что-то ещё, что женщина уже не могла выразить словами. Только в безвыходном положение мы — люди — начинали поднимать голос. Глупцы! К сожалению, это не помогало, а, наоборот, ухудшало ситуацию, чаще всего не в сторону кричавшего и вышедшего из себя человека. И тут я начал вспоминать моменты из жизни, имевшие хоть какие-то точки соприкосновения с темой: «Конфликт. Его начало, развязка, конец, а также последствия». Как крестьянин на кваго[1], а они редко удосуживались допуска к сдаче, из-за плохой подготовки — а именно не с детства — в голове всплывало всё, но не по теме: то Госпожа Ча, бьющая своего дурака-мужа, успевшего по дороге домой успеть присесть у таверны и попить макколи[2], то соседский мальчишка, подглядывающий за моей работой, то… Вдруг тело охватили холод и влажность: меня окатили водой в прямом смысле. И это сделала девушка, логично. Хорошо, что на голове у меня находился кат[3], который хоть и немного, но защитил мои волосы в пучке и синюю накидку — все-таки белоснежные штаны пострадали сильнее — от, возможно, будущей затхлости на такой жаре.

[1] Кваго́(과거) – государственный экзамен для становления чиновником в эпоху Корё и Чосон

[2] Макколи(막걸리) – традиционное корейское рисовое вино

[3 ] Кат (갓) - мужская шляпа с широкими полями, как правило, черного цвета, и нередко изготовленная из конского волоса.

— Боженьки! — от внезапности произнесли мужчины, сидевшие поблизости с моим столом.

Им тоже досталось. А не надо было подслушивать, лучше бы вытерли свой собственный нос[4].

[4] Вытереть свой собственный нос (네 코나 닦아라) – займись своим делом.

Как бы мне хотелось, чтобы не я был виновником во всех бедах этой прекрасной дамы. Она стояла уже рядом с моим столом порядком двадцать минут с чем-то, мешав мне пить сладкий алкоголь и соблазнять очередную глупую и привлекательную дочь крестьянина. Меняю ваше мнение наперед, это было для дела: типаж наивных, у которых постоянно мысли витают над бобовым полем[5], да и еще верующих в судьбоносную встречу и звон колокольчиков, ёджа[6] — я не выношу. Правда это относилось не только девушкам, но и вообще ко всем таким людям. Проблема была в том, что как бы я не хотел, от этого разговора не сбежать. Да еще и это мокрота в моих одеяниях. Плохо, что это был не алкоголь.

[5] Мысли витают над бобовым полем (마음은콩 밭에 있다) – витать в облаках.

[6] Ёджа́(여자) - женщина.

— Вы меня вообще слушаете, господин Юн? — грозно и пыхтя бросила женщина.

Девушка, что сейчас выглядела как помидор от злобы, была Госпожа Тон. Она имела высокий, но не выходящий за рамки (все-таки в среднем женщины в нашей стране 160 см) рост, была обладательницей привлекательных — с пухлой губой сверху — губ, которые блестели сейчас от красный губной помады из новомодной восточной страны Дэи́ль, а также еще этот нос, чуть похожий на перевернутый и тощий батат. Но больше выделялись в моих глазах - грязь и пыль, покрывавшие темного вишневого оттенка ханбок, ккотшин[7] и прическу, похожую на гнездо сороки сверху из-за своих массивных кос. Именно так выглядела Госпожа Тон Мари́ — известная сплетница, мечта местных конюхов, главарь сплетен из конюшен[8]. А также кисэн[9]. Я, конечно, понимаю, что ей нравилось общаться с конями да со слугами, но посрамилась и искупалась бы перед господами.

[7] Ханбо́к(한복) и ккотщи́н (꽃신) – традиционные корейская одежда и женские туфли.

[8] Слухи конюшни (하마평) – в свободное время слуги находились в конюшне и обменивались всякими сплетнями и предположениями.

[9] Кисэ́н – девушка-артистка (от 16 до 30 лет), которая развлекала гостей пением, танцами, стихами и т.п. Что-то наподобие гейши. Не всегда они исполняли роль девушки на ночь, а только по принуждению или желанию.

«Фу, мерзко!»

По привычке не заметив, я цокнул. Госпожа Тон подловила моё цоканье и разозлилась сильнее, хотя по сути это я должен быть злым за то, что сейчас находился мокрый от воды, пролитой её:

— Что это Вы сейчас делаете, господин Ким? — сверкнув горящими черными глазами, она продолжила: — Вы уже и так на меня насмотрелись пару дней назад. Неужели Вам недостаточно?

Я промолчал. Слова, которые госпожа хотела слышать, никогда не выйдут из моего рта. Кисэн всё ждала ответа, хотя бы маленький звук от меня, но не дождалась и стала выбрасывать слова такие же острые, как её осунувшиеся скулы:

— Сволочь. Ах, ты изменщик, придурок…

Вся её речь стала просто фоном, поскольку самое главное, что выделялось это то, что «её что ли не кормили в эти последние дни, пока мы не виделись?». Также продолжавшееся ругань навела меня на мысль, что характер госпожи Тон очень непрост: разве можно было так выражаться кисэн, они же все-таки являлись цветками невинности и нежности. Наверно, кроме неё. Ей уже исполнилось 30 лет?

— Видимо Вы привыкли к распусканию ветра[10] , поэтому такой негодяй! Даже вон нашли уже новую «простушку». — указала кисэн коротким и узким подбородком на милую крестьянку по мою правую руку.